Дочь Империи - Раймонд Фейст

— Госпожа, — прошептала Накойя настолько тихо, что никто другой не смог бы разобрать ее слова, — умоляю, во имя богов наших, помни об осторожности: вызывающая смелость — опасная манера держаться для госпожи в отсутствие ее властвующего супруга.

— Буду помнить, — прошептала Мара, ничем больше не обнаружив, что она вообще услышала это предупреждение.

Затем появились другие паланкины, сверкающие отделкой из драгоценного металла. Носильщики Имперского Стратега были подпоясаны широкими кушаками с кисточками; кушаки заметно потемнели от пота и дорожной пыли. Его слуги щеголяли ливреями, расшитыми бисером; все они были одного роста и с одинаковым цветом кожи. Далее под желто-красным стягом властителя Анасати проследовал его почетный эскорт. Слуги этого вельможи также поражали роскошью одежд; ведь властитель Анасати, подобно многим своим соотечественникам, стремился затмить тех, кто выше его по рождению, бьющими в глаза свидетельствами богатства.

Приглядываясь к металлическим украшениям, сверкавшим и звеневшим при каждом движении паланкина, Мара размышляла с угрюмым злорадством: если бы носильщики поскользнулись и уронили свою ношу в реку, впечатляющее снаряжение ее свекра потянуло бы его на дно словно камень. Впрочем, лицо Мары оставалось бесстрастным все то время, пока гости заполняли площадку.

Носильщики опустили паланкины наземь и дружно отступили в сторону, в то время как личные слуги вельмож ринулись раздвигать занавески и помогать господам подняться с подушек и ступить на твердую почву.

Стоя между своими приближенными, Мара в течение некоторого времени спокойно наблюдала за происходящим: необходимо было предоставить гостям возможность выбраться из паланкина, встать на ноги, расправить одежды и придать своими фигурам должное достоинство, прежде чем приветствовать хозяйку. Так как Имперский Стратег отличался некоторой тучностью, а его одеяние включало широкие и длинные кафтаны с поясами, увешанными скопищем разнообразных боевых наград, его слугам пришлось немало повозиться. Мара успела мельком заметить, что властитель Анасати даже вытянул шею, чтобы насладиться этой досадной заминкой. Известие об отсутствии Бантокапи заставило свекра раздраженно нахмуриться; однако морщины быстро разгладились, когда он вспомнил о необходимости соблюдать этикет. Мара догадалась, что, обмахиваясь веером, Текума гневным шепотом говорил что-то по этому поводу своему первому советнику, Чимаке. Ощущение тревоги, охватившее Мару, нарастало с каждым мгновением.

— Госпожа, будь внимательна, — едва слышно шепнула ей Накойя.

Мара отвела взгляд от врага своего отца и увидела, что Калеска — первый советник Имперского Стратега — уже выступил вперед, чтобы склониться перед ней в поклоне.

Она поклонилась в ответ и произнесла:

— Добро пожаловать в Акому.

Следом за Калеской приблизился Имперский Стратег, окруженный воинами и слугами. Мара заученно произнесла традиционное приветствие:

— Все ли у вас благополучно?

Она одаряла каждого гостя пожеланиями радости и довольства. Но, обмениваясь с ними любезностями, все время ощущала замешательство князя Альмеко, также заметившего отсутствие властителя Акомы.

Мара жестом приказала слугам отворить двери господского дома. Имперский Стратег обменялся взглядами с властителем Анасати; затем, как бы разделяя беспокойство своего господина, первый советник властителя Анасати Чимака начал судорожно теребить ткань своей одежды.

Мара, снова поклонившись, отступила, освобождая гостям проход во внутренние покои. Пока они проходили мимо, она стояла с кротким видом, если не считать момента, когда властитель Текума яростным шепотом потребовал ответа, куда подевался Бантокапи. Выдержав точно рассчитанную паузу, Мара подняла руку к груди, чтобы поправить брошь, скреплявшую края мантии. При этом звяканье многочисленных нефритовых браслетов успешно заглушило его вопрос. И, поскольку Имперский Стратег тут же своим зычным голосом повелел, чтобы слуга подал прохладительные напитки, у ее свекра не осталось времени для повторения вопроса, который на этот раз привлек бы внимание окружающих. С плохо скрытым негодованием Текума проследовал в просторный зал за своим спутником. Там по указанию Мары уже играли музыканты, а слуги разносили подносы с нарезанными фруктами для освежения уставших гостей.

Войдя вместе со всеми в дом, Накойя вовлекла Калеску и Чимаку в разговор о том, сколь плачевно состояние некоторых дорог в Империи и какие трудности претерпевает от этого торговля Акомы. Мара тем временем искусно создавала впечатление, что ее основная забота — неусыпное наблюдение за слугами. Которым было поручено выполнять малейшие прихоти Стратега. Затем, проявив не меньшую изобретательность, используя непомерное тщеславие князя Альмеко, она вдохновила его на пространное повествование о происхождении каждой боевой награды, висевшей у него на поясе. А так как многие ордена были получены его предками, а новейшие — отняты у варваров во время набега на вражеские земли в Мидкемии, за Звездными Вратами, пояснения Стратега растянулись надолго.

Красноватый вечерний свет уже просачивался сквозь стенные перегородки. Текума, захмелев от первого же кубка вина, молча распалялся от ярости. Отсутствие сына явно выводило его из себя: ведь целью нынешнего визита была церемония представления внука — ритуал, по традиции совершаемый отцом ребенка, главой семьи. Текума, как и Мара, прекрасно сознавал: рассказы Стратега — не что иное, как великодушный способ выиграть время, отдалить тот момент, когда придется объяснять, почему их не встречает сам Бантокапи. Возможно, Стратег хотел избавить влиятельного союзника от неизбежного стыда, если дело дойдет до извинений перед высоким гостем. Альмеко нуждался в поддержке Имперской Партии для усиления Военного Альянса, и любое событие, вызывающее расхождение интересов Имперского Стратега и властителя Анасати, оказалось бы политически крайне нежелательным. Каждая прошедшая минута увеличивала долг Анасати перед Стратегом, проявляющим такую доброту. О том же молча думал и Чимака. Он маскировал свое раздражение неумеренным поглощением пищи, не замечая, что в течение часа слуги поставили перед ним уже третий полный поднос.

Воспоминания Имперского Стратега не иссякали до самого заката: Мара внимала, как зачарованная, не переставая осыпать рассказчика комплиментами столь льстивыми, что от них даже рыба могла бы покраснеть. Однако в должный момент благодарная слушательница хлопнула в ладони. По этому сигналу в зал вбежали слуги и раздвинули перегородки западной стены. Момент был рассчитан точно, и гости смогли насладиться несравненным зрелищем — вечерним полетом шетр, чьи чистые, звонкие голоса на время заглушили беседу. Когда же эти голоса наконец смолкли вдали, вышла новая группа слуг, чтобы препроводить гостей к пиршественному столу, где их ожидали роскошные яства. Однако теперь уже всем было очевидно, что гостеприимство Мары — это просто уловка, отчаянная попытка отвлечь внимание гостей от надвигающегося скандала.