История куртизанок - Элизабет Эбботт

И тем не менее, насколько нам известно из разных источников, включая многие рассказы очевидцев, такие незаконные близкие отношения были распространены повсеместно. Часто цитируемая Мэри Бойкин Честнат, жена плантатора из Чарльстона, штат Южная Каролина, с горечью писала в дневнике:

[14 марта 1861 г.] Господи, прости нас, но система наша чудовищна, неправильна и несправедлива! Как патриархи былых времен, наши мужчины живут в одном доме с женами и сожительницами; и в каждой семье видишь мулатов, слегка походящих на белых детей. Любая дама готова сказать вам, кто отец всех детей-мулатов в каждом доме, кроме ее собственного. Там, как ей кажется, они падают с облаков. Отвращению моему нет предела{186}.

В словах Честнат содержится явный намек на стремительное развитие такой блудливой разнузданности: на рабынь, которых принуждали к сексуальным связям с белыми мужчинами; на жену мужчины, предавшего ее с чернокожей женщиной, которая должна была ей служить и уважать ее; на детей смешанного расового происхождения, родившихся от этих союзов; на белых членов семьи, наблюдавших за поведением отца семейства и понимавших, что происходит. При этом нельзя забывать о воздействии такого рода отношений на мужей, братьев и отцов, томящихся в рабстве, не способных воспрепятствовать насилию над их женами, сестрами или дочерьми, бессильных предотвратить их совращение, вызванное страхом, честолюбием и даже гордостью от того, что именно этих женщин выбирает себе хозяин. Никаким другим способом рабыня не могла получить такие привилегии, как укороченный рабочий день, либо подарки деньгами, украшениями или одеждой. А что сказать о тех рабынях, которые вдруг поняли, что любят тех, с кем вступили в недозволенные отношения? И о хозяине, безнадежно влюбленном в женщину, которой он владеет, или надсмотрщике, приставленном следить за рабыней, которую он полюбил?

Чтобы понять мир любовниц-рабынь, следует иметь представление об отношении к эротическому влечению в эпоху рабовладения. С одной стороны, белые женщины были вознесены на пресловутый пьедестал как непорочные и чистые существа, не подвластные чувственным страстям. С другой — белые мужчины, как считалось, были похотливы по своей природе; их стремление к сексуальному удовлетворению с другими женщинами, помимо добродетельных возлюбленных и жен, молчаливо воспринималось как должное. Это неизбежно вело к сексуальной эксплуатации такими мужчинами чернокожих женщин, за которыми закрепилась репутация сладострастных и не стесненных условностями существ, обладавших исключительной сексуальной силой, причем юридически, социально, физически и экономически они были легко доступны.

Фибба{187}

История Фиббы, рабыни, работавшей на принадлежавшей в XVIII в. Джону и Мэри Коуп плантации «Египет» на острове Ямайка, целиком рассказана ее белым любовником — Томасом Тистлвудом, надсмотрщиком, который вел на удивление подробные дневники. Ежедневные записи Тистлвуда в основном посвящены работе на плантации и потому имеют большую ценность для историков сельского хозяйства. Кроме того, он описывал — сжато, но емко — обряды, распространенные у рабов на Ямайке, праздники, жестокие наказания за провинности. Также он оставил замечания и краткие размышления о своих бурных сердечных и постельных делах.

В дневниках Тистлвуда содержатся детали его многочисленных сексуальных контактов с рабынями, записанные с помощью латинских сокращений: Тир («дважды»); Sup. Lect. («на постели»); Sup. Terr, («на земле»); In silva («в лесу»); In Mag. или In Parv. («в большом доме» или «в маленьком доме»); /На habet menses («у нее месячные»). Иногда, особенно когда у него случались обострения гонореи, он отмечал: Sednon bene («но не хорошо»).

В 1751 г., когда тридцатилетний Тистлвуд приехал на плантацию «Египет», креольско-ямайская рабыня Фибба занималась там важным делом: работала главной кухаркой. У них не возникло любви с первого взгляда. Тогда Тистлвуд был очень увлечен другой рабыней — Наго Дженни, которая несколько месяцев прожила вместе с ним в отведенном ему помещении. Только когда их отношения закончились, он начал встречаться с веселой, неглупой и честолюбивой Фиббой.

Их отношения отличались чрезвычайной чувственностью и непостоянством. Они занимались сексом по несколько раз в день, даже тогда, когда у Фиббы были месячные. Они часто ссорились, нередко из-за того, что Фибба ревновала Томаса, когда он изменял ей с другими рабынями. 4 января 1755 г. было обычным днем. После занятий любовью Фибба отказалась лечь в постель Томаса, вместо этого она решила спать в подвешенном в коридоре гамаке. По словам Тистлвуда, у нее было «чересчур много соков». Ссорились они часто. Фибба целыми днями не разговаривала с Тистлвудом, отказывала ему в физической близости, а иногда посреди ночи убегала от него, чтобы в одиночестве выспаться у себя в хижине. Как нередко бывало в таких случаях, Томас следовал за ней и возвращал ее к себе в комнату.

В 1757 г. Томас получил новое назначение, которое расценил как повышение. Оно было связано с работой в Кендале — на другой ямайской плантации, хозяин которой обязался платить ему сто фунтов в год, а также в больших количествах давать говядину, масло, ром, свечи и другие припасы. Фибба восприняла эту новость без энтузиазма. «Фибба очень печалится, и прошлой ночью я не спал, было очень тяжело на сердце, и т. д.», — написал Тистлвуд 19 июня.

Любовники страдали при мысли о приближавшемся расставании. Томас пытался смягчить печаль Фиббы подарками — деньгами, тканями, сетками от комаров и мылом. Он пошел к Джону и Мэри Коуп, которые владели «Египтом» и Фиббой, и «очень просил» их либо продать ему Фиббу, либо позволить ему нанять свою любовницу. Джон Коуп был готов согласиться, но Мэри Коуп отказала. Возможно, она не желала терять хорошую управительницу и стряпуху или не одобряла отношений Фиббы с белым надсмотрщиком, что могло быть вызвано отношениями ее собственного мужа с принадлежавшими им рабынями. Непреклонность Мэри огорчила любовников. Они последний раз вступили в связь, потом Фибба дала Томасу на память неизвестно откуда у нее оказавшееся золотое кольцо. Он с ней распрощался и отправился в Кендал.

Фибба, оставшаяся одна в «Египте», опасалась, что Томас найдет ей замену. Беспокоилась она не зря. Через неделю после прибытия на новое место Тистлвуд избавился от томительного одиночества с Фиби — рабыней на плантации Кендал, работавшей поварихой. На следующий день ничего об этом не знавшая Фибба пришла в Кендал просить Томаса вернуться обратно.

Сделать это было совсем не просто, потому что Томас, дав согласие на новую работу, подписал соответствующий договор. Но он очень обрадовался встрече с любовницей, провел ее по всей плантации, познакомил с обитателями «негритянских домов». На следующее утро они с Фиббой встали до зари, он одолжил ей свою лошадь, чтобы любовница могла быстро вернуться обратно на плантацию «Египет». «Я бы хотел, чтоб они ее мне продали, — сетовал он в дневниках. — Вечером опять чувствовал себя очень одиноким, снова глодала тоска, Фибба уехала утром, но никак не идет у меня из головы»{188}.