Глубина в небе (авторский сборник) - Вернор Виндж

В обычной ситуации Вики и Гокна были готовы проверять любой дикий план, но тут речь шла не об их жизни – о чужой… Они переглянулись долгим взглядом.

– Не знаю, Вики.

А если не делать ничего? Малышей почти наверняка убьют вместе с ними. Какой выбор ни делай – последствия могут быть чудовищные. Вики вдруг стало страшно, как никогда в жизни. Она подошла и встала под смеющимся Бирбопом. Руки ее поднялись будто по собственной воле, будто хотели уговорить ребенка спуститься. Она заставила себя опустить их и заговорила небрежным поддразнивающим тоном:

– Эй, Бирбоп! А можешь донести это плетение до самого окошка?

Бирбоп склонил голову, поворачивая младенческие глаза вверх.

– Запросто!

И он быстро побежал, лавируя между швами сварки, все вверх и вверх.

Я у тебя в долгу, малыш, хоть ты этого и не знаешь.

Алекер внизу пискнула от ярости, что все внимание досталось Бирбопу. Она крепко дернула за веревку, заставив брата повиснуть на трех ногах на карнизе в двадцати футах над полом. Гокна подхватила ее с пола и оттащила подальше от плетения, потом передала Джирлибу.

Вики попыталась стряхнуть навалившийся на нее ужас: младенец лез все выше и выше.

Ну, хорошо, он доберется до окна, и что тогда? Записки бросать? Но писать нечем и не на чем, и все равно неизвестно, где они или куда отнесет записку ветер. И тут она увидела предмет, который решал все проблемы.

– Брент, давай куртку!

Она дернула руками, призывая Гокну себе на помощь.

– Ага!

Гокна уже тянула за рукава и штанины. Брент удивленно на них посмотрел, потом до него дошло и он стал им помогать. Куртка у него была почти того же размера, что у Джирлиба, но без разрезов на спине. Все они трое натянули ее плоско между ними точно под Бирбопом. Если даже он упадет… в приключенческих романах этот метод всегда помогал. Только здесь почему-то даже воображать себе успех такого дела было абсурдно.

Алекер все еще визжала, выдираясь из рук Джирлиба. Бирбоп стал над ней смеяться. Он был очень доволен, что оказался в центре внимания, причем за то, за что обычно его бы отшлепали. Сорок футов. Он полез медленнее. Здесь упоры для рук и ног были еле заметны, он вышел за пределы креплений вентиляторов. Пару раз он чуть не выронил плетение, перебрасывая его из руки в руку. Собравшись на невозможно узком карнизе, он прыгнул оставшиеся три фута в сторону – и зацепился одной рукой за решетку окна. Еще секунда – и его силуэт появился на фоне света.

Дети, имея только два глаза, да и те спереди, чтобы посмотреть назад, должны почти повернуться на пол-оборота. Сейчас Бирбоп впервые за все время поглядел вниз. Триумфальный его смех захлебнулся ужасом, когда он увидел, куда залез, и даже детские инстинкты подсказали, что это опасно. Есть, значит, причины, почему взрослые не позволяют тебе лезть так высоко, как хочешь. Его руки и ноги рефлекторно вцепились в решетку.

И его никак было не убедить, что никто не может прийти ему на помощь и что он может слезть сам. Вики не подумала, что может возникнуть такое затруднение. Когда Рапсе или Хранку случалось залезть непозволительно высоко, никогда не было трудности в том, чтобы их снять.

Когда стало ясно, что Бирбоп застыл в параличе страха, его сестрица перестала плакать и начала над ним смеяться. После этого уже было нетрудно уговорить его пропустить плетение через решетку и воспользоваться ею как шкивом на спуске.

Обычно дети сами додумывались до этой идеи, используя игрушечные плетения как веревки для катания – может быть, это восходило к каким-то животным воспоминаниям. Бирбоп поехал вниз, вцепившись пятью конечностями в спускающуюся нить и тормозя за поднимающуюся тремя остальными. Но проехав первые несколько футов, когда стало ясно, как гладко идет спуск, он держался уже только тремя руками – а потом всего двумя. Он отталкивался ногами от стен, мотаясь, как играющий тарант. Внизу Вики с братом и сестрой прыгали туда-сюда, тщетно пытаясь удержать импровизированный страховочный тент точно под ним – и вот он уже внизу.

И петля игрального плетения пропущена от пола до оконной решетки и обратно. Он сверкала и подергивалась, сбрасывая энергию растяжения.

Гокна и Вики заспорили, кто из них сделает следующий шаг. Победила Вики – она весила восемьдесят фунтов – меньше всех остальных. Она тянула и раскачивала веревку, пока Гокна и Брент отрывали от куртки шелковую подкладку. Шелк был окрашен красным и ультрафиолетовым, и что еще лучше, был уложен слоями. Разрезав его по швам, они получили флаг легкий, как дым, и пятнадцать футов по каждой стороне. Кто-нибудь да заметит.

Гокна сложила шелк аккуратным квадратом и передала Вики.

– Ты думаешь, плетение выдержит?

– Конечно.

Может быть. Эта штука скользкая и тянется, как и полагается игральному плетению – так что будет, если она просто растянется до конца?

Лучше любых соображений ее успокоили слова Брента:

– Думаю, выдержит. Я в своих моделях люблю связывать элементы и взял эту штуку из механической лаборатории.

Вики сняла куртку, взяла флаг в пищевые руки и полезла вверх. Задними глазами она видела, как остальные суетятся внизу с импровизированным «страховочным тентом». Сильно он поможет, если свалится что-то ее размера. Вики качалась на веревке, шагая по стене вверх. Это оказалось нетрудно. Даже вполне взрослый без труда заберется по стене с помощью двух веревок – если веревки выдержат. Не меньше, чем на веревки и стену, Вики смотрела и на дверь внизу. Странно, как раньше ей не пришла в голову мысль, что им могут помешать. Но успех сейчас очень близок. И все окажется зря, если сейчас кто-то из тех головорезов решит заглянуть. Еще несколько футов…

Она просунула передние руки в решетку окна и выглянула. Сесть было негде, и сквозь прутья решетки не протиснется даже ребенок – зато какой вид! На самом верху нового небоскреба, не меньше тридцати этажей. Небо превратилось в нагромождение кувыркающихся туч, и ветер свирепо бушевал за окном. Вид вниз частично закрывали края крыши, но зато Принстон расстилался, как на макете. Прямо под ней шла улица, видны были автобусы, автомобили, прохожие. Если кто-нибудь сюда посмотрит… Вики расправила подкладку куртки и просунула сквозь решетку. Ветер чуть не выхватил материю у нее из рук. Она придержала сильнее, разодрав материю остриями рук. Какая тонкая ткань! Очень аккуратно расправив концы, Вики привязала каждый из них отдельно. Теперь ветер расправил цветной квадрат вдоль стены дома. Ткань захлопала на ветру, иногда закрывая окно, иногда падая вдоль каменной кладки и исчезая из виду.

Последний взгляд на свободу: там, где земля встречается с небом, в дымке таял город. Но Вики знала, куда смотрит. Холм, не такой высокий, как другие, но со спиральным рисунком улиц и зданий. Дом-на-Холме! Виден родной дом!

Вики спустилась по веревкам, счастливая больше, чем надо бы. Они ведь еще не выбрались! Сразу же сняли искрящееся плетение и спрятали в куртке Брента. Потом сидели в густеющих сумерках, гадая, когда появятся тюремщики и что делать, когда это случится. Сильно стемнело, начался дождь. Но звук хлопающего на ветру флага успокаивал.

После полуночи буря сорвала флаг и унесла в темноту.

30

Право Прошения к предводителю было удобной традицией. В основе традиции даже лежал исторический факт, хотя Томас Нау был убежден, что столетия назад на пике Чумных Времен петицию удовлетворили только в пропагандистских целях. В новые времена манипуляция петициями была одним из любимых методов дяди Алана для поддержания популярности и уничтожения соперников.

Разумная тактика, если избегать ошибки дяди Алана и не допускать к себе убийц под видом петиционеров. За двадцать четыре года после прибытия к Мигающей Томас Нау принял уже дюжину петиций. Но эта была первой, в которой было заявлено: «Время имеет первостепенное значение».

На том конце стола перед Нау стояла пятерка просителей. Поправка: представителей от просителей. Они утверждали, что их поддерживают сто человек при извещении всего за 8 Ксек. Нау улыбнулся, жестом приглашая их садиться.

– Старший пилот Цинь, я полагаю, что вы здесь старший. Прошу вас, изложите вашу Петицию.

– Да, предводитель. – Цинь глянул на свою подружку, Риту Ляо. Оба они были эмергенты со столичной планеты, из семей, которые уже триста лет давали фокусированных и ведомых. Такие семьи – становой хребет культуры эмергентов, и управлять ими должно бы быть легко, но здесь, за двадцать четыре года от цивилизации, ничего не было легко. Цинь еще секунду не мог найти слов, и кинул нервный взгляд на Кэла Омо. Ответный взгляд Омо был очень холоден, и Нау вдруг пожалел, что не выслушал сержанта предварительно. Брюгель сейчас вне Вахты, и не на кого будет свалить, если придется отклонить Петицию.