Затерявшийся. Дилогия - Мельнюшкин Игоревич

   Хорошо, решили проверить - послали группу с ревизором. Жаль, конечно, людей, если что, но такая информация, а тем более намечающиеся возможности, дорогого стоят. Ушла группа, ладно. Выходит через некоторое время на связь и докладывает, что отряд найден - большой и сильный, но вот неувязка - старший группы погиб, и пароли никому сообщить не успел. Ну и что нормальный параноик подумает? Ага, я тоже так считаю!

   Я даже догадываюсь какое задание нам даст Центр, сделав вид что проглотил полученную туфту. Нет, брать Берлин нас, скорее всего, не пошлют, и Варшаву тоже, а вот Полоцк, вполне могут. Восстановите-ка вы, братцы, советскую власть в одном отдельно взятом городе, а лучше районе. Да, попадалово!

   Похоже, старшина тоже это всё прекрасно понимал, а потому смотрел на меня с плохо скрываемой жалостью. Себя бы пожалел! Хотя, себя он вероятно уже отжалел, как и своих людей. Взмахом руки предложил старшине отойти в сторону.

   - Как оцениваете сложившееся положение?

   - Как сложное и неоднозначное, - осторожно ответил парашютист.

   - А я так считаю, что полная выпуклая часть спины.

   Собеседник сначала стормознул, но быстро сообразил, а может был глубоким знатоком человеческой анатомии.

   - Да, задница!

   - Вот и подумайте, как нам из неё выбираться, так как у меня никаких мыслей нет, тем более я не знаю какие инструкции получили вы и ваши люди. Не знаю, и выпытывать не собираюсь. А вот вы думайте, так как задница это наша общая - вместе попали, вместе и выбираться должны.

   Ну, вот не верю я, что нет никакой альтернативы паролям младлея, а может верить не хочу. Не дураки эту группу посылали. Я бы на месте командования каждого снабдил бы набором паролей. Да, скорее всего они имели бы меньшую значимость, чем полученные старшим, но работать при определённых условиях должны. Может, я и выдаю желаемое за действительное, но надежда умирает последней - после веры и любви.

   - Лейтенант, сворачиваемся.

   Тарасов отдал команды сержантам, которые, в свою очередь, занялись организацией эвакуации. Теперь мы должны были уходить не одной колонной, а группами, по мере их готовности. Основная масса уйдёт изрядно нагруженной, так как с техники сняли всё, что можно было уволочь, включая колёса. Налегке, относительно конечно, шли только авангард, фланговые охранения и арьергард.

   Зиновьев осмотрел распотрошенную и подготовленную к уничтожению, методом сжигания, технику, гору трупов и явно впечатлился.

   - Здорово вы их. Сколько?

   - Двадцать пять и один пленный.

   - А ваши потери?

   - В этот раз пронесло.

   - Что, даже раненых нет?

   - Не успели.

   - Сильно.

   - Работа у нас такая.

   - И так всегда?

   - Нет, конечно. И у нас потери бывают, но если засада организована правильно, то обходимся в соотношении где-то один к пяти, это с учётом раненых. По невосполнимым меньше чем один к десяти, но только одними засадами не обойтись. Недавно пришлось брать штурмом немецкий взвод в казарме - пять человек, включая умершего раненого, да ещё шесть лечатся.

   - А зачем рисковали?

   - Кушать очень хочется. Аж полутысяче человек. А у немцев было что предложить. Да, менять жизни на еду глупо, но не в наших условиях.

   - Зря вы так - пять бойцов в обмен на взвод противника...

   - Хреновый это расклад старшина. Вот пооботрёшься у нас - поймёшь. По мне, и один наш на всех этих уродов, сколько бы их не было, много, но война меня не спрашивает.

   Старшина посмотрел на меня задумчиво, да и остальные его люди, слышавшие наш разговор, имели вид слегка ошарашенный. Раненый боец что-то негромко, так что я не расслышал, спросил у Георгия. Тот так же негромко ему ответил, посмотрел на удивлённо молчащего радиста, и продолжил говорить. Влезать не стал, пусть получают информацию из разных источников - и им, и нам полезнее.

   Гостей мы тоже нагрузили. Не сильно, так как и своего груза у них хватало, да и вымотаны они были поболее нашего. Назад шли хоть и по уже пробитой тропе, но медленно - и устали, и вес тащили другой. Темнота легла, когда прошли только половину расстояния. Темп ещё больше упал. В лагерь вернулись уже далеко за полночь. Водителям же пришлось пробивать дорогу до перекрёстка с трассой. Не факт что немцы смогут проверить, откуда пришли грузовики, но бережёного и бог бережёт - пусть голову ломают, откуда это мы прикатили.

   Вообще, с началом зимы следы путать стало значительно труднее. Не единственный, но самый действенный вариант - не давать противнику свободно передвигаться и делать своё дело. Другой - напутать, как заяц, так много следов, чтобы в этих петлях преследователь запутался и сломал себе голову, разбираясь, кто шёл, куда и зачем. На данный момент мы использовали комбинацию из двух этих способов, если не считать того варианта когда сами навели фашистов на ложную базу.

   Интересно, я бы скорее сказал жизненно важно, что же предпримут немцы? Естественно они не ограничатся каким-то одним способом или методом. Даже навскидку могу предложить несколько вариантов, как нас можно прищучить, но потому, что знаю наши слабые стороны. Но ведь я не знаю и сильных немецких. В тоже время, а не слишком ли мы возомнили о себе? Может немцам, наши дёрганья, совершенно не интересны? Ну, пусть не совершенно, пусть просто малоинтересны. А я тут продумываю меры противодействия операции, которую никто и не думает проводить.

   В голове тут же откуда-то появились стихотворные строки: 'мы бы всех их победили, только нас не замечают'. Да нет, ерунда, замечают - вон даже какие страшные танки против нас на дорогу выгнали. Может ещё загасить им пару таких патрулей, чтобы жизнь мёдом не казалась? А что, очень даже выгодно получилось, вот только удастся ли следующий раз так их поймать? Думать надо, думать - да сейчас наш главный аргумент это засады, но долго ли мы так провоюем. Да сколько ни получится - всё наше. Пока есть возможность надо бить. Всё одно немцы что-то придумают, а значит надо их провоцировать, чтобы реагировали не сильно умничая. Тогда возможно и потери будут меньше, чем, если дать им подготовиться и массово применить новую тактику - пусть раскрываются постепенно, а мы тоже станем пробовать меры противодействия.

  Глава 8.

   Этот день начался для меня рано. С хорошо протопленной бани, горячей воды и прочих мойдодырских удовольствий. Калиничев поддал пара от души и присоединился к нам с Нефёдовым, растянувшимся на полках. Десять минут можно понежиться и расслабиться ни о чём не думая.

   - Чего будем с ревизорской группой делать? - тьфу на тебя капитан, не дал расслабон поймать.

   - А что можно делать? Предлагай.

   - Да я сам не в разумении. Мне с проверяющими общаться не приходилось, с ними всё больше командир части или начштаба разбирались.

   - Приказывать они нам не могут, - влез лейтенант. - А вот мы им вполне.

   - Они-то не могут, сами, а вот передать распоряжение какого-нибудь комдива - вполне. Есть у меня мысль, и я её думаю.

   - А поделиться, - заинтересовался Нефёдов.

   - А, пожалуйста. Я уже довёл их старшине, что воюем мы здесь по особому, и не готовы рисковать жизнью даже одного бойца, если гарантированно не возьмём несколько немецких.

   - И?

   - Вот и ваша задача внушить ему, что приказы, ведущие к уничтожению отряда, будут просто напросто проигнорированы.

   - Это как? - Калиничев аж привстал.

   - А так, - звания у меня нет, а я командир, да и отряд у нас не воинское формирование, а некая организация, скреплённая комсомольским духом.

   - И что, сработает? - не поверил лейтенант.

   - А почему нет. Отдельно тебе приказ прислать могут - например, пойди и убейся об стену. Пойдёшь и убьёшься. А я не пойду.

   - Тогда приказ придёт мне, - вздохнул капитан. - Принять командование отрядом.

   - Думал я уже, ночью почти глаз не сомкнул. Это один из вариантов. Второй, по вероятности не менее неприятен, это если мне звание присвоят. Как минимум не ниже твоего.

   - И так могут.

   - Но почему вы думаете, что приказы будут плохие? - возмутился лейтенант.

   - А, - капитан только махнул рукой.

   - Попробую объяснить, - взял из кадушки запаренный веник и врезал Калиничеву промеж лопаток. - Информации о положении за линий фронта у них с гулькин хрен, тактику партизанской войны они знают по гражданской, и может ещё по стихам Дениса Давыдова. Положение под Москвой охрененно тяжёлое - подразделения по численности вроде нашего, небось, сгорают за считанные минуты боя. Людей бросают как в топку, чтобы задержать противника хоть чуть-чуть. Вот и нас так же бросят не задумываясь.

   - Если это поможет выстоять...

   - Может и поможет, а может и нет. Мы можем или сейчас убить сотню фрицев и задержать пару эшелонов, и лечь всем, или продолжать действовать так же как и раньше.

   - Эка ты хватил - сотня фрицев и пара эшелонов. Да мы уже их в несколько раз больше набили, а дорога вообще стоит, почитай неделю.