Певерил Пик - Вальтер Скотт

— Вы уже дважды назвали меня шпионом, — сказал Певерил, не желая, чтобы его молчание было принято за признание вины, хотя и понимая, что в этом обвинении есть значительная доля правды. — Какие у вас основания для подобного утверждения?

— Чтобы доказать, как хорошо я знаю твою тайну, — ответил Бриджнорт, — я повторю последние слова графини, сказанные ею, когда ты уезжал из замка этой амалекитянки. Она сказала: «Я одинокая вдова, и горе сделало меня эгоисткой!»

Певерил вздрогнул, ибо именно эти слона были произнесены графиней. Но он тотчас же овладел собой и ответил:

— Каковы бы ни были ваши сведения, я отрицаю и буду отрицать все возведённые на меня обвинения. Нет на свете человека, более чуждого недостойных мыслей или предательских намерений, чем я. И то, что я говорю о себе, я могу сказать и буду утверждать о благородной графине, которой обязан своим воспитанием.

— Погибай же, упрямец! — вскричал Бриджнорт и, резко отвернувшись от него, быстрыми шагами вышел из комнаты; Джулиан слышал, как он сбежал по узкой лестнице, словно боясь передумать.

С тяжестью на сердце, но всё же надеясь на всемогущее провидение, которое всегда благосклонно к честным и смелым людям, Певерил бросился на своё жесткое ложе.

Глава XXV

Теченье наших дней непостоянно —Как облака, как волны океана,Как пляска листьев, сорванных с деревОсенним ветром: то, рассвирепев,Он их закрутит вдруг, то подобреет,То ввысь взметнет, то по земле развеет…На то же силы рока обреклиИ нас — недолгих жителей земли.

В то время как измученный усталостью и тревогой Джулиан задремал в доме своего кровного врага, чьим пленником он стал, судьба, своими внезапными причудами часто нарушающая все ожидания и расчеты людей, готовила ему освобождение; и поскольку она обычно избирает для этой цели самое неожиданное орудие, то и на сей раз выбор её пал не на кого иного, как на самое мисс Дебору Деббич.

Побуждаемая, без сомнения, воспоминаниями о давно минувших временах, эта благоразумная и внимательная к людям особа, едва прибыв в те места, где она провела свою молодость, тотчас собралась навестить бывшую экономку замка Мартиндейл, почтенную Элзмир, которая давно оставила свою должность и жила в домике, стоявшем в густой чаще западного леса, вместе с племянником своим, лесничим Лансом Утремом, содержа себя на средства, сбереженные в лучшие годы, и на небольшой пенсион, пожалованный ей сэром Джефри за долгую и верную службу.

По столь поспешному визиту можно было бы предположить, что Элзмир и мисс Дебора раньше очень дружили, но ничуть не бывало. Просто годы научили Дебору забывать и прощать, а быть может, посещение Элзмир служило Деборе только предлогом для того, чтобы посмотреть, что сделало время с её старым обожателем лесничим. Оба обитателя домика были у себя, когда, проводив своего господина в путь — он отправился в замок, — мисс Дебора, одетая в лучшее платье, которое она старательно придерживала, перебираясь через канавы и изгороди, по стежкам и тропинкам добралась до дверей этого лесного жилища и, услышав в ответ на свой стук гостеприимное приглашение войти, подняла щеколду.

Зрение Элзмир так ослабело, что и с помощью очков она не смогла узнать в полной немолодой женщине, сейчас вошедшей к ней в дом, ту некогда стройную девушку, которая, надеясь на своё миловидное личико и острый язычок, так часто сердила её своим непослушанием. А прежний возлюбленный Деборы, грозный Ланс, не ведая о том, что чрезмерное употребление бренди округлило его собственный когда-то ладный и гибкий стан, а вино перевело румянец со щёк на нос, также не смог обнаружить, что французский чепец из лёгкой флорентийской тафты и брюссельских кружев обрамляет черты того самого лица, на которое он частенько поглядывал во время молитвы, скашивая глаза на скамью, где сидели служанки, за что и получал нагоняй от доктора Даммерера.

Одним словом, гостья, краснея от смущения, вынуждена была сама назвать себя, после чего тетка и племянник приняли её с самой искренней сердечностью.

На столе появилось пиво домашнего приготовления, а вместо обычной грубой пищи на сковороде зашипели куски оленины, из чего можно было предположить, что Ланс Утрем, по должности лесничего поставляя дичь в замок, не забывал и себя. Глоточек превосходного дербиширокого эля и отлично приправленное жаркое вновь сблизили Дебору с её старинными знакомыми.

После множества вопросов о том, как поживают соседи и те из друзей, которые всё ещё обитали здесь, на что были даны исчерпывающие ответы, разговор начал было истощаться, но Дебора сумела придать ему новую занимательность, намеком сообщив своим друзьям, что им вскоре предстоит услышать печальные новости, ибо её нынешнему господину, майору Бриджнорту, какие-то важные господа из Лондона велели арестовать её прежнего господина, сэра Джефри, и все слуги майора Бриджнорта и ещё несколько человек сторонников и единомышленников этих господ из Лондона составили отряд, которому предстоит овладеть замком, а поскольку сэр Джефри теперь стар и к тому же страдает подагрой, то никак нельзя ожидать, что он сможет защищаться, как в прежние времена; но все знают, какой он отчаянный храбрец, значит, нечего и думать, что он сдастся без боя. А если его убьют, что весьма возможно, так как эти люди и всегда терпеть его не могли, а теперь он окажется в их власти, — ну что ж, тогда, думается, можно считать и леди Поверил почти что мертвой; и, уж конечно, в этой округе, где у них так много родни, все будут носить траур, а значит, вздорожают шелка, потому что честерфилдский купец, мистер Люстрин, не преминет набить свой кошелек. Что же касается её самой, мисс Деборы, то пусть события идут своим чередом, и если молодой Джулиан Певерил сделается хозяином в Мартиндейле, то она твердо знает, кто станет там хозяйкой.

Содержание этого монолога, или, вернее сказать, сообщение, что Бриджнорт с отрядом отправился нападать на сэра Джефри в его собственном замке Мартиндейл, так потрясло старых слуг Певерила Пика, что они не в состоянии были ни следить за логическими заключениями госпожи Деборы, ни придержать поток её красноречия. И когда наконец она остановилась, чтобы перевести дух, бедная Элзмир была в силах вымолвить лишь следующее:

— Бриджнорт бросает вызов Певерилу Пику? Эта женщина сошла с ума!

— Потише, потише, сударыня, — сказала Дебора. — Я же не честила вас женщиной, и вам не следует этого делать. Не затем я много лет сижу хозяйкой во главе стола, чтобы вы обзывали меня женщиной. Что же касается новостей, то они так же справедливы, как то, что вы сидите сейчас здесь передо мной в белом чепце, который скоро смените на чёрный.