Окись серебра - Виктория Александрова

— и кто-то обязательно разольёт вино. Забудется, отвлечётся — а тарелка главного гостя пуста и никто не подкладывает…

Поэтому Лилиан молча ушла к реке, прихватив с собой неувядающую розу и второй плащ для подстилки. Река в этом месяце ещё была скована льдом, но ей всё равно нравилось сидеть на берегу и смотреть, как пляшут на голубоватом льду жёлтые солнечные блики, как ветер вдали качает тонкие макушки елей, как по чистому небу плывут похожие на вату облака… Хорошо, что сегодня ясный день, что снеговые тучи не налетели вместе с ледяным ветром и метелью, что идти от поместья к реке легко — по вытоптанной тропинке, задевая полами плаща небольшие сугробы…

Лилиан дошла до берега, огляделась — среди бескрайнего снежного покрывала было сложно отыскать знакомое дерево, некогда поваленное бурей и теперь служащее ей своеобразной скамейкой. Но она всё-таки нашла его, стряхнула снег с мокрой коры, расстелила старый плащ из плотной коричневой шерсти и села. Летом она обычно снимала обувь, и тогда чистая речная вода касалась пальцев её ног, щекотала их и охлаждала. Сейчас же Лилиан только постучала каблуком сапога по толстому льду — не осталось и трещинки.

Так она сидела, потеряв счёт времени. Обычно лишь в этом месте она чувствовала себя если не счастливой, то хотя бы не несчастной, не чужой в родном доме, не одинокой… Безвольно вертела в руках стебель розы, с которого предусмотрительно срезали шипы. Вдруг от бутона отделился небольшой лепесток; стояло безветрие, поэтому он плавно и медленно упал в снег и тут же затерялся в слепящей белизне.

Лилиан вздрогнула.

Лорд Джеймс обещал, что цветок не завянет за год, но ещё не прошло года, а лепестки уже начали падать… Наверное, стоит вернуться в поместье, показать ему розу и потребовать ещё одну.

Она усмехнулась этой мысли. Конечно, она не станет так делать. Больно ей нужна эта роза… Пусть он дарит цветы своей будущей жене и вообще не думает о том, какую боль причинил Лилиан своими знаками внимания во время того бала, как невольно взрастил в ней надежду сбежать от отца, вырваться из этого захолустья, стать кем-то выше и лучше, чем дочь бедного рыцаря, чей прадед был простым солдатом… Этой надежде не суждено было сбыться, отчего Лилиан страдала, просто не подавала виду и старалась убеждать себя, что эти страдания пустяковые и не стоят внимания.

Но сейчас, когда лорд Коллинз приехал вновь… И когда дядя Гленн предположил, что он приехал за невестой… Она поняла, что страдания эти вовсе не пустяковые: сердцу было тесно в груди от столкнувшихся в нём нежности и боли, и она не понимала, как назвать то чувство, что рождалось в итоге.

Лилиан неожиданно для самой себя заплакала. Доселе ей не было холодно, но лишь когда горячие слёзы потекли по её щекам, она ощутила, какой мороз царил вокруг. Ей показалось, что сердце её начало покрываться ледяной коркой, и даже целый водопад горячих слезинок эту корку не растопит. Её дрожащие пальцы выронили розу, и тут же внезапно откуда-то налетел нежданный ветер: он подхватил лёгкий цветок и понёс его вперёд, на лёд.

Лилиан вытерла непрошеные слёзы, выругалась и встала, готовая пройти по льду и поднять розу. Как бы она ни была зла на лорда Коллинза за напрасную надежду, цветок всё-таки ни в чём не виноват. Он почти год украшал её скромную комнату, тёмную и тесную, не стоит оставлять его здесь, на льду.

Хоть лёд был крепким и толстым, Лилиан ступила на него с осторожностью. Задеть покрытую тонким слоем льда полынью и провалиться в воду, может, ей и не грозит, но поскользнуться и упасть, отбив себе всё на свете, — легко. Она старалась держать равновесие, расставив руки, но всё оказалось напрасным, когда сзади её кто-то окликнул:

— Госпожа Лилиан!

Она взвизгнула и всё-таки упала на колени, в последний момент опершись ладонями о лёд и не позволив себе растянуться. Слава Богу, на её руках были перчатки, иначе бы она точно разодрала все ладони… Но синяки обязательно останутся. Худ слетел с её головы, задев шпильку — та выпала из волос, выпуская на свободу кончик одной из кос, который пребольно ударил Лилиан по щеке.

Чёрт возьми, что за недоумок так не вовремя её позвал?

Она обернулась и увидела, что этот недоумок — лорд Джеймс.

В том же чёрном плаще с белой меховой отделкой, он стоял на берегу, в паре шагов от поваленного дерева — явно растерялся, явно не ожидал, что своим окликом заставит её упасть… Но тут же очнулся и бросился вперёд, ловко перепрыгнул через дерево и тоже оказался на льду. Лилиан бы давно поднялась сама, но ей было интересно, что он станет делать, поэтому она оставалась неподвижна, словно примёрзла к речной глади. Лорд Джеймс же, подбежав к ней на удивление изящно, даже грациозно, ни разу не рискнув упасть, наклонился, ухватил её за плечо и помог подняться. Лилиан бросила на него хмурый взгляд и отряхнула руки.

— Опять вы так смотрите… — вдруг протянул лорд Джеймс, не убирая ладони с её плеча. Ей захотелось отстраниться, но почему-то она не нашла в себе сил. Нужно было что-то делать с волосами: одна коса так и оставалась уложена в виде петли, а вторая свободно болталась у виска, постепенно расплетаясь, отчего волосы лезли в глаза и рот.

— Как смотрю?

— Как тогда, в темнице, помните? Словно я виноват во всех бедах мира…

— Зачем вы меня позвали? — как бы невзначай поинтересовалась Лилиан. — Из-за вас я и упала.

— Испугался, что лёд слишком тонкий и вы провалитесь…

Она закатила глаза. Неужели он, как и отец с мачехой, считает её настолько глупой и не понимает, что она проверила крепкость льда, прежде чем ступить на него? А тогда, во время танца, его отношение к ней казалось иным…

— Простите! — вдруг опомнился лорд Джеймс. — Ради Бога, простите, надеюсь… надеюсь, вы не ушиблись?

Колени саднили, но в целом Лилиан чувствовала себя хорошо.

— Вы, милорд, просите прощения у дочери простого рыцаря? — с усмешкой повторила она одну из фраз, что адресовала ему тогда, на балу.

Лорд Джеймс не ответил.

Опомнившись, Лилиан всё-таки вырвалась из его хватки, наклонилась и подняла розу. Затем вынула вторую шпильку, выпуская косу, закинула обе назад и надела худ — стоять на морозе с непокрытой головой было опасно, а с полуразвалившейся причёской перед лордом — ещё и неприлично.

— Из-за неё я сюда полезла, — с