Между двух войн - Денис Чекалов

Он подал свою лошадь назад.

– Или о ползучих гортензиях… А знаешь, что я тебе скажу? Мне в голову пришла новая идея. Давай пого­ворим о письме, которое ты везешь. Кому ты должен его доставить и все такое.

Легионер с криком пришпорил коня, тот ринулся на меня, и длинный меч, выхваченный из ножен, взмыл над моей головой.

Я отступил в сторону. Короткий складной нож выскользнул из моего рукава и лег мне на ладонь. Я раскрыл его и провел короткую черту по стременам всадника.

Легионер слетел с коня, кувыркаясь по земле и роняя меч. Я отбросил его ногой – на случай, если солдат начнет шарить руками по земле и ненароком поранится.

– С лошадьми надо быть осторожнее, – посоветовал я. – А если еще и держишь в руках острые предметы. Так о чем мы говорили? – я запнулся. – Ах да, о письме.

Легионер попытался подняться, и мне пришлось наступить ему ногой на горло. Я согнул ногу в колене и сцепил на ней руки.

– Видишь ли, мой друг, – произнес я, погружая взгляд в глубину леса. – Меня всегда занимало то, как люди не осознают своего счастья.

Я пояснил:

– Взять, например, тебя. Ты мог бы сейчас трястись на лошади по плохой дороге. Волноваться, не нападут ли бродячие гарпии. Я слышал, они водятся в этих лесах… А ты лежишь сейчас на травке, наслаждаешься лесным воздухом.

Я убедился в том, что он еще может дышать.

– Но ты, кажется, этим недоволен, мой друг? Солдат захотел встать, но это желание так и осталось желанием.

– Ладно, – произнес я. – Не буду повторять вопрос. Теперь давай решать, как ты станешь отвечать. Сам или я тебе помогу.

Я доброжелательно улыбнулся.

– Ты только не стесняйся. Я люблю помогать людям. Человек задергался.

– Ну вот, опять, – осуждающе произнес я. – Этак ты можешь повредить трахею. Но вернемся к нашей теме. Ты расскажешь мне сам? Пожалуй, лучше подбросить монетку…

Я сунул руку за пояс и вынул оттуда койн.

– Чертрум, – сообщил я. – Я предпочел бы драхму, ну да ладно…

Я подбросил монетку и поймал ее на руке.

– Решка, – сообщил я. – Придется мне все-таки тебе помочь.

– Ты будешь меня бить? – испуганно спросил леги­онер.

– А ты этого хочешь? – спросил я.

Я вернул койн за пояс и вынул оттуда небольшой флакон с темно-зеленым порошком.

– Если да, то я могу отвести тебя к одной девушке, которая сделает это с удовольствием… Смотри. Это порошок высушенного плексия. Не знаю, слышал ли ты о таком… Когда он попадет тебе в ноздри, то… – Я сделал короткий жест руками. – Это все равно, что раскрыть крышку, под которой лежат твои секреты. – Я встряхнул колбу. – Правда, потом месяца три ты будешь не совсем здоров… Честно говоря, на это время ты лишишься рассудка. Так что у тебя еще есть шанс переиграть.

– Нет! – закричал легионер.

– Нет? – с грустью спросил я. – Очень жаль. Я усмехнулся.

– Люблю эти два слова, – пояснил я. Я высыпал горстку порошка на лицо легионера, потом запечатал крышку и вернул коробочку за пояс.

– А ты? – внезапно спросил солдат. – Тебе же тоже придется это вдохнуть. Он чихнул и закашлялся.

– Молодец, – похвалил я. – Глоток плексия дарует ясность сознания. На первые несколько минут… Видишь ли, я никогда не использую снадобья, на которые сам не имею иммунитета.

Я наблюдал за тем, как темно-зеленый порошок осыпается на лицо солдата. Легионер пытался взмахивать головой, но только заставлял пыльцу подниматься в воздух, и ему приходилось вновь проглатывать ее.

– Вот и хорошо, – произнес я. – Мы начнем с простого. Что в свитке?

– Планы, – отвечал легионер. – Планы укреплений. Я кивнул:

– Кому ты должен это доставить?

– Вестовому…

Глаза солдата закатились, ему становилось хуже.

– Где и когда?

– Когда лес закончится… За поворотом дороги… Большой указательный столб… Вестовой уже ждет.

– Неплохо, – произнес я. – Кому отвезет пакет вестовой?

– В штаб. Он за долиной.

– Штаб? – Я усмехнулся. – Друг мой. Ты говоришь, что штаб орков находится в той стороне? По другую сторону леса, между Гиберией и Самарией?

– Орков? – солдат приподнялся. – Это не орки. Вестовой поскачет к полководцу Кириллию. Его армия стоит на самаринской границе.

Я снял ногу с горла солдата.

– Извини, что покидаю тебя так быстро, – сказал я. – Но тишиной леса лучше наслаждаться в одиночестве. Я подозвал его коня, и он покорно подошел ко мне.

– Но знаешь что? – произнес я. – Ты еще кое-что можешь сделать.

Я развернул лошадь, позволив ей осмотреться, и только после этого направил ее по широкой дороге. Узкая долина, лежащая между Самарией и Гиберией, совсем не походила на бескрайнюю степь орков.

Это было все равно, что сравнивать оранжерею с тропическими растениями с джунглями, в которых живут эти самые растения. Даже трава здесь была иной – короткой, упругой, сочной, словно ее подстригали газонокосилкой несколько раз в месяц.

Доспех самарийского легионера сидел на мне так же хорошо, как и любой красивый костюм. Мне пришлось перетянуть кожаные ремни в одном или двух местах, так как солдат оказался ниже меня ростом, но это не должно было бросаться в глаза.

Столб поднимался над долиной, словно палец, уткнутый в небо. Его существование могло показаться ненужным, если забыть о том, что именно здесь пролегала граница между Гиберией и Самарией.

Я попытался угадать, чей герб должен быть выбит на верхушке столба, но там вообще не оказалось герба.

Самаринский легионер, в таком же доспехе, как и тот, который я позаимствовал у его товарища, ожидал меня возле столба, терпеливый, словно робкая девушка, пришедшая на первое свидание.

Я остановил коня и поднес руку к груди в военном приветствии Самарии.

– Никогда не видел, чтобы так правили лошадью, – произнес вестовой, ответив на мой жест. – Где ты этому научился?

В его тоне послышалось уважение. Что поделаешь – нельзя скрыть своих способностей, даже если очень стараешься.

– Приходилось служить на границе с топями? – спросил я, передавая ему пакет.

– Не довелось.

– Только так можно не провалиться в болото и не позволить шальной гарпии сесть тебе на спину…

Вестовой поднес руку к груди, приветствуя меня, и пустил лошадь в галоп. Я проводил его взглядом.

Дожидаясь, пока посыльный скроется из глаз, я вынул из-за пояса монетку и складное лезвие. Тупой стороной последнего я соскребал с койна оставшийся на нем воск.

15

– Орки сильны. – Франсуаз вышагивала вдоль строя солдат, и каждое ее слово отпечатывалось в их душах, словно клеймо, выжженное каленым железом.