Между двух войн - Денис Чекалов

– Но у нас есть то, чего нет у них. Это – ваш дом, и вы будете сражаться за него. Для орков это – только один из набегов. Они не будут драться до последнего. Ощутив сопротивление, они отступят.

Демонесса скользнула по лицам ополченцев горящим взглядом.

– Вы не должны умирать за свою страну, – говорила она. – Это то, чего хотят орки. Что вы станете делать?

– Убивать! – было ей громким ответом.

– Что?

– Убивать!

– Что?!

– УБИВАТЬ!

Мириэль вздрогнула. Она глубже закуталась в серую накидку, которую натягивала себе на плечи.

– Вы видите? – произнесла она.

– Что? – спросил я.

– Кедры, – ответила Мириэль. – Они засыхают.

Я дотронулся до одной из веток, что качалась, подрагивая, возле моего лица. Хвоя пожелтела, упругий сок больше не наливал ее.

– Я вижу, – ответил я.

– Мне больше нельзя туда, – сказала Мириэль, ее тонкая рука показала на стены живого храма. – Я больше не жрица.

– Сможете стать снова? – спросил я.

– Нет…

Я разжал пальцы, кедровая ветвь вновь задрожала, свободная. Несколько хвоинок осыпались с нее.

– Почему вы это разрешили? – спросил я.

– Я не знаю, – ответила она. – А как бы я могла помешать?

Я пожал плечами.

– Вы никогда никому не сопротивлялись? – спросил я.

– Зачем? – сказала она. – Достаточно поговорить с человеком. Объяснить ему.

Она заплакала.

– Вижу, на сей раз вам не удалось объяснить, – сказал я. – Что станет теперь с рощей?

Мириэль серьезно взглянула на меня:

– Роща погибает, Майкл. Погибает от ненависти. То, что она увидела в моих глазах, подтолкнуло ее продолжать, хотя я этого не хотел.

– Мы – часть леса, как и эти кедры. Когда люди Гиберии стали…

– Злыми? – подсказал я.

– Нет… В нашем языке нет этого слова… Вернее, оно обозначает не то, что у вас… Когда ты хочешь, чтобы другому стало плохо – не важно, друг он тебе или враг-то тебе самой становится худо. Это как яд, который ты вдыхаешь.

Мириэль не заметила, как подошла ко мне близко-близко. Она подняла глаза, и, если бы у меня еще оставалась душа, я мог бы в них утонуть.

– С вами такое было, Майкл? – спросила она.

– Было? – Я посмотрел в небо, и это позволило мне отстраниться от нее. – Мне кажется, все проходят через это… Разве нет?

– Возможно, – ответила она. – Вот почему в мире так много зла. Я произнес:

– Вы больше не жрица леса, Мириэль. Но вы обладаете способностями друида. Это правда?

– Да, – сказала она.

Внезапно она прижалась ко мне так порывисто, что я не успел этому воспротивиться. Ее руки обвились вокруг меня, а губы нашли мои. Поцелуй друиды был прохладным, как утренняя роса. Ее нога легла на мою талию, гибкое тело трепетало под легкой накидкой.

Я взял девушку за плечи, поспешно отстраняя от себя, и рефлекторным движением вытер губы тыльной стороной ладони еще до тоге как осознал, что это может ее обидеть.

– Что? – спросила Мириэль.

Мне казалось, ей должно было стать неловко, ведь она первая поцеловала меня. Но на ее чистом лице я видел только легкое удивление.

– Что случилось? – спросила она. – Разве эльфы дают обет безбрачия?

– Нет, – ответил я. – Но…

Друида вновь обняла меня. Ее губы ласкали мои, а тонкие руки скользили по застежкам моей одежды.

Мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы заставить девушку разорвать объятия.

– Мириэль, – произнес я. – Не надо.

Она опустила руку, и, прежде чем я понял, что она собирается делать, я ощутил ее тонкую ладонь на поясе моих штанов. Рука друиды скользнула вниз и замерла.

Я поспешно убрал ее пальцы.

– Что с вами? – спросила она.

– Знаете, Мириэль, – сказал я, – я лучше пойду.

Друида схватила меня за руку. Ее тонкие пальчики держали меня очень крепко; так тонкое, ползущее растение обвивается вокруг большого дерева, и только острый нож способен уничтожить его путы.

– Вы не хотите меня? – спросила друида. Глубокого удивления в ее голосе было гораздо больше, чем оскорбленного самолюбия отвергнутой женщины.

– Но я думала…

Я положил палец на ее запястье и, слегка надавив, заставил ее разжать пальцы.

– Если у вас чесотка, – хмуро сказал я, – сходите к Колтону. Ему как раз надо сбросить напряжение.

Она должна была бы дать мне пощечину, по крайней мере попытаться. Но я сломал что-то очень важное в ее мире, и теперь она была завалена его обломками.

Меня многие пытались заставить чувствовать себя ви­новатым. Были у них основания или нет, не знаю. Но я не стал бы просить прощения у девчушки за то, что ее объятия не вызвали у меня той реакции, которую она пыталась найти.

– Вы… – прошептала она, – вы обманули меня.

– Вот как, – сказал я поворачиваясь. – Выбросьте обручальное кольцо в речку.

Она закричала так громко, что мне пришлось обернуться. Хотя я не собирался этого делать.

– Вы! – закричала она. – Вы спите с этой шлюхой!

Вот так всегда с людьми, которые погружены в высокие материи. Впрочем, можно ли погрузиться в высокие материи? Но не о том речь.

Сперва они рассуждают о красоте и вселенском добре. Потом начинают считать, что влюблены, и готовы переспать с фонарным столбом только потому, что он всю ночь выслушивал их излияния и так и не убежал. Им невдомек, что бедняга просто не мог этого сделать…

А еще через пару дней они заваливаются в постель к кому-нибудь другому и пишут в дневник стихи о глубине своих чувств.

– Я думала, что вы такой же, как я, – говорила Мириэль. – Что вы меня понимаете. Я ошибалась. Все, что вам нужно, это…

Я хорошо знаю гиберийский язык, но эти слова оказались пробелом в моем словаре. Наверное, потому что я учил его по книгам и словарям, а не в общении с пьяными солдатами.

– Разве вы не видите, какая она? – кричала мне вслед друида. – Вы, и Колтон – все вы одинаковы. Мужчины. Вам только и нужно, что длинные ноги да грудь, как барабан. Вам нет дела до души девушки, до того, кто она…

Я стал насвистывать песенку, чтобы не слушать ее.

16

– Я все видела, – мрачно сообщила Франсуаз.

– Все? – осведомился я. – Даже балет Чайковского «Лебединое озеро»? Сомневаюсь.

– Не паясничай, – отрезала она, хотя я уже давно отказался от этой привычки. – Я видела, как она измеряла тебе член пальцами.

– Френки, – я покачал головой, – ты меня шокируешь.

– Я бы шокировала тебя рукояткой меча, – сказала она, – если бы ты позволил ей продолжать. С чего это она в тебя вцепилась?

Я взглянул на Франсуаз. Вопрос демонессы не означал: что молодая, привлекательная девушка, пережившая душевное потрясение, смогла найти в таком человеке, как я? Она сама это прекрасно знает.