История куртизанок - Элизабет Эбботт

Еще раз Мэри испытала унижение после путешествия в Англию, где собиралась сочетаться браком с немолодым белым мужчиной, который обещал на ней жениться. Но «жених» нарушил обещание, предложив ей стать его любовницей. Мэри отказалась и вернулась домой, где впала в глубокую депрессию, беспокоившую ее друзей. Как и Мэри, они понимали, насколько несправедливой оказалась ситуация и насколько беспомощны были она и другие туземные женщины перед лицом настойчиво их домогавшихся белых мужчин, которые совращали их и даже любили, но не могли или не хотели бросать вызов общественному мнению, осуждавшему их за то, что они женились на индейских женщинах вместо того, чтобы просто сожительствовать с ними.

Против туземных женщин было и англиканство, нетерпимое течение христианства, завоевывавшее все более прочные позиции в Северной Америке благодаря миссионерам, обращавшим индейцев в новую веру, священнослужителям, а также их ярым светским сторонникам. Англиканские священники презирали «сельских жен», называли их предметами, а личности регистрировали по общим родовым признакам (то есть как безымянных туземцев, полукровок или метисов), как будто эти женщины не были настоящими людьми со своими собственными именами. Один особенно фанатичный школьный учитель-англиканец, Джон Макаллум, говорил ученикам, что они должны изгонять из общества своих матерей, если те не связаны священными узами брака с их отцами.

Белые женщины, которых в поселениях Северной Америки становилось все больше, также поддерживали расовые предрассудки. Они с презрением называли местных женщин скво, хотя их неприязнь объяснялась скорее завистливым признанием красоты туземных женщин и боязнью конкуренции, поскольку непосредственность индианок в плане интимных отношений делала их весьма серьезными соперницами в борьбе за сердца неженатых белых мужчин.

Исключение составляла немногочисленная элитная группа девушек смешанного происхождения, чьи белые отцы пытались покончить с расовой дискриминацией, из-за которой оказались разбитыми жизни многих туземных женщин. Такие отцы давали своим дочерям образование и готовили их к жизни в обществе белых, причем делалось это с таким расчетом, чтобы у мужчин смешанного происхождения почти не оставалось шансов получить их руку и сердце.

Некоторые беспристрастные судьи безуспешно пытались принудить белых мужчин жениться на их «сельских женах» и выделять им одну треть своей собственности. Отвергнутым любовницам, которые слишком поздно уяснили, что «сельские жены» юридически женами не являются, не оставалось ничего другого, как возвращаться в свои племена, где им была обеспечена бескорыстная повседневная забота.

Понятие «сельский брак» возникло на почве отношений между местными женщинами и мужчинами-колонизаторами. Оформление отношений в соответствии с местными традициями и гарантии законности рождения детей в таких брачных союзах создавали впечатление, что подобные браки удовлетворяют запросы и потребности обеих сторон и культур. Но подчиненное положение «сельской жены» как женщины и туземки разрушало исходные благие намерения, лежавшие в основе таких отношений. Жертвами оказывались женщины, обманутые в своем представлении о том, что они были женами, в то время как на деле мужья считали их любовницами.

СОЖИТЕЛЬНИЦЫ В ПОКОРЕННОЙ АЗИИ{180}

В Японии на рубеже XX в. мадам Баттерфляй — любимая, но доверчивая японка, героиня одноименной оперы Джакомо Пуччини, со слезами на глазах поняла, что Пинкертон, ее красивый американский приятель-моряк, никогда к ней больше не вернется. Прошло несколько десятилетий, и во время и после войны во Вьетнаме тысячи настоящих мадам Баттерфляй ждали и надеялись, что их приятели, иностранные солдаты, выполнят свои обещания взять их в жены, дать им денег, оформить визы. А спустя пятнадцать лет после окончания войны во Вьетнаме по мотивам знаменитой оперы Пуччини была создана новая музыкальная трагедия, повествующая об историях вьетнамских девушек, и «мадам Баттерфляй» превратилась в «мисс Сайгон».

Печальным следствием военного захвата чужой территории всегда были домогательства похотливыми молодыми оккупантами женщин покоренной страны. Страх, чувство вины и тоска по дому извращали их ценности, и они оправдывали свои сексуальные преступления доводом о том, что женщины покоренного противника составляли их справедливую добычу. Но на территориях, где велись военные действия, добровольные интимные отношения женщин с солдатами, возможно, были распространены так же, как изнасилования. Женщины предлагали себя за деньги, выгоду, по любви или из-за сочетания всех этих причин.

Ле Ли Хэйслип и Дао Ти Муй

Война во Вьетнаме привела к появлению тысяч «мисс Сайгон». Некоторые девушки любили своих приятелей-американцев. Другие отчаянно стремились к новой жизни в Соединенных Штатах. В книге «Когда небо и земля поменялись местами: путешествие вьетнамской женщины от войны к миру» Ле Ли Хэйслип описала свои злоключения в качестве любовницы американских военнослужащих перед тем, как встретила Эда — солдата, который отвез ее в Соединенные Штаты.

После того как в ходе войны была разрушена деревня Ле Ли — от нее остались лишь «разрушенные дамбы, погибший урожай и пустые загоны для скота»{181}, - девушка пошла работать прислугой. Ее вьетнамский работодатель, «старый похотливый козел в доме, полном потаскух», совратил ее, а потом, когда она забеременела, вышвырнул за дверь {182}. Первым американским любовником Ле Ли был Большой Майк, который как сутенер сдавал ее напрокат другим солдатам, получая толстые пачки денег, в которых было не больше четырехсот долларов. Позже она пожалела о том, что опустилась до занятия проституцией, хоть оно и приносило хорошие заработки, и нашла работу в больнице. Она не была непорочной девственницей, заявила Ле Ли, но и шлюхой ее нельзя было назвать.

В больнице Ле Ли встретила Реда — веснушчатого американского медицинского техника с выступавшими вперед верхними зубами, которые делали его похожим на полевую мышь, опустошившую запасы риса. Вскоре Ле Ли перестала обращать внимание на дефекты внешности Реда, потому что он был добрым и относился к ней с уважением, так, по крайней мере, ей казалось.

Они решили жить вместе. По настоянию Реда Ле Ли ушла из больницы и стала стриптизершей в клубе, который посещали в основном американцы. Когда она сказала, что не хочет заниматься стриптизом, Ред проявил свою истинную сущность. «Ты не единственная дешевая шлюха в мире», — заявил он. Ле Ли прекратила с ним отношения, но осталась зависимой от американских военных{183}.