Исповедь из преисподней - Сергей Решетников

Варианты ответа один из трех: «Да», «Нет», «Сомневаюсь».

Приступаем к тайному голосованию. Бюллетени розданы.

На правах автора этой книги разрешите мне огласить итоги.

Результаты голосования:

1. По первому вопросу: «Виновен ли Александр Викторович Старожилов в тяжких преступлениях, инкриминируемых ему в составе так называемой банды № 1 Сергея Алексеева?»

Все эксперты единогласно ответили: «Сомневаюсь».

2. По второму вопросу: «Являлся ли Александр Викторович Старожилов главарем так называемой банды № 2?»

Все эксперты единогласно ответили: «Сомневаюсь».

– Я разделяю Ваше Высокое Мнение, господа «присяжные» заседатели, – обращаюсь я к экспертам. – Однако прошу кратко обосновать свои суждения, приведшие к обозначенному выводу: «Сомневаюсь».

– Уважаемый Сергей Алексеевич, разрешите мне выразить наше коллективное мнение, – с грустной улыбкой заговорил Александр Рошаль, бывший полковник милиции. – Отдавая уважение вашей мудрости, выраженной в постановке вопроса для голосования, могу сказать, что виновность или невиновность человека может определить только суд на основании всестороннего изучения материалов дела, всех обстоятельств, показаний свидетелей, данных экспертиз и так далее. Однако мы видим, что такого не последовало. А в соответствии с п. 3 ст.49 Конституции России неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого. Согласно п 3. ст. 14 Уголовно-процессуального кодекса РФ: «Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого».

Обвинительный уклон всего судебного процесса налицо. Совершенно очевидно, что нельзя выстраивать обвинение на основе показаний подневольных и несамостоятельных лиц, также привлекаемых к уголовной ответственности, без разрешения противоречий, возникающих при рассмотрении дела. Нельзя игнорировать правовую позицию оговариваемого ими человека. Не буду вдаваться в детали, но самым неблаговидным в этом деле выглядит пресловутый, как ты его назвал, «семейный бригадный подряд». Когда близкие родственники – и следователи, и прокуроры, и гособвинтели ведут дело. Когда адвокат дружествен правоохранителям, находясь в родственных связях со следователем, не особо озабочен защитой подсудимого. Объективности и непредвзятости тут не жди. Фальсификации доказательств, подтасовки и другие неуместные при объективном рассмотрении дела проявления при этом замечены не будут. Подрядчики смиренно выполнят заказ недобросовестных, жестоких и несправедливых начальников. Такое недопустимо по закону, на это указывает ст. 61 УПК, нормы которой по сути были игнорированы.

Реакция представителя общественности

Прочитав пилотный экземпляр этой книги, широко известный в узких кругах правозащитник Фома Иезуитович Гильотинский высказался вполне определенно: «Здорово ты, Сергей Алексеевич, изобличил всех гадов. Всю правоохранительную систему. Так им всем и надо! Пусть в мире будет только правда и справедливость!»

– Дорогой наш друг, Фома Иезуитович, я тебя всегда ласково называл балбесом. Ты не меняешься с годами. Я в этой книге никого не изобличал. Всех правоохранителей под одну гребенку не расчесывал.

Вспомни, на прошлой неделе ты нажрался пьяным и, разгуливая по улице Карла Маркса, получил по морде. Нечего приставать к прохожим с рассуждениями о мироустройстве и вселенской гармонии. А кто тебя не дал избить? Наши полицейские. Эти молодые парни, работая на улице, каждый день рискуют своим здоровьем и самой жизнью, охраняя общественный порядок. Они тебя и препроводили до дому, уважая твои седины.

А когда к тебе домой залезли воры и утащили твои нумизматические коллекции, ты долго горевал по утраченным старинным монетам и диковинным бумажным купюрам. Кто нашел воров и вернул тебе пропажу? Полицейские и следователи. Кто охраняет нас от терактов и прочей мерзости, угрожающей нашему существованию? Опять же силовые структуры! Так что не надо огульно охаивать все подряд.

В книге я рассуждал об уродливых проявлениях, которые встречались, встречаются и, к сожалению, будут встречаться в нашей жизни. От влияния, как принято говорить, человеческого фактора и, конечно же, других проявлений никуда не сбежишь. Главное, чтобы этих проявлений было меньше. Я не скрывал своей личной позиции по описываемым событиям. Но это всего лишь позиция простого грешного человека. Читатель сам может сделать свои выводы о произошедшем.

А обличают пусть те структуры, которые призваны этим заниматься по долгу службы. Ну или дети, родные, близкие тех, кого перемололи эти события, лишив благосостояния, здоровья и самой жизни. Все должны знать правду.

Ручеек необыкновенных чувств из детства

Ноябрьское утро в Иркутске. Я собираюсь на работу. Светает. Заполошно кричат из соседских дворов проснувшиеся петухи. Тает тьма. Солнечные лучики из-за ватной пелены угрюмых туч пытаются прорваться к земле, озаряя мягким светом языки потоков охлажденной влаги, парящие в небесной высоте. Снежинки пляшут, их бархатные хлопья закручивает прохладный осенний ветерок. Некоторые ажурные кристаллики белесых конфетти, опускаясь на дорожное полотно, тают, превращаясь в капельки воды. Затем ручейками влаги стекают на обочину дороги, пополняя собою вязкие лужи на пешеходном тротуаре. Другие снежинки падают на землю. Им повезло больше. Они сохранили свой первозданный вид, приобретенный в колдовском небесном холодильнике. А теперь они образуют мягкие сугробы, укрывая придорожную траву снежным покрывалом.

Зазвонил мой сотовый телефон. Номер незнакомый. Отвечаю.

– Здравствуйте, Сергей Алексеевич, вас беспокоят из Иркутской епархии, – звучит монотонный голос то ли монашки, то ли секретаря кого-то из важных церковных руководителей. – Святой отец Никодим возжелал встретиться с вами. Есть темы, на которые стоит пообщаться.

«Наверное, опять кто-то прикалывается», – подумалось мне.

– Отец Никодим хотел обсудить с вами историю № 21, которую вы изложили в своей книге «Судьбы людские» в издательстве «Ридеро». Она называется «Прозрение», – продолжала сыпаться, как снег на голову, непонятная мне информация. – Вернее, ее полное название: «Воровской сходняк с культурно-церковным базаром». Так вот некоторые ваши суждения взволновали нашего иерарха.

«Блин, кажись я попал. Там же молитвы, обращенные к Богу, для первичного перевоспитания блатных, бродяг и прочих, как говорят журналисты, уголовных элементов я написал на фене. Ну им же привычнее свой родной язык. Надо же как-то начинать. Сначала на жаргоне, а потом…», – закружила метель мыслей в моей голове.

– Святой отец желает встречи с вами сегодня в 17.00 в Знаменском соборе перед вечерним молебном. Я могу ему передать, что вы придете?

– Конечно, можете. Но я не понимаю…

– Извините за то, что я вас перебиваю. Обо всем на месте…

«Как-то не очень учтиво. Церковные люди – само терпение. Они сдержаны и вежливы. Они умны, мудры и обходительны. А тут меня прервали на полуслове… Ладно, поживем-увидим», – подумал я.

К храму приехал заблаговременно в 16.30, чтобы немного побродить по его священной территории.

Иду по аллее мимо памятника Александру Васильевичу Колчаку – Верховному правителю России во времена революционной смуты начала двадцатого столетия. В ночь с 6 на 7 февраля 1920 года в непосредственной близости от монастыря он был расстрелян вместе со своим сподвижником председателем Совета министров – Виктором Пепеляевым. Этот памятник вместе со скульптором Вячеславом Клыковым 4 ноября 2004 года в честь 130 годовщины со дня