Долг, окрашенный любовью (СИ) - Касс Селена

Катриона застонала, чувствуя дикую досаду на саму себя. Ей не следовало подаваться Габриэлю и позволять разрушить ту дистанцию, которая собиралась возвести между собой и ним, хотя бы на этот вечер. Но, кажется, у нее никогда не получится сопротивляться Габриэлю, как бы она не пыталась.

Сжав руки в кулаки, Катриона заставила себя еще раз взглянуть в зеркало. Ничего не изменилось. Она все еще выглядела как самая настоящая проститутка. Но ведь это было вовсе не так. Только сейчас, совершенно внезапно, Катриона осознала всю иронию этой ситуации. Как бы Габриэль не хотел ее унизить, правда, оставалась правдой. Единственным мужчиной в ее жизни, был он сам. Ее муж.

Это понимание подбодрило Катриону лучше всяких слов, которые она могла бы услышать. Вскинув голову, она несколько раз вздохнула. Когда дыхание, наконец, пришло в порядок, Катриона улыбнулась себе, прогоняя прочь дурное настроение. Сейчас, она могла гордиться собой. Еще несколько месяц назад, она, наверное, спряталась бы в комнате, чтобы оплакать свою судьбу и боль от обиды, которую ей нанес Габриэль. Теперь же, Катриона хотела бороться. И нее была для этого очень весомая причина. Ради Габриэля и их ребенка, Катриона была готова бороться с прошлой жизнь мужа, которая мешала ему получать удовольствие и любовь в настоящем. Только от нее зависит, выйдет она из этой войны победителем или проигравшим.

Собравшись с мыслями и быстро оценив собственное состояние, Катриона направилась к двери, собираясь присоединиться к Габриэлю. В какой-то момент у нее мелькнула мысль, что муж уже уехал, так и не дождавшись ее. А вдруг именно этого он и добивался?

Катриона остановилась так резко, едва не запнувшись.

— Проклятье, — прошипела она, сжимая руки в кулаки. Теперь она поняла, как именно обстояло дело. Кажется, у нее всё-таки получилось задеть Габриэля за живое. Похоже, он ожидал, что сейчас, обиженная его грубыми словами, она пожелает остаться дома.

Вот уж нет.

Ускорив шаг, Катриона практически выбежала из дома. Карета все еще стояла на подъездной дорожке. Замедлив шаг, чтобы не вызвать лишних подозрений, Катриона подошла к экипажу, стараясь выглядеть как можно спокойно и сдержано. Даже несмотря на то негодование, что кипело в ее душе.

Лакей, который уже был готов закрыть дверь, с удивлением оглянулся на Катриону. Затем, встряхнув головой, он быстро протянул руку, чтобы помочь подняться в карету. От Катрионы не ускользнул взгляд, который он бросил в сторону экипажа. Наверное, Габриэль уже сказал ему, что она останется дома и ждать ее не нужно.

Будь она проклята, если позволит этому случиться.

Весело улыбнувшись, Катриона приняла помощь лакея и ступила на подножку. Габриэль резко выпрямился, с удивлением встречая ее появление. Не позволяя себе передумать или испугаться этого взгляда, Катриону торопливо уселась на противоположное сиденье и сама посмотрела на Габриэля. Дверь закрылась в приглушенным звуком. Но даже этого хватило, чтобы нарушить гнетущую тишину, повисшую в карете.

— Хорошо, что ты меня дождался, — сказала Катриона. Она улыбнулась, не в силах скрыть своего удовольствия, когда увидела недовольство на лице Габриэля. — Я рада.

— Как хорошо, что ты успела вовремя, — сквозь зубы ответил Габриэль, оглядывая Катриону странным взглядом, от которого ей стало не по себе.

— Думаю, этот вечер пройдет очень весело, — прошептала Катриона, отворачиваясь к окну. И почему-то она не сомневалась, что ее слова окажутся пророческими. — Не правда ли?

Габриэль хмуро посмотрел на нее.

— Возвращайся домой, — приказал он, просверливая Катриону недовольным взглядом.

Проклятье, ему казалось, что он сделал все, чтобы Катриона не поехала на этот бал. Особенно в этом платье, которое, а в этом Габриэль был уверен целиком и полностью, она надела только для того, что его разозлить. Но, похоже, переубедить Катриону оказалось сложнее, чем он рассчитывал.

Габриэль снова едва слышно чертыхнулся. Как он сможет пережить этот бал? Он уже сейчас с трудом сдерживался. Увидев лакея, который позволил себе прикоснуться к Катрионе, Габриэлю пришлось признавать на помощь все свое самообладание, чтобы не ударить его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наверное, вечер и правда будет веселым. В этом Катриона была совершенно права.

— Почему? — спросила Катриона с горькой усмешкой в голосе. Она смотрела на Габриэля, пристально и не смея отвести взгляда. — Насколько я помню, этот бал был твоей идеей. Я только выполнила твой приказ. Чем же ты недоволен?

Габриэль стиснул зубы, чтобы не высказать все, чем он был недоволен. Сделай он это, они бы уже давно вернулись домой. Вместе. Там, в комнате, он бы избавил Катриону от этого слишком откровенного платья. Так, чтобы она больше никогда и подумать не посмела снова его надеть.

Только вот Габриэль понимал, что никогда этого не сделает. Слишком опасным было для него подобное проявление чувств. Поэтому, усмехнувшись, он сказал:

— Единственное чем я недоволен, так это ты.

Катриона рассмеялась, а потом резко осеклась и замолчала. Внезапно, ей стало не по себе от звука собственного смеха. Никогда прежде она не думала, что когда-нибудь сможет смеяться так бездушно и бесчувственно. Как оказалось, может. В этом звуке совсем не слышалось веселья. Словно бы, Катриона разучилась радоваться.

Может быть, скоро, совсем скоро, все будет именно так. И от самой такой возможности, Катрионе стало невыносимо больно.

— Я и мечтать не смела о том, чтобы когда-нибудь заслужить твое одобрение, — громко сказала Катриона, пожимая плечами, чтобы казаться абсолютно безразличной к словам, которые произнес Габриэль. И наверное у нее это получилось. Смешок Габриэля был тому доказательством. Карета подскочила на очередном ухабе, отчего Катрионе пришлось вытянуть руку, чтобы удержаться на сиденье. — Теперь я уже сомневаюсь, что мне это и правда нужно. Как бы я не старалась, у меня ведь все равно ничего не получится. Не так ли?

— Что ты хочешь этим сказать? — прищурившись, спросил Габриэль. Подавшись вперед, он насмешливо посмотрел на жену. За этой насмешкой у него едва получилось скрыть желание прижать Катриону к себе, чтобы она ненароком не упала. Но сейчас, ему казалось, что он готова принять что угодно, только не его поддержку, — Твоя любовь так просто сошла на нет? — он намеренно говорил так грубо, чтобы Катриона не забыла о том, кем именно был ее муж. Человек, не способный на любовь. Человек, не способный принять чужую любовь. Именно таким он был.

Катриона отвернулась от Габриэля, принимаясь рассматривать дома, мимо которых они проезжали. Скорее всего, их путь не будет долгим, и уже совсем скоро, они остановятся у дома, в котором ей предстоит провести еще один долгий мучительный вечер. Ей опять придется наблюдать за тем, как муж флиртует с женщинами. И, наверное, ее собственная сестра будет одной из них. Как ей выдержать все это? Может, она взвалила на себе больше, чем могла вынести?

— Моя любовь навсегда останется со мной и только со мной. Ведь тебе то она не нужна. Правда? — прошептала Катриона, внимательно рассматривая мужа, чтобы найти в его лице отрицание своих собственных слов. Ей хотелось, чтобы Габриэль опроверг ее слова, здесь и сейчас. Как бы она этого хотела. Но когда Габриэль усмехнулся, она вновь поняла, что ее надежды оказались совершенно бессмысленными. — Хотя, можешь не отвечать на мой вопрос. Я уже все поняла.

— Отлично, — пробормотал Габриэль, но договорить не успел. Как раз в этот момент карета остановилась.

Катриона выглянула в окно, теперь понимая, кто именно будет хозяином сегодняшнего вечера. Саймон, герцог Сомерсет. Она едва сдержала проклятье. Только этого ей сейчас не хватало. В памяти тут же всплыл тот разговор и то дело, которое они обсуждали. Кажется, сегодня он может потребовать от нее объяснений. А вот что сказать ему, Катриона еще не придумала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Прикусив губу, она посмотрела на Габриэля, но тот на нее и не взглянул. Вместо этого, он потянулся к двери и, открыв ее, шагнул на подножку. Катриона уже ожидала, что он уйдет без нее, но Габриэль вдруг повернулся к ней и протянул руку.