Дон Карлос. Том 2 - Георг Борн

Дукеза, услышав об этом, позаботилась, чтобы повар заведения готовил ему дичь, голубей, освежающее желе и всевозможные лакомства, так что Антонио не мог не улыбнуться при виде такого множества блюд и с удивлением смотрел на трогательную заботливость дукезы, с которой до сих пор он совершенно не был знаком.

Она сама навестила его, чтобы продемонстрировать этим свое внимание, и принесла с собой легкого хорошего вина. С большим удовольствием увидела она, как он приятно был поражен. Антонио вежливо поблагодарил ее, заверив, что не употребит во зло ее доброту и, как только будет в состоянии, не замедлит покинуть гостеприимный кров. Сара Кондоро с видом живого участия просила его быть без церемоний и не торопиться покинуть ее дом, так как его пребывание нимало ее не стесняет. Вообще она выказывала Антонио какую-то привязанность и заботу, что старый танцор мог объяснить себе только тем, что в Антонио она видела патера графа Кортециллы, хотя между нею и больным об этом и речи не было.

Дукеза почувствовала к молодому, красивому больному какую-то странную, невольную симпатию и На следующий день не замедлила вновь посетить его. Но так как она по обыкновению вставала не рано, а обедала довольно поздно (этот обычай высшего общества был ею недавно снова возобновлен), то появилась в комнате, находившейся рядом с ее помещением, только вечером. Осведомившись о том, достаточно ли ему удобно, она нашла, что выглядит он несколько лучше прежнего.

Антонио, поблагодарив ее, сказал, что ему гораздо лучше, он чувствует, как возвращаются к нему утраченные силы, и поэтому он надеется, что на следующий день сможет покинуть ее дом…

Дукеза любезно уговорила его, чтобы он не спешил и дал бы себе возможность совершенно восстановить свое здоровье.

В это время начинало темнеть, и в залах уже были зажжены свечи.

Появившийся с докладом слуга поставил в комнате Антонио лампу.

Сообщение слуги о каком-то новом посетителе не произвело, по-видимому, никакого впечатления на Сару Кондоро.

— Кто там такой? — спросила она, даже, как видно, не очень довольная этим обстоятельством.

Слуга пожал плечами.

— Сеньор желает лично видеть сеньору дукезу и говорить с нею.

— Вероятно, какой-нибудь странствующий артист, — сказала Сара Кондоро, — и в такое время! Кажется, всем хорошо известно, что я принимаю артистов только перед обедом, а теперь уже вечер! Чем он занимается?

— Этого я не могу сказать, сеньора дукеза, — ответил слуга, в недоумении.

— Разве он тебе не сказал? — спросила Сара.

— Нет, сеньора дукеза. И ничего особенного я в нем не заметил. На нем испанская шляпа, длинный темный плащ и высокие сапоги.

— И голоса его ты тоже не узнал?

— Я его никогда не слышал, сеньора дукеза, по крайней мере, я не помню такого.

— Гм… Странно!.. Пусть сеньор войдет, — пробормотала дукеза, выходя от Антонио в соседнюю комнату, а следовавший за нею слуга закрыл соединявшую комнаты дверь.

Слуга поклонился и исчез. Сара Кондоро в ожидании опустилась на стул, стоявший в зале у стола с лежавшими на нем книгами в роскошных переплетах.

Дверь отворилась. На пороге появился высокий мужчина, в движениях которого была видна какая-то поспешность и неуверенность. На нем был длинный темный плащ, щегольская черная шляпа, которую он снял только тогда, когда дверь за ним закрылась.

С нетерпением вглядывался он в дукезу, которая, слегка приподнявшись, тоже смотрела на незнакомца…

Так прошло несколько мгновений в странном и неловком молчании.

Почему так долго и так внимательно рассматривал дукезу этот уже не молодых лет человек с мрачным выражением на бледном, но благородном лице?

По выражению ее лица можно было догадаться, что она этого человека никогда не знала и видела теперь в первый раз.

— Знаете ли вы меня, сеньора? — спросил наконец незнакомец глухим, сдавленным голосом, который невольно выдавал его волнение.

— Нет, сеньор, — холодным и спокойным тоном отвечала Сара Кондоро.

Кинув взгляд на двери, незнакомец быстро приблизился к ней.

— Мы одни, сеньора дукеза, нас не подслушивают? — спросил он поспешно и с таким неприятным выражением лица, что почти испугал дукезу, невольно отшатнувшуюся от него.

— Что за вопрос, сеньор?

— Мне очень важно, чтобы меня никто не видел и не мог подслушать, — отвечал незнакомец и вдруг пошатнулся и ухватился за стол, на котором лежали книги, а лицо его приняло мертвенно-бледный оттенок.

Этот человек показался дукезе небезопасным.

— Прошу вас, сеньор, объяснить мне причину вашего посещения, — сказала она, отыскивая в то же время рукой колокольчик.

— Мое появление вас, кажется, пугает, сеньора, — произнес незнакомец. — Я понимаю… но только одну минуту, прошу вас… Вот, теперь мне лучше!.. Сядьте, чтобы я мог сделать то же самое, и заприте двери, — продолжал он с лихорадочной поспешностью, — заприте двери… До сих пор никто еще не знает, что я в Мадриде, и меня пока еще никто не видел!..

— Позвольте узнать ваше имя, сеньор? — повторила старая Сара, недовольная визитом этого мрачного, беспокойного, чего-то опасающегося человека. Она была в недоумении и терялась в догадках, что же это за человек и с какой целью он явился к ней.

— Сеньора!.. Я — ваш сын! — сказал он быстро, следя нетерпеливыми, горящими глазами за тем, какое впечатление производят на нее эти слова.

Сара Кондоро пристально всматривалась в его лицо…

— Как!.. — вскричала она. — Вы… мой сын?..

— Тише! Не так громко… Никто не должен нас слышать!

— Так вы…

— Эстебан де Вэя, которого зовут графом де Кортециллой!

— Стало быть вы… О, Боже! Вот неожиданность! — воскликнула дукеза, все еще опасаясь человека со столь странными манерами. — Вы мой сын — Эстебан де Вэя… Да, да, теперь я вспомнила!.. Эстебан!.. Так звали моего младшего сына… Так это вы! Я недавно узнала от старого комедианта Арторо, что вы были усыновлены и носите другое имя; я вас отыскала, но не смогла увидеться с вами, ибо оказалось, что вы в отъезде…

— Мне сказал о вашем визите мой преданный слуга. После этого я решился, сеньора, явиться к вам! У меня к вам огромная просьба…

— Боже, что с вами, Эстебан?.. Вас шатает… Вы бледны как мертвец!.. Вы так торопитесь и так боитесь чего-то!..

— Я никогда ничего не боялся, а теперь и подавно! Эстебан де Кортецилла не знает страха! — отвечал с мрачным выражением отец графини Инес.

— Но скажите, что случилось?

— Я должен сесть… Спрячьте меня у себя на несколько часов.

— Спрятать?

— Ненадолго, сеньора. Никто не знает, что я ваш сын и никому не придет в голову искать меня здесь!