Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена

— Пусть перечислит имена, — попросил Вар за спиной королевы, взяв в руки лист бумаги.

— Перечисляй! — приказала Ламия.

И та, словно превозмогая боль, морщась, начала называть имена. Где-то в середине списка запнулась.

— В-ваш второй сын, — прошептала она и снова начала быстро проговаривать имена.

— Что?! — воскликнула ошеломлённая Ламия, а Никандр вышел вперёд, удерживая жену и не позволяя приблизиться к женщине. — Ты меня толкнула? — озвучила королева предположение мужа.

— Пол маслом натерла, — усмехнулась Ревен, — а дальше вы уже сами все доделали.

Ламия рванула вперёд с рыком и Никандру даже пришлось её приподнять, чтобы не дать вцепиться в предательницу.

— Ламия! Ламия, успокойся.

— Кандрий! Кандрий — тоже ты? Ты его переложила ко мне в кровать?

— Да!

Ламия завизжала, пытаясь пинаться и кусаться, чтобы выбраться из захвата Никандра. Тому даже пришлось вынести её из комнаты и хорошенько встряхнуть.

— Успокойся! Успокойся!

— Отруби ей голову! Немедленно! Нет! Я хочу сама! Отдай меч!

— Ламия! — Никандр снова её встряхнул.

— Она убила моих детей!

— Успокойся! Нам надо знать кого ещё она убила!

— Да какая теперь разница? Она сожгла заживо Рамилию! — впервые со смерти управляющей в голосе Ламии послышалось небезразличие к её смерти. В нём прозвучала нескончаемая боль. — Она была мне второй матерью! Сколько себя помню, она всегда была со мной! Как я теперь буду жить без неё? Дай мне убить эту крысу!

— Нет, ты сама говорила, что убийство — это страшный грех. Не смей. Мы казним её, но ты её не тронешь, — пытался обуздать истерику жены Никандр.

— Это месть. Месть матери за смерть детей, — возразила Ламия, начиная сотрясаться от рыданий. — Я в своём праве!

— Ламия, приди в себя. Местью ты их не вернешь. Давай так. Мы узнаем весь список и казним её. Обещаю, она ответит за свои преступления.

Они боролись ещё некоторое время, прежде чем Ламия согласилась потерпеть несколько минут, пока Ревен озвучит весь список своих злодеяний.

— Говори, — приказала Ламия, когда они вернулись в комнату. Никандр крепко держал её за плечи, не позволяя подходить к бледной, окровавленной пленнице. — Ты убила Дамия?!

— Нет, — быстро ответила она. — Это не я.

— Эрем?

Ревен снова замотала головой.

— Кто ещё?

Она продолжила перечислять незнакомые для Никандра имена, но известные Ламии, которая знала наизусть каждого убитого, как она считала, проклятьем. Пусть они все ей не были так дороги, как дети, но мучиться заставляли не меньше.

— Да будь ты проклята, крыса! — в сердцах закричала Ламия на последнем имени. — Чтоб ты сдохла в муках и тебя твои братья крысы сожрали!

— Ламия, — Никандр попытался утихомирить бьющуюся в истерике Ламию, которая и рыдала, и пыталась отбиться от него, и с ненавистью смотрела на Ревен.

— Ты — исчадие ада! Такие как ты не заслуживают жизни! Чтоб ты получила достойное наказание за свои преступления! Страдай также, как и твои невинные жертвы!

— Что это? — перекрикивая проклятья Ламии, встревоженно спросил Вар у короля, прислушиваясь к нарастающему шуму, скрежету, писку то ли под потолком, а то ли через стену.

Никандр тоже начал оглядываться, продолжая с трудом удерживать жену.

— Хватит. Ламия, тише. Что за шум?

Женщина его словно и не услышала, продолжая кричать. Ревен, как и мужчины, принялась обеспокоенно оглядываться. Шум между тем нарастал.

— Вар, уходим, — нерешительно предложил Никандр, оттаскивая Ламию к выходу. Следователь, также вертя головой из стороны в сторону, попятился к выходу.

Но дойти они не успели — со всех сторон, щелей комнату затопили отвратительные, грязные крысы. Ламия испугано взвизгнула, теперь сама опираясь на руки мужа и поджимая ноги. Мужчины, грязно ругаясь, кинулись к выходу. А обезумевшие животные, словно не замечая, что на них наступают люди, как заколдованные бросились к связанной Ревен, которая впервые показала человеческие эмоции, испуганно закричав.

Никандр вытащил ошеломлённую, затихшую Ламию из подвала, Вар кинулся к соседней комнате, освобождая остальных пленных и вытаскивая их наверх, пока в помещении, откуда они выскочили, продолжал слышаться крик Ревен.

Ламия виновато замерла и перевела ошеломлённый взгляд на такого же шокированного мужа.

— Больше не будешь отрицать свою ведьминскую природу? — поинтересовался он, еле ворочая языком.

— Верни меня в замок, пока ещё кто-то не пострадал, — также с трудом выговорила Ламия.

ГЛАВА 60. Беда

Виновных казнили.

Рамилию похоронили и оплакали.

Ламия переживала убийство своей помощницы и подруги, а также открывшиеся детали кончины детей, очень тяжело. И даже несмотря на то, что в истерике, как при допросе Ревен, больше не билась и снова демонстрировала спокойствие и выдержку, Никандр видел, что глаза её потухли, плечи опустились. Он замечал, что она едва не упала во время похорон, что затем ходила несколько раз в день в склеп и как беспомощно оглядывалась назад, когда ей что-то было нужно.

Никто в столице Салии из-за тайного визита королевы не умер.

Умер следователь Вар в результате несчастного случая, когда оступился на помосте для висельников прямо во время казни Таров и принцессы Зоры. Он неудачно упал с высоты пары метров и случайно ударился шеей о деревянную лестницу. Очень неудачно и совершенно случайно.

Про смерть следователя Никандр решил умолчать, и без того не зная, как вывести Ламию из скорбного оцепенения.

— Давай съездим куда-нибудь, — в конце концов предложил он, когда зашёл в королевскую спальню и увидел жену на полу в окружении бумаг и играющего рядом Ратора.

— Очень смешно, — не оценила шутки Ламия, вновь наблюдая за сыном вместо того, чтобы изучать документы.

— Это отличная идея, — не согласился Никандр. — Теперь нам никто не угрожает, а значит мы можем съездить куда-нибудь. Хоть в Шеран.

Ламия подняла на него уставшие глаза.

— Ты забыл про моё проклятье? — поинтересовалась женщина, не отрывая глаз от Ратора, перекладывающего кубики из стороны в сторону.

— Если бы мне дали про него забыть, — пробормотал Никандр, но на этот раз не со злостью в голосе, а с настороженностью. И если бы Ламия не была задумчива, то наверняка заметила бы изменившуюся интонацию его голоса. Но точно также, как его вывела из равновесия новость о нелепой смерти следователя, что-то тревожило и её. — После твоего визита в Салию никто не умер. Может быть, хватит прикрываться проклятьем?

Ламия молчала некоторое время, а затем, переведя на него взгляд, заявила:

— Меня не узнали.

— Что?

— Никто из прислуги твоей резиденции меня не узнал. А вот Тар, который пытался тебя отравить, узнал, потому что мы встречались раньше.

— О чём ты?

— Я уже давно думаю, почему некоторые мужчины живут со мной под одной крышей достаточно успешно и долго, а другие нет. Ты, как и Эрем, здесь уже практически два года, но жив, хотя, например, Тар только посмотрел на меня, и тут же упал и проткнул себя мечом… или лекарь Олав, который даже не видел меня, а просто оказался в пределах замка, упал с коня и разбился.

— И что? — не понял Никандр, садясь рядом. Ратор, заметив его, тут же забыл про кубики и ловко пополз в их сторону.

Ламия же пристально посмотрела на Никандра, а затем, словно испугавшись своих мыслей, качнула головой.

— Ничего.

Мужчина вопросительно поднял брови.

— Нет, ты что-то хотела сказать. В чём дело?

— Ни в чём. Давай съездим, — неожиданно согласилась она. — Только не в Шеран, а куда-нибудь поближе.

Никандр даже не нашёл, что сказать на её неожиданное согласие. С трудом справившись с чередой вопросов, которые у него возникли, он кивнул.

Вопреки её неожиданному согласию, с поездкой Ламия медлила, откладывала её, переносила, продолжая ходить на кладбище, просиживать днями в кабинете и задумчиво разглядывать беззаботного сына. Так прошло два месяца с момента смерти Рамилии. И в конце концов, Никандр собрал все своё небольшое семейство, затолкал в карету, как и в прошлый раз, за несколько часов и отправился в одну из усадеб королевской семьи Нарин.