Возвращённые тенью - Валентина Герман

— Соскучился по жене, Дариан?..

Он сощурился в усмешке.

— Зову тебя на супружеский обед.

Два блюда и сладкое растянулись более, чем на час, и когда они наконец, держась за руки, поднялись в свои покои, Иллиандра, оглядев опустевшую без Диадры комнату, вдруг вспомнила о заброшенных в ящик записках Реноса, которые хотела обсудить с ним еще на прошлой неделе. Ехать в такую даль после уютного обеда не хотелось, однако откладывать этот разговор еще более она уже не имела права. Потому спустя четверть часа она, переодевшись и уложив бумаги в седельную сумку, пришпорила коня и направилась в замок Братии.

Дорога, как обычно, заняла чуть больше часа. Уже поднимаясь по винтовой лестнице, Иллиандра издалека услышала взволнованные голоса в кабинете.

— Ренос, это, по меньшей мере, недальновидно! — говорила Элеонора. — Полагать, будто ты можешь просто взять что-то, что сделали другие народы, и насадить это в своей стране — это совершенное заблуждение!.. Полгода назад мы едва избежали гражданской войны, и лишь чудо помогло королю вовремя обезглавить заговорщиков и успокоить королевство; и теперь ты хочешь бездумно поднять народ на серьезнейшее противостояние правящему классу, ты хочешь устроить передел земли, которая веками принадлежала дворянству — и чего, черт возьми, ты хочешь добиться этим??..

— Справедливости!! — гневно воскликнул Ренос. — Скажи мне прямо, Лео, на чьей ты стороне?.. Я полюбил тебя, потому что мне казалось, что ты другая, не такая как все они, я думал, ты по-настоящему понимаешь боль народа и готова бороться за него…

— Я готова бороться, но не так слепо, как это делаешь ты!!.. Нельзя видеть все так однобоко, Ренос!..

— Это не я — это ты смотришь на все с одной стороны, Лео! Ты, как и Илли, видишь только свои проблемы, только то, как любая победа простых людей ущемит ваши благородные права! Но у вас их и так слишком много, Лео! Вы жиреете и слепнете от этих прав, и ты и Илли — вместе со всеми!..

— Прекрати обвинять во всем меня, — в голосе Элеоноры послышались слезы. — Как ты можешь, после всего, что мы делали вместе?..

— Илли тоже делала немало, до тех пор, пока не вернулась в ваше сверкающее общество! И что же?.. Теперь она пресекает любые мои попытки, она так старательно работает на благо кого-то, но только этот кто-то уже давно не народ!..

— Она просто видит больше, чем ты, Ренос!..

— Она просто предала нас, выбрав красивую жизнь вместо заботы о каких-то юродивых!..

— Позвольте узнать, вы всегда оставляете дверь открытой, чтобы весь замок мог слышать ваши ссоры? — холодно спросила Иллиандра, появляясь на пороге.

Ренос гневно сощурился.

— Мне нечего скрывать, в отличие от тебя, Илли. А теперь прошу извинить меня — или как вы там говорите, когда имеете в виду, что вас воротит от собеседника?..

Он вылетел из комнаты так быстро, что ни одна из девушек не успела произнести ни слова.

— Очень мило, — процедила Иллиандра, глядя ему вслед.

— Прости его, Илли, — тихо проговорила Элеонора. — Я не знаю, что находит на него в последнее время. Он думает, будто ты отвернулась от народа, по той лишь причине, что ты не одобряешь его идеи.

— А ты, выходит, считаешь иначе, — Иллиандра обернулась, все еще не в силах унять раздражения. Да кто он такой?.. Что он знает о Лиодасе и о ней, чтобы обвинять ее?..

— Разумеется, я считаю иначе, — подтвердила Элеонора. — Я думаю, что его идея всеобщего освобождения безумна. По крайней мере, здесь и сейчас. Лиодас не готов к этому.

— А на его взгляд, все просто идеально, — заметила Иллиандра. — Отнять землю у дворян, раздать ее крестьянам, которые понятия не имеют об управлении и расчетах, и если при этом те и другие не сожрут друг друга, то Лиодас вернется в счастливое первобытное состояние, где любая экономика и политика рухнет в одночасье, и недолго останется до того момента, когда эту богатую землей анархию подомнет под себя какой-нибудь бывший союзник.

— Ты немного преувеличиваешь, но это не меняет сути. Я понимаю тебя, Илли. Однако я не могу убедить в этом человека, который всю свою жизнь считал свой класс несправедливо угнетенным.

Иллиандра вздохнула.

— Прости, Лео. Я просто немного устала от его упрямства.

— Как и я, — Элеонора отвела глаза, отрешенно рассматривая книги на полке. — Илли, я боюсь, что… я не могу больше жить здесь, в замке.

Иллиандра удивленно подняла брови.

— Ты хочешь уйти из Братии?..

— Нет… не совсем. Я готова по-прежнему помогать тебе, Илли, если, конечно, тебе потребуется моя помощь. Впрочем, в последнее время мне кажется, что я все больше занимаюсь устройством хозяйства да улаживанием конфликтов с Реносом, чем делами Братии, — Элеонора наконец подняла взгляд на подругу. — Я так устала от этого. Я не могу больше терпеть такую жизнь. Я хочу вернуться в свой дом, к родителям, хочу, как ты, вернуться в свет, Илли.

Иллиандра коснулась ее плеча.

— Это твоя жизнь, Лео. Ты вольна поступать так, как считаешь нужным.

— Я посчитала, что должна спросить тебя вначале, — ответила Элеонора. — Ты все же главная здесь.

Иллиандра мягко улыбнулась и обняла ее.

— Не говори ерунды. Ты вольна уйти, когда захочешь, Лео. Я буду рада видеть тебя в свете… и знай, ты можешь говорить правду о том, что делала эти два года. Ты сама понимаешь, какие секреты нужно сохранить… в остальном же ты свободна. Не лишай себя заслуженного уважения.

Элеонора благодарно улыбнулась.

— Спасибо тебе, Илли.

Иллиандра кивнула и посерьезнела.

— Что говорят остальные? В Братии? Что они думают обо всем этом?

Элеонора чуть пожала плечами.

— Ничего, Илли. Они просто делают свою работу, помогают людям, выслушивают обездоленных, разносят в народе речи Архитогора. Немногие стремятся забивать голову несбыточными планами, как Ренос, а у него, слава Богам, еще хватает ума не выносить на обозрение наши разногласия, и среди братьев он безусловно покоряется твоим решениям. Но его уверенность в том, что мы с тобой давно отступили от пути Архитогора, крепнет с каждым днем, — Элеонора вздохнула и отвела глаза. — Я никогда не думала, что скажу это, но боюсь, что с моим уходом тебе придется подумать и о том, чтобы отстранить и его тоже.

Иллиандра оглянулась на закрытую дверь и удивленно посмотрела на Элеонору.

— Но я не могу просто выставить его после всего, что он сделал для Братии. К тому же, Лео, ему некуда идти.

Элеонора сжала губы и печально посмотрела в глаза Иллиандре.

— Тогда по крайней мере, позаботься о том, чтобы кто-то верный сообщал тебе о его действиях.