Философские обители - Фулканелли

XXXIX. Нантский собор. Гробница Франциска II. Умеренность (XVI в.)

При поверхностном осмотре некоторые принимали часы (horloge) в руках Умеренности, легко, кстати, узнаваемые, за фонарь (lanterne). Это заблуждение никоим образом не наносит ущерба глубинному значению символа, так как фонарь дополняет образ часов. Ведь если фонарь освещает, потому что в нём свет, часы как бы распределяют этот свет во времени — этот свет вовсе не бьёт струёй, а истекает мало-помалу, постепенно, при содействии времени (avec l’aide du temps). Опытность, свет, истина — всё это философские синонимы, но обрести их можно только с годами. Поэтому Время, единственного учителя Мудрости, представляют в образе старца, а Философов — дряхлыми и усталыми людьми, изрядно потрудившимися, чтобы Мудрость приобрести. О том, насколько необходимы время и опыт, говорит Франсуа Рабле в своём Дополнении к последней главе пятой книги Пантагрюэля: «И вот когда ваши философы, ведомые богом и сопровождаемые каким-либо светлым фонарём, всецело отдадутся тщательным изысканиям и исследованиям, как то сродно человеку (эти-то свойства и имеют в виду Геродот и Гомер, когда называют людей альфестами[395], стало быть, изыскателями и изобретателями), тогда они постигнут, насколько прав был мудрец Фалес, ответивший на вопрос египетского царя Амазиса, что на свете разумнее всего: „Время“, ибо только время открывало и будет открывать всё сокровенное, и вот почему древние называли Сатурна, то есть Время, отцом Истины, Истину же — дочерью Времени. И, таким образом, философы поймут, что все их знания, равно как и знания их предшественников, составляют лишь ничтожнейшую часть от того, что есть и чего они ещё не знают»[396].

Эзотерический смысл Умеренности целиком и полностью заключается в узде, которую та держит в правой руке. С помощью ремня узды (повода) правят конём (cheval); с помощью ремня узды конный (chevalier) направляет его туда, куда пожелает. Узду можно рассматривать как необходимый инструмент, некое передаточное звено между волей конного и движением коня к предполагаемой цели. Эта часть конской сбруи именуется в герметике кабалой (cabale). При этом такие специальные предметы, как узда, удила, повод, позволяют идентифицировать и совместить в едином символическом образе Умеренность и кабалистическую науку (Science cabalistique).

В отношении этой науки необходимо сделать одно замечание, тем более уместное, что несведущий ученик обычно смешивает герметическую кабалу (cabale hermétique) с Каббалой (Kabbale) — методом аллегорического толкования (interprétation allégorique) у иудеев, который восходит, по их словам, к древнейшим временам. На самом деле между этими двумя понятиями нет ничего общего, кроме сходства звучания. Гебраическая каббала (kabbale hébraïque) занимается исключительно Писанием, она строго ограничивается герменевтикой, интерпретацией священных текстов. Область приложения герметической кабалы — книги, тексты и документы по эзотерическим наукам, датируемые античностью, средними веками и новым временем. Если гебраическая каббала — определённый метод, основанный на разложении и изъяснении каждого слова и каждой буквы, то герметическая кабала — самый что ни на есть истинный язык (une véritable langue). А так как большинство трудов по древним наукам либо полностью написано на кабале, либо использует её в наиболее важных местах, да и само священное искусство, по признанию Артефия, полностью кабалистично, читатель ничего не поймёт, если он не владеет хотя бы азами тайного языка (idiome secret). Согласно гебраической каббале в каждом сакральном слове обретаются три смысла, а значит, существует три разных толкования или три разных каббалы. Первая каббала — так называемая Гематрия (Gématria) — включает в себя анализ численного, или арифметического, значения букв, составляющих слово; вторая — Нотарикон (Notarikon) — устанавливает значение отдельно каждой буквы; третья — Темура (Thémurah) (или изменение, перемещение, changement, permutation) — основана на определённых перестановках букв. Эта последняя, по-видимому, самая древняя, она восходит ко времени расцвета Александрийской школы. Её разработали еврейские философы, стремившиеся совместить метафизические построения греческой и восточной философии с еврейскими священными книгами. Мы не удивились бы, окажись, что эту систему изобрёл Филон, чья репутация в начале нашего века была чрезвычайно высока, так как он был первым, как считается, кто отождествил истинную религию с философией. Известно, что он попытался согласовать Платона с древнееврейскими священными книгами, толкуя эти последние аллегорически, что как раз и сообразуется с целями гебраической каббалы. Как бы то ни было, если верить серьёзным авторам, гебраическая каббала не могла возникнуть много раньше христианства. Логично предположить, что она появилась уже после греческой Септуагинты (238 г. до Р.Х.). А герметическую кабалу задолго до этой эпохи использовали пифагорейцы и ученики Фалеса Милетского (640–560 гг. до Р.Х.), основателя ионийской школы: Анаксимандр, Ферекид Сиросский, Анаксимен Милетский, Гераклит Эфесский, Анаксагор из Клазомена и др., короче, едва ли не все греческие философы и учёные, как свидетельствует об этом Лейденский папирус.

Мало кто знает, что кабала основана на родном языке пеласгов, который не исчез, но деформировался в древнегреческий. Из языка пеласгов вышли все западные языки, в том числе французский, пеласгическое происхождение которого представляется совершенно очевидным. Достаточно знать этот чудесный язык совсем немного, чтобы в разных европейских диалектах обнаружить его элементы, элементы праязыка, искажённого в результате переселения народов, а также просто со временемj.

В отличие от еврейской каббалы, созданной за короткий срок с явной целью зашифровать слишком ясные места сакрального текста, герметическая кабала — это драгоценный ключ, позволяющий его обладателю открыть двери святилища, открыть закрытые книги, какими являются труды по традиционным наукам, уяснить их дух, понять их тайное учение. Известная Иисусу и его апостолам (она послужила косвенной причиной такого досадного события, как отречение святого Петра), кабала использовалась средневековыми философами, учёными, литераторами, дипломатами. Члены рыцарских орденов и странствующие рыцари, трубадуры, труверы и менестрели, учащиеся знаменитой школы магии в Саламанке (мы их называем Венюсбергами, Vénusbergs, так как они утверждали, что пришли с горы Венеры)k разговаривали между собой на языке богов (langue des dieux), именовавшемся также весёлой наукой (gaye-science) или весёлым знанием (gay-scavoir), то есть на нашей герметической кабале[397]. Язык этот, кроме того, носит название рыцарского и отражает дух рыцарства (Chevalerie), истинный характер которого открыли нам мистические труды Данте. Латинское caballus и греческое καβάλλης означают, собственно, ломовую лошадь (cheval de somme), кобылу. Между тем наша кабала и впрямь несёт на себе значительный груз, груз древних знаний и знаний средневекового рыцарства (chevalerie ou cabalerie médiévale), тяжёлую кладь эзотерических истин, берущих своё основание в незапамятных временах. Это тайный язык кабальеро (cabaliers), кавалеров (cavaliers) или шевалье (chevaliers). Посвящённые и учёные древности знали его. Прежде чем достичь полноты знаний, и те и другие должны были, говоря метафорически, оседлать кобылу (cavale), носительницу духа, образом которой был крылатый Пегас греческих поэтов. Только он переносил избранных в области неизвестного. Он предоставлял им возможность всё видеть и всё понимать, когда те путешествовали через пространство и время, через эфир и свет. Слово Пегас (по-гречески Πήγασος) произошло от πηγή (source, источник), так как, по рассказам, от его удара копытом забил источник Иппокрены. Истина, однако, лежит несколько в иной плоскости. Иероглиф кабалы, конь получил имя Пегас, потому что кабала знакомит с первопричиной, с основами, источником наук (source des sciences). Знать кабалу — значит разговаривать на языке Пегаса или лошадином языке (langue du cheval), языке, о подлинной ценности и эзотерическом значении которого Свифт особо говорит в одном из своих аллегорических Путешествий.