Сотканный мир - Клайв Баркер

Но как? У него не было ее адреса или даже телефона. В отчаянии он решил обратиться к единственному доступному ему источнику информации и набрал номер Вирджила Глюка.

Телефон молчал.

IV

Святилище

1

На следующий день после визита Аполлины, когда стало еще холоднее, Сюзанна решила обойти места, указанные Аполлиной. По первому же адресу она обнаружила следы пожара. Сгорело несколько домов. Когда она изучала карту, чтобы выяснить, не перепутала ли она, проходивший мимо рабочий недовольно поглядел на нее и буркнул:

– Нечего вам тут высматривать.

– Но я просто...

– Знаю. Пришли посмотреть.

Она покачала головой.

– Всю неделю тут шатались зеваки. Разбирали кирпичи. Шутка ли – такое убийство.

Она выслушала мрачную историю. Отец семейства, примерный семьянин, убил детей и жену, потом поджег дом и застрелился.

– А эти скоты собирают сувениры, – закончил рабочий. – Вам не кажется, что это неестественно?

Неестественно.Вайолет Памфри говорила так о доме Мими на Рю-стрит. Сюзанна помнила это. Быть может, убийца пытался спасти себя и своих детей от неосознанного страха, пропитавшего место, где они жили. Удалось или нет, задерживаться здесь не имело смысла.

2

По второму адресу, в центре города, она нашла церковь святых Филомены и Каликста. Должно быть, какие-то мученики. Церковь была довольно неприглядным кирпичным строением, стиснутым со всех сторон модерновыми офисами. Она ничем не напоминала сгоревший дом убийцы.

Но уже у входа менструм сказал Сюзанне, что это одно из тех мест. Несмотря на это, церковная атмосфера успокоила ее. В тени алтарей жила тайна, независимо от того, была ли истиной история Христа и Мадонны.

На скамьях сидело около дюжины людей, молящихся или просто зашедших отдохнуть. Она как можно тише прошла к алтарю, все сильнее ощущая присутствие силы. Ее не покидало чувство, что за ней наблюдают. У самого алтаря ей показалось, что пол ушел из-под ног, и она зависла в воздухе над обширным подземельем храма, откуда волнами исходила сила.

Только через две-три секунды видение пропало, и она обнаружила, что держится за решетку, ограждающую алтарь. Она оглянулась в поисках пути вниз и нашла низкую дверь в стене. Не успела она войти, как из двери вышел священник.

– Что вам угодно? – он натянуто улыбнулся.

– Я хочу осмотреть подземелье.

– Здесь нет никаких подземелий.

– Но я знаю...

Она почувствовала, как в ней бурлит менструм.

– Видите ли, оно есть, но оно опечатано. Вы не можете войти.

– Могу.

Он, казалось, внял этому аргументу и сказал опасливым шепотом:

– Подождите, пожалуйста. Хотите, чтобы я сам вам его показал?

– Да.

Он подошел к двери и распахнул ее. Снизу хлынула волна спертого воздуха, но она не испугалась. Там не было смерти, а если и была, то смерть тела, а не духа.

3

Она даже не представляла, что подземелье уходит так глубоко. Свет почти померк, и через две дюжины ступенек она уже не видела своего провожатого.

– Далеко еще? – спросила она.

Вместо ответа он зажег свечу. Осветились его испуганное лицо и лежащая перед ними путаница коридоров, в которых темнели ниши.

– Здесь никого нет, – сказал он печально. – Уже никого.

– Все равно покажите.

Он покорно кивнул и повел ее в один из проходов. Теперь она увидела в нишах штабеля гробов и подумала о странности такого погребения. Еще более странным показалось ей то, что священник отпер в конце коридора какую-то дверь.

– Входите. Вы ведь именно это хотели видеть?

Она вошла в комнату, такую большую, что пламя свечи не могло осветить ее целиком. Тут не было гробов – только кости, грудами лежащие на полу.

Священник зажег несколько свечей, укрепленных в черепах. В их свете стал виден причудливый барочный узор, выложенный из костей – мозаика черепов и ребер, пальцев и лодыжек.

– Что это? – спросила она, пораженная.

– Как, вы не знаете? Святилище.

– Святилище?

– Так вы не знали?

Он двинулся к ней с лицом, искаженным страхом и гневом.

– Вы солгали мне! – он схватил ее за руку. – Вон отсюда! Вы нарушили...

Она изо всех сил пыталась сдержать менструм, но тут священник отпустил ее. Огни свечей вспыхнули ярче и тревожно заметались. Он отшатнулся и попятился к выходу; его коротко стриженные волосы в буквальном смысле стояли дыбом.

Она не разделяла его ужас. Древние силы освобождались из плена, и она купалась в их потоках, чувствуя, как они наполняют ее силой. Священник выбежал в дверь, и тут гробы в нишах начали трескаться, словно мертвецы спешили на Страшный Суд. Посреди комнаты из пыли возник какой-то силуэт, вернее, три силуэта. Сюзанна смотрела, как они направляются к ней, но чувства опасности у нее не было.

Центральная фигура выступила вперед, и Сюзанна почти не удивилась, разглядев черты Иммаколаты. Здесь было самое подходящее для нее место.

Но фигура обладала чертами всех трех сестер, и голос ее тоже отличался от голоса Колдуньи. Он был более мягким... или более насмешливым.

– Мы рады, что ты пришла. У нас к тебе дело.

– Какое дело?

– Он не должен этого слышать. Пожалуйста, выстави его отсюда и успокой. Эти люди так суеверны!

Сюзанна вышла в коридор и подняла хнычущего священника с пола.

– Уходите, прошу, вас. Госпожа хочет этого.

Он поглядел на нее затравленным взглядом.

– Вы тоже идете?

– Нет.

– Да-да. Я понял. Я ухожу.

Он метнулся вверх по лестнице, как кролик, и она вернулась в комнату.

– Я думала, что вы умерли.

– Умерли? Так Кукушата говорят о мертвой плоти, но это ничего не значит, Сюзанна.

– Так зачем вы здесь?

– Отплатить тебе. В Храме ты помогла мне, ведь ты не забыла?

– Нет.

– Я тоже. Доброта должна вознаграждаться, я теперь это поняла. Я многое поняла. Видишь, теперь мы все вместе. Мы видим, как были жестоки и слепы, и сожалеем об этом.

Сюзанна могла бы усомниться в этих словах, но менструм подтвердил, что Иммаколата говорит правду. Но что ей нужно?

– Я пришла предупредить, – ответила она.

– О чем? Опять Шэдвелл?

– Он только часть того, что идет на вас.

– Тогда что это? Бич?

Призрак вздрогнул при этом слове, подтверждая сказанное Сюзанной.

– А что Шэдвелл имеет общего с Бичом?

– Он разбудил его.

– Зачем?

– Он решил, что волшебство обмануло его. Испортило его невинную торгашескую душу. Теперь он не успокоится, пока не умрет последний волшебник.

– А Бич помогает ему в этом?

– Так он думает.