Танцы с медведями - Майкл Суэнвик

А то, что брак барона был таковым лишь по определению, уже много лет подряд никого не удивляло.

— Зачитываю следующий пункт повестки, — произнес барон, когда с делом его жены разобрались. — «Приготовления к расширению границ Московии и восстановлению утраченного величия Российской империи». Итак…

В итоге на собрании быстро мобилизовали и расширили войска, объявили призыв, создали пачку комитетов с труднопроизносимыми названиями и занялись другими делами. Барону даровали полномочия повысить налоги, чтобы заплатить за уже причиненный городской ущерб.

А это было, по общему мнению, благоприятное начало того, что безусловно станет новым золотым веком российской истории.

Евгений оказался героем дня, когда, увидев голого великана, перенаправил свое орудие против этой сверхъестественной угрозы. Там, где другие бежали, он без колебаний сплотил свой бесстрашный орудийный расчет. Под его командованием отряд с одного выстрела повалил чудовище.

После чего сержант сказал:

— Ваше благородие, а не лучше ли вам отправиться?

— Э?.. — отозвался Евгений, напуганный почтительностью в голосе подчиненного.

— Если вы хотите, чтобы имя нашего отряда вошло в учебники истории, командир, вам следует доложить о происшедшем незамедлительно, — пояснил сержант и многозначительно взглянул на начальника.

Поэтому, не будучи полным идиотом, Евгений развернул коня и помчался как ветер в штаб армии, чтобы доложить о подвиге, прежде чем другие успеют приписать его себе.

По изложении рапорта Евгений, разумеется, был немедленно арестован за пьянство на посту. Штабу потребовались сутки, чтобы принять реальность великана. Зато потом заявление Евгения приняли и подшили, и таким образом оно обрело статус официального. История разлетелась по городу, и юноша мог ожидать скорого освобождения. Будучи благородного происхождения и воспитания, он не сомневался, что повышение по службе не заставит себя ждать. Тем временем ему предоставили просторную камеру с решетчатым окном.

Именно там Евгений познакомился с заключенным помладше его самого, арестованным за мародерство.

— Я сам виноват, — весело признался Анатолий. — Зря я тогда не остановился, а то ведь городская стража опомнилась и замела меня. Но меня обуяла жадность, поэтому куковать мне на княжеских харчах ближайшие полгода.

Слух о том, что князь Московии предательски убит собственными гвардейцами, еще не просочился в народ. Однако барон Лукойл-Газпром уже планировал торжественную похоронную процессию (с пустым гробом человеческого размера, поскольку истинная природа покойного являлась государственной тайной). Гроб решили пронести между рядами виселиц с еще свежими трупами Княжеских гвардейцев.

— Единственное, что меня смущает, это что меня поймали за попыткой обчистить дом собственного дяди. Когда я выйду, мне еще предстоит страшный нагоняй от матушки.

— А чем ты обычно занимаешься? — спросил Евгений. — Когда не мародерствуешь и не шаришь по чужим домам?

— А, я бездельник, повеса, прохвост и ужасный вольнодумец, — сказал Анатолий, глядя Евгению прямо в глаза. У него самого они были зеленые и полные лукавства, но в глубине таилась печаль и бродила боль, которая делала его смех сладким и пленительным. — В зависимости от настроения, конечно.

Евгений почувствовал, как у него тает сердце.

А труп загадочного великана, даже в самой гуще общегородской катастрофы, превратился в аттракцион. У ног гиганта, выставив корзинку для пожертвований, играл струнный квартет. Уличный художник с Арбата продавал моментальные зарисовки горожан, позировавших на фоне любой части тела по собственному выбору. Плоть стремительно разлагалась, и поэтому разносчик продавал клиентам апельсины, чтобы держать плоды у носа, пока желающие позируют. Несколько женщин в скромной одежде стояли перед благородной головой, крестясь и кланяясь в молитве, — хотя никто не потрудился спросить, поминают ли они великана или благодарят Господа за его гибель. Дети, вопившие от радости, карабкались на княжеское плечо и скатывались вниз.

— Как вам нравится? — спросил художник заказчика.

Пухлый коротышка разглядывал картинку — его изобразили в небрежно-героической позе. Он важно попирал своей ногой ладонь гиганта, словно это он лично завалил чудовище, и надувал щеки.

— Хорошо, но я выгляжу немного… как-то чересчур… Можно сделать меня… помускулистее?

— Разумеется, сударь. Все включено в цену покупки.

В конце концов, это была Москва. Здесь можно получить любую вещь, если она вам по карману.

Кирилл открыл бизнес, помогая людям находить их собственные дома. Он стоял на площади Маяковского, зорко озираясь, пока не увидел роскошно одетого (пусть и несколько потрепанного) господина, смущенного и рассеянного на вид. Тогда он метнулся к нему и зачастил:

— Доброе утро, гражданин! Похоже, у вас был тот еще вечерок. Но всем нам пришлось нелегко, сударь. У вас не получается найти дорогу домой? Вы не потерялись? Забыли, где ваш дом? Я буду рад помочь.

— Я… э… — мужчина изумленно уставился на Кирилла. — Думаю, я знаю, где мой дом, — произнес он осторожно. Очки у него съехали набекрень.

— Давайте проверим. Где у вас бумажник? Прямо во внутреннем кармане пиджака. Очень мудро, сударь. Так вору гораздо труднее до него добраться, уверяю вас! Положить его в карман брюк — все равно что выбросить. Я видел, и такое случалось, сударь, и гораздо хуже!

Кирилл открыл бумажник.

— Смотрите… Здесь говорится, что вы В. И. Дыраковский, — это вы, сударь? Да, конечно, вы — и вы живете недалеко от Патриарших прудов. Очень милый район, если мне позволено так выразиться, и пожаров поблизости пока нет. Можете отправиться к себе, поспать чуток, припрятать ценные вещи и успеть выбраться из города в полной безопасности, если что еще случится. Просто держитесь Садового кольца, потом дойдите до Спиридоновки, а через пару кварталов поверните налево. Не ошибетесь! Уверен, вы узнаете собственный дом. — Кирилл засунул бумажник обратно мужчине в пиджак, развернул его и слегка подтолкнул. — Не стоит благодарности, сударь. На моем месте так поступил бы каждый.

Кирилл стоял и махал, пока бедолага не затерялся в толпе. Затем отвернулся, чтобы тайком рассмотреть банкноты, ловко вытащенные из бумажника мужчины. Три сотни рублей. А ведь утро только начинается!

Рядом с Кириллом прогрохотала карета и резко остановилась. Женщина в вуали высунулась из окна.

— Эй, ты! — окликнула она Кирилла. — Ты, в зеленом костюме! Подойди сюда.