Справиться с мечом - Макарка Гыррр

Мы с Гошей синхронно вздрогнули и с ужасом уставились на Миха. Впрочем, чего нам теперь вздрагивать и ужасаться, у Гоши всё в прошлом. А у меня? Надеюсь, не впереди.

– Да, - как-то очень спокойно согласился Мих,- и я так делал, ты абсолютно прав. Но, судя по твоему примеру, это не всегда возможно.

Чем же он тогда отличается от… впрочем, я никогда и не обольщался на его счёт. Или всё-таки обольщался?

– А если бы он отказался, - спросил я, - тогда вышло бы как… ну… так же?

– Вряд ли, - Мих ненадолго задумался, - самостоятельный повелитель, в которого нельзя вселиться, крайне уязвим, а это значит, что, либо придётся с ним нянчиться и непрерывно защищать, либо его пришибут в первой же драке, а тебя, естественно, выкинет обратно. Проще найти того, кто заведомо согласится. Или чуток подождать здесь, пока какой-нибудь разбойник или вампир благополучно не избавит тебя от отдельного владыки. Впрочем, твой случай - первый. До сих пор никто не отказывался. По крайней мере, у меня. Как никто до сих пор не смог удержать меч, желающий уйти. Ещё вопросы?

Гоша разглядывал ложки. Казалось, он вот-вот начнёт выстукивать ими мелодию.

– И как часто вам доводилось, - вот и меня тот же вопрос мучает, -…ломать личность?

– Доводилось, - пожал плечами Мих. - Этих скотов только в таком виде и можно было держать на троне.

Воцарилось молчание. Только Роксана спокойно накладывала себе какие-то кушанья. Георгий изредка украдкой на неё поглядывал.

– Я вас помню, - обратился он вдруг к Миху, - мы… вы… они? тогда сутки не могли выяснить отношения. Я думал - всё. Тогда я еще хотел жить и драться. Пьян был от вседозволенности - казалось, никто передо мной устоять не может. Оно так и было - минута, полминуты - и всё решено. А тут - сутки. И руки трясутся. А сейчас не знаю, может лучше бы ты убил меня тогда. Я ведь правильно понял, что ты бой фактически сдал? Этот - не понял, говорит, выиграл. Но я читал летописи - ни разу тёмному власть отстоять не удалось. И захватить удалось меньше, чем в четверти случаев. И во всех этих случаях правление белых было… на излёте. Я же чувствовал - не справляюсь, и подпитка извне не помогала… Так вот почему вы тогда проиграли…

– Не только тёмные Владыки сходят с ума,- на парня Мих не смотрел, - рано или поздно непобедимость развращает почти любого Светлого. Я могу придержать, могу ускорить этот процесс - но остановить его мне ни разу не удалось. Срывались все - кто раньше, кто позже. Согласись, держать человека в непрерывном запое, чтобы он не рвался резать всех, кто на него не так посмотрел - не лучший выход. Был только один Владыка, который очень долго полностью сохранял себя и ушёл в почти здравом уме и твёрдой памяти. Но всё равно - почти.

Мы ещё поели. И ещё помолчали. Роксана подняла взгляд на Гошу и улыбнулась. Парень смутился и опустил глаза.

– Скажите, Георгий, - спросил вдруг Мих, - а ваши картины, они ведь здесь во дворце?

– А вы откуда знаете? - удивился Владыка. - Вы собирали обо мне информацию?

– Естественно, - ответил меч. - Я обо всех Тёмных её собирал. Но про тебя я знаю и то, что девушка, у которой со стены ты снял эту тварь, погибла. Такого никогда раньше не случалось.

– Я догадывался, - обречённо ответил Гоша. - Я помню, как взял его, а потом очутился здесь… Но я не мог вспомнить, как ушёл оттуда… Я его ненавижу, но не знаю, как убить. Поэтому я ждал вас.

– Прости, - Мих действительно извинялся, - я знаю из какой пропасти тебе пришлось выбираться. Я пришёл бы раньше, но боялся его спугнуть… И мне тоже до сих пор не понятно, как убить эту тварь. Так где твои картины?

– Есть в частных собраниях, - ответил Гоша, - но большинство во дворце, их очень много, я же, считай, почти все пятнадцать лет только и рисовал… Пришлось четыре зала оборудовать под галерею, ещё и достраивать пришлось. Обидно, здесь их мало кто увидит, боятся сюда приходить, но иногда всё же попадаются желающие посмотреть и купить. Но продавать надо всё же ценителям, а не подхалимам, хотя… Некоторые я продаю и подхалимам, всё-таки хочется, чтобы твою работу кто-то увидел. А что?

– Вы не могли бы показать их нам?

Странно, не замечал за Михом тяги к искусству. Впрочем, если вспомнить картину в доме Зинзивириэля. К чему клонит?

– Прямо сейчас? - удивился Тёмный Владыка, - Я сам хотел вас пригласить, но думал завтра…

– Очень бы хотелось, - вежливо настаивал Мих, - Георгий, я очень вас прошу. Сейчас светло, всё должно очень хорошо смотреться.

– Хорошо, - спокойно согласился Гоша, - пойдёмте, только держитесь всё-таки от меня дальше, чем на четыре метра, мало ли что…

Мы шли по роскошным анфиладам мимо стражников с дубинками, мимо вышитых ковров и горящих факелов там, где в коридорах не было ни одного окна, первым Георгий, за ним, буквально след в след, Мих, и мы - в четырёх метрах позади. Роксана с Фимой меня опережали, и создавалось чёткое ощущение, что они закрывают меня своими телами от возможного удара. Галерея открылась внезапно - огромный зал со стеклянными окнами, прекрасно пропускающими солнечный свет и создающими удивительное тёплое освещение. Все стены были увешаны картинами - большими и маленькими, абстрактными и вполне реалистическими. Чувствовалось, что и зал, и размещение полотен тщательно продуманы и выполнены с огромной любовью.

– Великолепно, - восхитился Мих, - а дизайн тоже вы разрабатывали?

– Да,- ответил Гоша, и его голос эхом отдался в пустом помещении, - у меня была масса свободного времени.

Залов оказалось четыре. Мы обходили их один за другим, Мих и Гоша по-прежнему впереди, мы в отдалении. Злат шумно восхищался, пока Мих не приложил палец к губам. Фима молчал, но глаза его светились восторгом. Не могу сказать, что я тонкий ценитель живописи, но некоторые вещи были абсолютно гениальны. Что-то светилось мягкой душевной теплотой, от каких-то холстов веяло безысходным мраком, но факт - он создавали совершенно чёткое настроение. Пару картин я бы купил для интерьера своего дома - спокойные ровные пейзажи средней полосы, удивительно диссонирующие с большинством полотен - Гоша предпочитал абстракции, хотя попадались и портреты, и натюрморты. Мы шли медленно, Мих задерживался то у одного, то у другого полотна, а Гоша кратко излагал ему историю его создания. Миновав четвёртый зал, они развернулись и пошли обратно. Я даже по Третьяковке обычно бегаю галопом, а Мих чуть ли не по нескольку минут у каждой картины останавливается, разглядывает, еще и расспрашивает. Когда из первого зала он пошёл ещё на один заход, я чуть не взвыл.

– Скажите, Георгий, я правильно понимаю, что мотив вот этой жёлтой линии начинается здесь, теряется, выныривает, переплетается с голубой, а потом продолжается вот здесь?

Охренеть, мотив жёлтой линии в абстракции! Зато Фима как застыл у этого мотива с открытым ртом, так на следующий заход и не пошёл.

– Гениально, - выдохнул он, - так точно передать неуловимость плетения заклинаний! Переход одной составляющей в другую, взаимосвязь вербального и невербального, трансформацию пространства…

Пошли на третий круг.

–Георгий, а вот эта вещь, насколько она ранняя?

Ценитель хренов! Чего он добивается?

Фима все изучает мотив жёлтой линии. В полнейшем одурении. В глазах - восторг и вдохновение.

На четвёртый. Даже такой дурак как я уже может сообразить, что он не просто так ходит.

– Что вы говорите! С натуры или по памяти?

На пятом заходе посреди второго зала Мих вдруг остановился, стащил с себя куртку, отшвырнул к стене третьего зала и сказал:

– Георгий, ты помнишь, что я пришёл просить тебя о помощи? Помоги мне, здесь и сейчас, прошу тебя.

Они стояли слишком далеко, но я видел, как отступил на шаг Гоша.

– Прямо сейчас? - спросил он севшим голосом. - Я думал, у меня есть ещё хотя бы день…

– Прямо сейчас, - ответил Мих, - завтра дня может не быть.

Гоша молчал. Он долго молчал, опустив голову.

– Хорошо, - спокойно сказал он наконец, - я думал, может, этой ночью мне удастся написать портрет вашей спутницы. С огромным количеством косичек, - мне показалось, что ему даже удалось улыбнуться. - Хотя бы набросок. Но нет времени, так нет. Что я должен сделать?

– Георгий, - голос Миха звучал совершенно спокойно, - до тебя ещё никому не удалось связать его на столько лет, и не выпустить. Я говорю тебе совершенно ответственно, и я знаю, о чём говорю - выбросить его из тела куда проще. Только ты должен именно выгнать его, а не позволить ему уйти, иначе он убьёт тебя на выходе и опять скроется. Идеально будет, если ты вышвырнешь его прямо в кандалах, или заляпав краской, или ещё как-то, чтобы он хоть на мгновение потерял ориентацию. Когда ты это сделаешь - беги к западному выходу, в третий зал, Злат, Виктор и Роксана прямо сейчас отходите к восточному выходу, в первый. Фима, встань у западного выхода, возможно тебе придётся оказывать медицинскую помощь.