Сотканный мир - Клайв Баркер

– Я вас вижу.

Де Боно все же вылез из машины и скрылся в тумане, успев крикнуть Кэлу:

– Беги!

Кэл последовал за ним и сделал несколько неуверенных шагов. Ему со всех сторон мерещились глаза. Впереди в тумане стоял еще кто-то. Да, это поистине была ночь встреч: сначала де Боно, потом Хобарт, и вот теперь – Кэл не сразу поверил в это – Шэдвелл.

Он видел этого человека во многих ролях. Торгаш, расточающий улыбки и обещания; обманщик и обольститель; пророк-завоеватель. Но таким он видел его впервые. На сером, исхудавшем лице жили только глаза – всегда небольшие, они теперь казались громадными и горели лихорадочным огнем.

Он смотрел, как Кэл пятится назад к машине.

– Бежать некуда, – сказал он усталым голосом. – Он найдет тебя везде, Муни. Это ангел, и он всевидящ.

– Ангел? Это?

Туман справа и слева дрожал, как живой. Кэл мог еще попытаться убежать, но вид Шэдвелла и его слова приковали его к месту.

– Его зовут Уриэль. Пламя Господа. И он пришел покончить с волшебством. Это его единственная цель. Волшебства больше не будет. Отныне и вовеки.

Туман задрожал снова, но Кэл все смотрел на торговца, не в силах понять, что в нем изменилось еще.

– Это мой дар миру. Я уничтожу Чародеев не ради выгоды, а из любви к людям.

Тут Кэл понял. Изменения касались костюма. Пиджак Шэдвелла, который в свое время разбил сердце Брендана и многих других, исчез. Вместо него на торговце было новое пальто, не имеющее, по всей видимости, никакого отношения к чудесам.

– Мы покончим с волшебством и обманом. Со всем этим...

Тут туман прорезал страшный крик, который тут же оборвался. Последний крик де Боно.

– Ублюдок! – вырвалось у Кэла.

– Они обманули меня, – продолжал Шэдвелл. – Ужасно обманули. Завлекли лживыми посулами, заставили проливать кровь...

– А что ты делаешь сейчас? Не проливаешь кровь?

Шэдвелл поднял руки.

– Я пришел с пустыми руками, Кэлхоун. Это мой дар тебе. Пустота.

– Не нужны мне твои проклятые дары.

– Нужны. Они ведь и тебя обманули. Но я покончу с этим.

В его голосе слышались искренние нотки политикана, доказывающего избирателям необходимость бомбы. Эта искренняя убежденность пугала больше, чем истерика.

Кэл подумал, что Шэдвелл-актер не исчез. Он просто так заигрался, что сам начал верить в свою роль. Это был его триумф: Шэдвелл Обнаженный.

Туман задрожал с новой силой. Уриэль возвращался. Кэл еще раз взглянул на Шэдвелла, чтобы запомнить эту новую его маску, потом повернулся и побежал.

Позади него взорвалась машина. Волна взрыва ударила его в спину и бросила вперед.

– Стой! Я тебя вижу! – крикнул Шэдвелл.

Он опять лгал. Теперь туман был союзником Кэла. Он бежал среди знакомых домов, которые не мог узнать, торопясь успеть домой до огня. Там книга Сюзанны, которую он обещал сохранить.

Дважды он падал, вставал и бежал опять. У железнодорожного моста он перелез через заграждение и выбежал на пути. Туман здесь был не таким густым, и он быстро добрался до калитки на заднем дворе своего дома. Пробегая мимо голубятни, он вспомнил, что должен сделать еще одно дело. Но сначала книга. Он ворвался в дом – сердце бешено колотилось о ребра – и поднялся наверх. Бич вот-вот будет здесь. Не время для сентиментальных прощаний; дай Бог успеть взять самое необходимое. Он схватил книгу, пальто, потом стал искать кошелек. Выглянув в окно, он увидел, что туман добрался и сюда. Запихнув кошелек в карман, он выскочил во двор.

У голубятни он замешкался. Он не мог взять 33-го и его голубку с собой, но мог хотя бы дать им шанс на спасение. Голуби тоже чувствовали опасность – едва он открыл клетку, как они взлетели в воздух, поднимаясь выше и выше, навстречу падающему снегу.

Уже выбегая на железную дорогу, он подумал, что никогда больше не увидит дом, где прошла вся его жизнь. Он повернулся и попытался запомнить все, что видит: крышу, окна родительской спальни, сад, пустую голубятню. С этим домом было для него связано многое, но это всего лишь кирпич и известка. Пусть враг забирает его, как забрал Фугу.

Запомнив все, что мог, он повернулся и побежал по шпалам. Ярдов через двадцать он услышал позади грохот начавшегося разрушения.

Часть двенадцатая

Рай в осаде

«Ветер с Запада повеет и зальет поля дождем. Господи, верни любовь мне! Дай вернуться в отчий дом!»

I

Катастрофа

1

Если в событиях последующего дня была какая-то система, то заключалась она в случайности встреч и неизбежности расставаний.

Сюзанна еще вечером решила поехать в Ливерпуль и найти Кэла. Дела явно приближались к кризисной точке. Необходимо предупредить Кэла и вместе с ним разработать план спасения книги Мими и их самих от надвигающейся беды. Она пыталась дозвониться до него, но никто не брал трубку.

Утром она позвонила Аполлине и рассказала ей обо всем, что видела в святилище. Она ожидала, что та с недоверием отнесется к словам Иммаколаты, но реакция оказалась другой.

– Почему мы не должны ей верить? – воскликнула Аполлина. – Если мертвые не говорят правды, то кто же тогда ее говорит? К тому же, это лишь подтверждает то, что мы уже знаем.

Сюзанна сказала, что хочет встретиться с Кэлом.

– Ты не одинока. Кое-кто из наших отправился в Ливерпуль, чтобы поискать чары в доме твоей бабушки. Ты найдешь их там, я думаю.

– Конечно. Я позвоню, когда все узнаю.

– Только не думай найти меня трезвой.

Прежде чем уехать Сюзанна позвонила еще раз и услышала короткие гудки. Утренние новости могли бы объяснить ей причину этого и даже показать выжженную землю на месте дома Myни, но она включила телевизор слишком поздно и поймала только прогноз погоды: снег и опять снег.

Она знала, что поездка на машине в такую погоду будет сущим несчастьем, и взяла билет на поезд. Когда она садилась на поезд до Ливерпуля, идущий четыре часа (на самом деле, он прибыл только через шесть часов из-за снежных заносов), Кэл уже был на полпути в Бирмингем на поезде, отправившемся в 8.20.

2

Он позвонил Глюку из автомата на Пир-Хэд, успев перебраться через реку на последнем ночном автобусе. Он ускользнул от Бича хотя бы на время и даже усмехался про себя, представляя злобу чудовища. Но в глубине души он знал, что пламя Господа не успокоится, пока они все не превратятся в пепел – включая и Шэдвелла, надеялся он. Единственным, что порадовало его за эту ночь, было то, что он увидел последнее и окончательное превращение торговца.

Ветер с реки бил ему в лицо; снег впивался в кожу, как иголки. Но он смотрел на воду, пока не окоченел. Когда на часах пробило шесть, он отправился искать, где бы подкрепиться, и набрел на меленькое кафе, открытое для водителей автобусов. Там он проглотил солидную порцию яичницы с тостами, все еще пытаясь понять, что произошло и что теперь делать.