Поединок (сборник). Выпуск 14 - Леонид Млечин

— А этот кто?

— Полковник Дорохов — начальник уголовного розыска.

Оперативная группа начала осмотр места происшествия. Над телом склонился судебно-медицинский эксперт — Сироткин. Старший оперативный уполномоченный угрозыска Антонов вместе с проводником бродил вокруг, отыскивая следы. Внимание всей группы привлек Антонов:

— Вот посмотрите, бурьян и засохшая трава везде покрыты инеем, а здесь видна полоса, на которой вся растительность темнее, без всякой изморози. Похоже на то, что здесь что-то протащили.

Действительно, до самой середины пустыря пролегла темная, хорошо заметная лента шириной примерно в полметра.

— Да! Похоже на след волока, — предположил следователь.

— А может быть, он сам полз? — усомнился Антонов.

— Пустите собаку, — распорядился полковник Дорохов, — а сначала пусть эксперт сфотографирует. Солнце пригреет, и все исчезнет.

Из рассказа Башарина выяснилось, что Кошкин жил в городе и, к кому он забрел в этот поселок, Башарин не мог и предположить. Дорохов подошел к Сироткину, который осматривал тело.

— Хорошо, что ты сам приехал, Александр Дмитриевич! Случай редкий, прямо уникальный. Вот смотри, одна-единственная крохотная ранка — и нет человека, — Сироткин указал на шею погибшего и приложил к ране линейку. — В длину пять миллиметров, в ширину — четыре. Если бы это ранение было нанесено рыцарю на каком-нибудь ристалище в позапрошлом веке, я бы точно назвал вид оружия — «мизеркордие» — кинжал милосердия, которым добивали раненых рыцарей. Его тонкое, узкое лезвие свободно проходило сквозь сочленение доспехов и избавляло побежденного от мучений и позора. Ну а в наше время такие ранения чаще оставляют узкие стамески или заточенные отвертки. Как только доставят тело в морг, немедленно проведу вскрытие и сообщу точно все параметры. Этот парень умер от потери крови. Умирал долго и мог сколько-то пройти или проползти. Сколько? Скажу после вскрытия.

При убитом оказались кошелек с несколькими рублями и заводской пропуск.

— Видимо, убийцу не интересовало содержимое карманов, — решил следователь, разглядывая пропуск. — Значит, не ограбление...

— А чего у нашего брата взять? — вмешался Башарин. — Те паразиты, что на улицах грабят, знают, что у подвыпившего рабочего деньги только в получку, а она еще через неделю.

Вернулся Антонов с проводником, сзади, без поводка, плелся Барс, хороший рабочий пес. Сейчас он шел, опустив голову и поджав хвост.

— Половина пустыря затоптана овцами, дальше Барс не пошел, — доложил проводник. — У него в юности был с ними конфликт, задавил ягненка, и его наказали.

— Я тоже, Александр Дмитриевич, ничего не обнаружил, — доложил Антонов. Ни крови, ни следа. Земля твердая, за лето утрамбовалась, а тут еще заморозки.

Судебно-медицинский эксперт Сироткин уехал на специальной машине, на которой увезли тело Кошкина.

Следователь закончил составление протокола. Поблагодарив и отпустив понятых, предложил:

— Мы с Антоновым на «Волге» проскочим в конец поселка, поговорим с народом, а вы, Александр Дмитриевич, начинайте с этого конца, где-нибудь посредине и встретимся.

Дорохов с Башариным направились к крайнему дому, а по дороге Башарин стал рассказывать:

— Кошкин-то был вроде неплохой мужик и слесарь отличный. Я его уже лет десять знаю. Раньше выпивал от случая к случаю. Ну, как все. По праздникам, иногда в получку, а этим летом от него ушла жена. И Пашку как подменили. Стал ребят наших сторониться. Начал пить по-черному. Вчера я его предупредил, чтоб пришел сегодня пораньше да всей бригаде рассказал, как жить дальше собирается, а тут вот какая беда.

Они подошли к крайнему дому.

— Здесь Токоев живет, шофер наш, — объяснил Башарин и постучал в окошко. Сразу же вышла пожилая женщина в цветастей платье, яркой, расшитой узорами безрукавке. На все вопросы она отвечала однозначно: никого не видела, ничего не слышала. Улеглись спать рано, часов в девять вечера.

— Сам-то где? — перебил женщину Башарин.

— Ушел до свету. На первый автобус.

Следующий дом был на замке. Они направились к соседнему участку, на котором копошились куры, а возле сарая разлеглись овцы. Увидели вышедшую из дома молодую женщину. Та, очевидно, куда-то торопилась, закрыла дом на замок и направилась к шоссе.

— Галиева, подожди! — окликнул ее Башарин. — Вот полковник с тобой поговорить хочет.

Женщина вернулась, открывая замок, раздраженно посмотрела на пришедших.

— Что сердитая такая? — спросил Башарин,

— Да перепугалась ночью и никак не успокоюсь, — объяснила хозяйка.

— Кто же вас так напугал? — заинтересовался Дорохов.

— Не только меня, но и дети всю ночь не спали. Ломился в дом пьяный. Думала, дверь сорвет. А потом в окно барабанить стал. «Открой да открой». Муж в командировке, а мы одни. Кричим все вместе «Спасите!», да кто тут услышит.

Женщина провела непрошеных гостей на кухню. Дорохов привычно скользнул взглядом по обстановке. Обычный пластиковый гарнитур и две плиты: небольшая газовая и обыкновенная с водяным котлом для отопления всего дома. Возле топки стояло ведро с мелко наколотым каменным углем, рядом — тазик со щепками для растопки, на них были рассыпаны изломанные спички, наверное половина коробки. А хозяйка рассказывала:

— Вчера мы поужинали, дочка Зульфия помыла посуду, Арсланбек, это мой сын, ему двенадцать лет, принес из сарая уголь, приготовил растопку. Легли спать часов в десять. А ночью разбудил стук в дверь. Я вышла в прихожую, спрашиваю: «Кто?» А он кричит: «Открывай». Спрашиваю: «Что нужно?». А он еще сильней забарабанил и все требует: «Открой, открой». Потом начал стучать в окно. Схватила топор, думаю, разобьет стекло и полезет — ударю. Дети в крик, а соседи все равно не слышат. Наверное, с полчаса ломился, и вдруг тихо стало. Заглянула в окно — никого. Ушел.

— Кто стучал, вы хоть рассмотрели?

— Нет, товарищ полковник, темно было. В куртке был серой, и шапка какая-то чудная.

— А этот пьяный не спрашивал вашего мужа?

— Ничего он не спрашивал. Все открой да открой.

— А раньше он к мужу не приходил?

— Не знаю. К Усману много народу ходит.

— А куда он ушел?

— Не видела. Перестал стучать, и все. Детей до утра успокаивала. В школу отправила. Арсланбек в пятый ходит, а Зульфия — в седьмой.

— А к трупу там, на шоссе, вы не подходили?

— Какой еще труп? Какое шоссе? Никуда я не ходила. Собралась в магазин, а тут вы...

— Больше не будем вас беспокоить. Позже следователь вас допросит.

Другие жильцы поселка ничего рассказать не смогли.