Столица для поводыря - Андрей Дай

Статистика. Всеподданнейший отчет не требует написания повести о суровых буднях безымянного мастерового. Правителям нужна статистика. Показатели. Сводки. Павлуша Фризель именно их и привел. «По выделке кирпича годовой рост составил 212 %, по выварке сахара и патоки 78 %, по винокурению 34 %, по выделке чугуна и железа 100 %». Кирпич – да! Это у нас пока лидер производства. В строительной и смежных отраслях в Томском округе у нас теперь четверть населения трудится. Пароходовладельцы жалуются, что, дескать, грузчикам вдвое платить приходится. Иначе грозятся на стройку уйти. И уходят. Строители, особенно грамотные, – дефицит. Артели со всей Сибири и даже из-за Урала стали приходить. Весной начнем котлован под «Двухкопеечный» вокзал рыть, так вообще…

Мысли скачут. Нужно как-то по порядку, что ли…

Долго думал, но так и не смог выделить какое-то событие, случившееся за год, как главное. Все важно. Все нужно. Расширение заводов, в первую очередь кирпичных и стеклянных, прошло как-то обыденно. Незаметно. Просто обращаешь вдруг внимание, что на месте привычной трубы из цеха торчат теперь две, а во дворе появилась целая баррикада из коробов – по сути корзин – с углем. А несколько дней спустя появляется новая вывеска – «кирпич печоный от Никонорова». Налетай-покупай.

Томск за двести пятьдесят лет своей истории такого масштаба строительства еще не видел. Народ будто с ума сошел! Строились или, по крайней мере, перестраивались, чуть ли не все. Ну уж вдоль центральных улиц – точно все. Даже думать страшно, что бы вышло из этого бума, если бы мы вовремя не вмешались и не взяли ситуацию в свои руки. Я выдал указ о том, что в центральных районах дозволяется строить только из камня или кирпича. В целях улучшения ситуации с пожарами, конечно. Все для блага народа! Архитекторы задали требования к благоустройству. Обязали магистрат проследить за исполнением и наказать непокорных. Отцы города и рады стараться! У них в голове идея с освещением возникла, и они головы ломали, как удачнее из обывателей деньгу выдавить. А тут такой повод…

Но весь этот ажиотаж, вся «перестройка» были бы решительно невозможны без денег. И тут как нельзя лучше пришелся наш с Сидоровым и Асташевыми Томский промышленный банк. Полтора миллиона живых денег для региона, испытывающего постоянный денежный голод! Это важно? Еще бы! Хотите знать размеры торгового оборота всей губернии за год? Всего на моей территории совершено сделок на сумму, самую малость превышающую четыре миллиона серебром. Всего!

Кстати, настоящим открытием для меня был щит, установленный в операционном зале нашего банка. На нем указывались ставки учета векселей. По сути, таблица зависимости надежности того или иного купца на величину дисконта при обмене выписанных им долговых обязательств на наличные деньги. Думаете, рейтинги в двадцатом веке придумали? Ничего подобного! Вот они – в самом классическом своем виде! Причем приказчики ежедневно эти записи подправляли. Приятно было видеть и свое имя среди десяти самых надежных, а значит, обналичиваемых под минимальный процент.

После открытия Томского отделения Государственного банка, а особенно после того, как в новое, только в августе достроенное здание провели отдельную линию телеграфа, наметилась тенденция к избытку денег в регионе. Цены поползли вверх. Тут, надо думать, и известия о втором подряд неурожайном годе у западных и юго-западных соседей сказались. Но и два активно конкурирующих в кредитовании крупных банка сыграли немаловажную роль. Благо уже к зиме с открытием санного пути в Ирбит ситуация стала выправляться.

Деньги деньгами, но и аукцион как аванс на будущее промышленное развитие края – тоже не последнее событие года! Продано двенадцать концессий. По условиям участия от победителя требовалось оплатить государственные сборы на три года вперед. И тут удалось собрать свыше двухсот тысяч!

Да что говорить, если только гербовыми сборами казна десять тысяч получила! За месяц до объявленной даты в губернской столице начался натуральнейший дурдом. Я, честно говоря, и сам не ожидал такого ажиотажа.

Как ни странно, наибольший интерес вызвали три месторождения известняка. Те, что в мое время назывались Яшкинским и Искитимским, и третье – небольшое – неподалеку от Мариинска. Известняк – это ведь не только и не столько цемент, но и известь. А она с началом строительного бума стала весьма востребованным материалом как связующее для кирпичной кладки.

На втором месте прочно удерживались два некрупных месторождения олова рядом с Колыванью. В моем мире их посчитали слишком мелкими для рентабельной промышленной разработки. Но сейчас, при нынешней цене на этот металл в Сибири, за лот проходили нешуточные схватки.

Не вызвали ожидаемого интереса разработки меди в Чуйской степи и нефти на севере. В конце концов купили и то и это, но торгов практически не было. Зато интересно было наблюдать процесс того, как битву выигрывают большие батальоны. Пришел Попов Александр Степанович, тот самый, с которым мы однажды в покер у Бутковской игрывали, и одним махом раздавил всех конкурентов. Дело касалось свинцово-цинкового месторождения, и ни с кем делиться этот купец в третьем поколении не желал.

А потом в «Ведомостях» появились статьи о каждом победителе. О его планах, о мнении касательно самого аукциона и выставленных губернским правлением требованиях. Ну и совсем немного – о кредитах, которые принял на себя обязательство предоставить Промышленный банк, для победителей. Немного рекламы еще ни одному банку не вредило.

Вполне предсказуемо большая часть претензий участников торгов касалась социального пакета для работников образовываемых предприятий. С десятичасовым рабочим днем они еще худо-бедно могли смириться, ибо оправдывали мы это тем, что при более длинной смене существенно растет число несчастных случаев. А присутствие обязано было проявлять заботу о жизни и здоровье подданных его императорского величества.

Гораздо труднее было оправдать необходимость страхования работников от несчастного случая. Все в руцех Божиих! При чем тут хозяин? Но тут уж я уперся и настоял. Купцы подумали, почесали тыковки и решили, что таким образом я продвигаю услуги своего собственного страхового общества. И согласились. Это им было понятно. Взятки же с них никто не требовал…

В общем, я этой затеей с распродажей концессий был вполне доволен. И все-таки не считаю это для себя событием года. Куда больше эмоций у меня вызвал серый и невзрачный корявый брусок, который брякнул мне на стол налетевший коршуном Чайковский.

– Вот, Герман Густавович! Полюбуйтесь! – вскричал он так, что из караулки даже конвойные прибежали с «кольтами» наголо. Думали, должно быть, старый генерал меня тут этой непонятной штуковиной убивает.