Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи - Новелла Матвеева

Марине Мур

ПустьУсмехнутся хмуроИли скажут, что я — чересчур,Но кромеТомаса МураБыла Марианна Мур.        У нас её знать не желали,         Об ней и сейчас — тишина.         Мне выпало много печали,         Что я её книг лишена.Зачем судьба мне судилаО Вас так поздно узнать?Ведь я уже всё сочинила,На что Вы могли повлиять!         И только уж после, вдогонку —         Вы мне дивный выслали знак,         Как золото — вслед паломнику,         Которого кормят за так.

«Быки» и «Юпитеры»

Основным аргументом этих догадок служила и служит барски-пренебрежительная мысль, что сын ремесленника, получивший недостаточное образование и служивший актёром в театре, не мог создать столь великолепных произведений.

— Но где же всё-таки сын мастера перчаток,Где недоучка мог познаний накопить?— Что ж! Если нужен вам познаний недостаток,То у Шекспира он имеет место быть.

Кто был в латыни слаб? Кто век знай путал с веком?А принца-регента — с монархом? Видит Бог,К такому хаосу маяк Науки БэконНикоим образом причастен быть не мог!

Так как же нам теперь свои достроить штучки?Как нам шекспировского авторства алмазДругому передать?! Однако с тем как раз,Чтоб уж — без ляпсусов титана-недоучки?

На солнце пятна. Хвать! Дай — пятна совлеку,Чтоб солнце знатным сдать, а пятна — мужику!

«Один за всех», или «Все за одного»?

Пример ничтожен мой, но есть и в нём загвоздка…Едва я выбилась на поприще Пера,Зоилы и жрецы постановили жёстко,Что пишет за меня стишки… моя сестра!

А за сестру — отец. Кто ж за отца-то? Мать.А за неё, кажись, внучатый отчим тёти…Гром разрази совсем! Ужель, в конечном счёте,Сам за себя — никто не в силах сочинять?!

Свет зол на Авторство. Шекспиру самому,Глядишь, то Бэкона, то Ратленда назначат,Как второгоднику! Подтягивайся, значит,До знатных лиц, мужлан!.. И верит всяк — чему

Угодно! Лишь в один не веря факт упрямый:Что сам Шекспир писал шекспировские драмы.

Каюр

Я наверно против кого-то,Но не знаю — против кого.Просто я нахожусь во властиПеснопения своего.

Осуждаю?Нет: рассуждаю.Не судья, чтобы всех осуждать.Но и, всё ж, не солдат, которомуНе положено «рассуждать».

Рассудив, кого и обижу,Да «обидчицею» не кличь:Просто яПОЮ, ЧЕГО ВИЖУ,Как нанаец из старых притч.

А чего не вижу — того яПросто-напросто — не пою.

             ________

Помолчи и ты, ретивое! —Одинокий певчий каюр.

Ураган без ветра

Давно, давно не бывало ветра с порывами.Катили тучи, трясли групповыми гривами,Гремели гривнами града, и снега белогоГорстями сыпали остро…Но ветра не было.        Так царь — с колесницы мечет в народ дукатами        И люди верят, что будут теперь богатыми;        Кто схватит льдистое, кто — златое (под видом медного)…        В любой монете «ловили ветер»…        Но ветра не было.Как долго не было, чтобы вдруг — да в лицо повеяло!Была минута, когда я в это почти поверила!А вы — не верьте, что это ветер; то был неведомый… —Магнит ли? Радий? (Мятеж во аде?)Но ветра не было.        А нынче к ночи вдруг зазвенело окно по-старому!        И сразу вспомнилось, как в трубе Домовой постанывал;        Пугал — но с толком, стращал по делу, а не из прихоти!        Учил — не слушались… (Лишь рукавицей махнул при выходе)Дуй, ветер, вей! Вороти надежду нам, неприкаянным!Сдуй пыль, свей скверну с вещей! Рачительным стань хозяином,Да не навей нам того глухого, того нелепогоКошмара снова! — где всё готово,Чтоб ветра… не было!        Как тихо, Господи! Потерпев кораблекрушение,        Без криков тонут… (Ведь не у каждого разрешение        На право голоса есть!) Но кто и зачем потребовал,        Чтоб ураганы громили страны,        А ветра — не было?

Я слышу…

(Прочитав чудесный рассказ Алана Маршалла «Отец»)

… И отзвуки в мире дольнемСлышу, доныне я слышуИ улыбаюсь невольно…

К воде ползли повозки, за которымиСледили эвкалипты или ивы.ТовариществоСвязано с просторами,А с теснотою — ссоры да разрывы.         Но и в просторах         (вроде столько сделавших,         Чтоб не было к побоищам соблазна),         Вдруг разгорался бой         В защиту девушки,         Которую могли обидеть грязно.Теперь — не могут. (Крепко спят, — не вскинутся —В игле, в кольце, в ларце, в макушке дуба, —Все те,Кому был ясен стих шекспировскийПро «девственность, поруганную грубо».)         Теперь — не ясен. Что такое «девственность»?         Где стыд девичий? Где мужская совесть?         Воюй за то, что и сейчас на свете есть,         А не за то, чего никак не вспомнить!Бесчинствуй смело; на дуэль не вызовутИ в рыло не дадут: здесь безопасно!Небось не дровосек какой безвизовый,А что не дворянин — так это ясно.         Но в мире дольнем есть воспоминание         О лучших днях, — которыми гордится         Нерабский дух! Звенит, как заклинание,         В лучах блестит, как в колесе ступицаВ мельканьи утр, внутри пути зелёного,Великое воспоминанье этоО мощи — не для низостей рождённого;Для счастья предназначенного, света!         Мужская честь — на страже чести девичьей;         Всей чистоты, всей грации — на страже!         Так было. Листья плыли по воде ничьей…         Фургоны шли… Я слышу, слышу даже,         Я и теперь как будто слышу даже:В изножье гор с их лиственными свитами,У розовой равнины в изголовье —Перебирают лошади копытамиДа колокольчики бренчат воловьи,—Те самые…В тех далях.В том верховье.

Воспоминание

Мама, помнишь тот сад полночныйИ черёмухи свет непрочный?Зной стоял. До утра мы не спали —Всё полынь молодую искали.

        У соседки в горшках петуньи        Огневели в воздухе мёртвом.        Всем казалось, что мы — колдуньи        И ночами — скотину портим!

Но не портили мы скотинуНи рогатую, ни безрогу;Это ветер путал картину, —Пел в берёзах… Звал нас в дорогу —

        По верховному соизволенью        Той весенней ночи высокой, —        Недоступной закабаленью,        Беспокойной и одинокой.

Есть комики с душой…