Об истине и зверях - Барб Хенди

Ей внезапно пришло в голову, что Чейн и Тень всегда были на её стороне и старались помочь ей, но чем дальше она двигалась к своей цели, тем более сдержанными они становились. Они хотели, чтобы она сдалась, оставила эту отчаянную затею и просто вернулась домой, чтобы быть покорной маленькой Хранительницей, наконец подчинившейся своим начальникам?

— Если мы найдём проход на этой стороне, — спокойно сказала она, — мы не должны будем искать ситт. Он приведет нас прямо туда.

Чейн сделал шаг вперед, открывая рот, чтобы возразить, но она в тот же самый момент решительно встала.

— Мы должны попробовать, — сказала она ему. — Мы должны, по крайней мере, поискать. Это лучше, чем ещё месяц или больше блуждать в горах, пытаясь найти остатки потерянного ситта на краю пустыни.

Слова, которые собирался сказать Чейн, так и не сорвались с его губ. Возможно, теперь он наконец признает, что несмотря ни на что она будет следовать своим путем.

Тень тихо зарычала и двинулась к ней. Но Винн не собиралась терпеть аргументы из расколотых слов памяти.

— Нет, — сказала она, отдёргивая руку. — Мы продолжим поиски. Возможно, я неправа, и нет никакого прохода, но эти руины, это место, существовало зачем-то.

Она отвернулась, смотря на юг, хотя было слишком темно, чтобы она смогла увидеть даже ближайшие скалы, уже не говоря о горах. Тогда она глянула вниз на Красную Руду, все еще присевшего у основания стены.

Винн чувствовала, что это неправильно — причинять боль близким, но вне зависимости от его мотивов, он был единственным, готовым помочь. Если она сможет найти проход, построенный древними гномами, который приведёт прямо в ситт, половина этого сражения будет выиграна.

— Так? — было все, что она сказала ему.

Красная Руда просто кивнул.

Гассан Иль'Шанк по-прежнему не был близок к нахождению пути в ситт. Он бросил считать дни и ночи. Он обыскивал подножие безголовой горы, пока усталость не брала верх, и он просто не падал и засыпал. Когда восходящее солнце, или пронизывающий ветер, или холод ночи будили его, он искал снова.

Тоненький голосок в его разуме начал насмехаться над ним. Он мог быть неправ? Может быть, эта гора разрушилась сама?

Возможно, когда-то там было горное озеро, и оно просто пересохло. Кто он такой, чтобы утверждать обратное? Стихийное бедствие, такое как древнее извержение вулкана, тоже возможно. Даже это можно было подогнать под легенду о верхней части горы, возвращающейся в форме огня. А природа позаботилась об остальном за века.

Но Гассан отрицал неуверенность в себе.

Какое стихийное бедствие могло разрушить всю гору изнутри? Вулкан вынес бы на поверхность пористые камни и потоки лавы. Много небольших ущелий осталось бы после выветривания всего этого. А ничего подобного вокруг не было.

Ситт был там, под безголовой горой. Он должен был только найти путь туда, прежде чем Винн доберётся досюда. Но он не был разведчиком или путешественником, привыкшим к этим бесплодным местам. Он должен был начать полагаться на свои преимущества.

Он был метаологом.

Движение попалось ему на глаза, когда он лежал, изнеможенный, на склоне из гравия. Сначала он даже не потрудился посмотреть. Это наверняка был ещё один крошечный песчаный вихрь, поднятый ветром. Когда движение показалось снова, он услышал шелест гравия, соскользнувшего сверху.

Гассан перекатил голову, поднимая руку к глазам, чтобы защититься от солнечного света.

Это была всего лишь бочкообразная ящерица, взбирающаяся наверх и столкнувшая несколько камушков. Шкурка существа была испещрена коричневыми и серыми пятнами. Возможно, она была там все время, слившись с пейзажем. Он опустил руку, слишком уставший, чтобы даже поймать её и съесть.

Но его ум полностью проснулся.

Как и зачем это маленькое существо пришло сюда? Кроме нависающих валунов и камней, в этой местности было мало укрытий, и все же он не замечал его раньше. Взбираясь вверх, оно заставило гравий осыпаться.

Гассан, перекатившись, встал на колени.

Ящерица замерла на валуне за краем гравиевого склона. Она заметила его.

Его мысли застыли, и он медленно закрыл глаза. В этой темноте позади его век он поднял изображение ящерицы в своем уме. Поверх наложил фигуры, линии и знаки сверкающих символов, возникающие из глубин памяти. Слова прокатились через его мысли быстрее, чем прошли бы между губами.

Он почувствовал напряженность ящерицы, решающей: бороться или бежать? Он хотел последнего и, когда открыл глаза, все еще сохранял изображение небольшого животного в своем уме. Когда он зашипел на нее, он почувствовал, как в ответ возрастает её желание бежать, и подкрепил этот инстинктивный страх своим желанием.

Ящерица убежала.

Гассан вскарабкался вверх по склону туда, откуда зверёк скинул гравий. Ящерица должна иметь какое-нибудь укрытие, но он был слишком далеко, чтобы забраться вверх достаточно быстро.

Либо ящерица была быстрее, чем он ожидал, либо он оказался медленнее. К тому времени, когда он достиг валуна, она уже скрылась из виду, но он все еще чувствовал её присутствие в своем уме. Он следовал за ним почти вслепую.

Огромный утёс выступал наружу из склона. Годы выветривания разрушали его, создав опасную насыпь из щебня. Он приложил все усилия, чтобы не соскользнуть вниз.

Чем ближе он подходил, тем больше возникало чувство, что существо где-то внизу. Он не заботился заглядывать под каждый камень. Смотря на утёс, он медленно двинулся к нему.

Вспышка коричнево-серого цвета юркнула под утёс, и Гассан замер. Он все еще мог чувствовать там ящерицу.

Он осторожно ступил дальше и украдкой обходил утёс, осматривая землю и скалы над ней на предмет любого признака перемены. Вдруг он заметил отверстие и в отчаянии опустился на колени.

Ящерица просто сбежала в своё логово, щель под большим камнем, в которую едва ли можно было просунуть руку. Это, конечно же, не был никакой вход в гору. Но он понял одну вещь.

Гассан не должен был искать в одиночку.

Он разорвал связь с ее ограниченным разумом, поскольку у нее нет необходимой умственной функции, в которой он будет нуждаться. Млекопитающее подойдёт лучше. Он осторожно поднялся, прошел вдоль склона, обходя щебневую насыпь, и стал спускаться. Да, может быть, в другой раз ящерица могла спрятаться и в настоящий вход. Но здесь есть и другие формы дикой природы.

Некоторые могли использовать другие укрытия, чтобы спрятаться от сильных ветров, холода, дождя и снега. И возможно одно из их убежищ не было естественного происхождения, что-то достаточно большое для гнома или него, чтобы войти.