Княжич. Соправитель. Великий князь Московский - Валерий Язвицкий

– Великий государь, – начал один из вестников, – воевода твой, князь Стрига, Иван Василич, повестует: «Царевичам от дозорных и лазутчиков ведомо стало, что Шемяка повернул коней к Галичу. Борзо полки его спешат, идут уж по льду рекой Вексицей[109] к Галицкому озеру. Оставляет Шемяка по разным местам крепкие дозоры. Приказал воевода твой царевичам татарским следом идти за Шемякой, а потом, дозоры поставив, идти вниз к устью Обноры, к тобе, государь, навстречу, ежели сам туда идти замыслишь…»

– Сам воевода Стрига, – заговорил другой вестник, – от лазутчиков своих вызнал: ждут в Галиче Шемяку и спешно стены крепят и пушки готовят.

От воеводы же Басёнка, Федора Василича, ведомо князю Стриге, что воеводы Шемякины, из заставы галицкой, свои дозоры и к Костроме-реке и к Унже-реке выставили. А за сим челом тобе бьют воеводы твои и царевичи татарские и приказов твоих ждут. Вестники поклонились великому князю и сыну его.

– А яз тобе, Василь Иванович, челом бью, – обратился великий князь к Оболенскому, – сам рассуди, что им приказывать. Ты у меня набольший воевода и хозяин на ратном поле.

– Так вот, государь мой, позволь ране думу с тобой подумать, а после того яз пошлю приказы. Вестники же отдохнут малость и с ночи обратно в Кострому.

– А ты, Васюк, – молвил Василий Васильевич, – пока у меня дума будет, подь покорми вестников-то похлебосольней и яствами и питиями. Мы чем богати, тем и ради. Идите, спаси вас Бог, да от меня воеводам и царевичам так передайте: «Благодарю вас и воев всех за старание. Помоги вам Господь во всех делах ратных. Поклон вам всем». Василий Васильевич привстал, слегка поклонился и, садясь, добавил: – Ты ж, Илейка, пока послужи мне, а ты, Васюк, захвати от моего стола сулею водки боярской да сулею медку стоялого для дорогих гостей.

– Будь здрав, государь наш Василий Василич, и ты, государь Иван Василич, спаси вас Господь… – поблагодарили вестники с низким поклоном и вышли с Васюком в другой покой.

Когда дверь затворилась за ними, Василий Васильевич, довольный хорошими вестями, весело обратился к сыну:

– Ну-ка, скажи нам с воеводой, как ты сии вести разумеешь?

Иван смутился, но, оправившись и помолчав немного, сдержанно и спокойно молвил:

– Яз мыслю, что князь Василий Иваныч верно ранее угадал. Все идет, как он в Костроме нам сказывал. Посему разумею, что и нам борзо идти надобно к Галичу, дабы прекратить путь Шемяке к Новгороду, Вологде и Вятке, где помочь ему быть может… – Глубоко передохнув от вновь охватившего волнения, он добавил решительно: – За Москву же страха у меня нет. На Москву Шемяке нельзя идти, когда вся наша сила ратная у него за спиной.

Василий Васильевич радостно рассмеялся, обнял и поцеловал сына.

– Яз, Иване, так мыслю, – воскликнул он, – токмо вот что воевода нам скажет: может, оба мы не на правом пути.

– На правом, на правом, – быстро заговорил князь Оболенский, – но дивит меня то, что и юный государь наш уже все добре разумеет в ратном деле и вельми памятлив и скорометлив.

Иван радостно улыбнулся на слова воеводы, а растроганный Василий Васильевич сказал:

– Надежа он моя на государствовании, Бог даст, вборзе все труды со мной разделять будет. – Помолчав немного, он добавил, обращаясь к воеводе: – Приказывай полкам, Василий Иваныч, как найдешь лучше.

– К ночи, государь, пошлю вестников князю Стриге и все укажу, а утре пойдем и мы к Галичу.

Спешным порядком прошли войска великого князя московского вниз, к устью Обноры, вышли на лед Костромы-реки и так же спешно пошли вверх по ней к устью Вексицы. Этим путем полки Василия Васильевича вскоре прибыли к месту Железный Борок, где Свят-Иванов монастырь стоит. Здесь, в обители, поджидали их уж давно вестники из Костромы, сведавшие от дозорных великого князя, что идет он к Галичу. То были: боярский сын Терентий Кольцо, а с ним пушечник Ермила, молодой мужик, ражий детина – косая сажень в плечах.

Оба государя, отец и сын, разместились в келарских покоях Иванова монастыря. Князь Оболенский еще не успел выйти от них, как доложили им о вестниках. Василий Васильевич приказал привести их тотчас же.

Когда вошли вестники, Иван сразу узнал в пушечнике рыжеволосого курчавого Ермилку-кузнеца, того самого, что в войско просился у воеводы Стриги в первый поход княжича по пути к Владимиру. Это он сказал ему тогда: «Много бают как бы на глум, а ты бери на ум».

Теперь Ермилка не проявлял более дерзости, стоял почтительно, кланялся и крестился истово и строгостепенно держался, как настоящий военный начальник.

– Будьте здравы, государи, – сказали разом оба вестника, кланяясь в пояс и касаясь рукой пола.

– Будьте здравы, – ответил Василий Васильевич быстро, – да сказывайте, как у Галича!

– У Галича, государи мои, – начал боярский сын, – Шемяка на самой горе пред градом стоит с великой силой, и конников у него множество, а пешей рати и того более. Град же крепит спешно и пушки на стены ставит. Есть у него и самострелы и рушницы.[110] О сем пушечник скажет.

Ермила поклонился низко и, тряхнув рыжими кудрями, заговорил медленно:

– Пушки же у него, государи: тюфяки[111] и пищали разные, есть еще из огненной стрельбы – рушницы. Токмо мыслю, не устоять граду от наших ломовых пищалей. Особливо добры из ломовых-то «Певец», «Медведь» и «Орел». Накидаем мы им и каменных и железных орехов…

– А какие места круг горы той, на которой войско шемякино? – прервал кузнеца князь Оболенский. – Мне точно надо знать: где там овраги, леса, болота и речка? И как борзо вороги могут в град свой войти и в нем затвориться?

– О сем, княже, повелел довести тобе, яко воеводе набольшему, князь Стрига, – ответил боярский сын Терентий Кольцо, – и яз повестую сей часец. Знамо тобе, воевода, что Галич стоит на полуденном берегу Галицкого озера с уклоном ближе к восходу. Берег-то тут низкой и прямо ведет ко граду. Одно тут лихо: овраги глубоки, лесом все поросли и кустами непролазными. Летом тут никакого доступу нет, а зимой, сказывает князь Стрига, тут хоть и трудно идти, но всего ближе ко градным стенам. С других же сторон окружает град, словно стеной, множество холмов крутых, как горы. Не можно тут по крутизне лезть, когда сверху и камни, и пушки, и стрелы пущать будут.

– А меж гор тех есть ко граду проход? – спросил Оболенский.

– Есть, княже, – ответил Терентий Кольцо, – но вельми тесен, и там пешая рать стоит, малая рать, но не собьешь ее, а с боков пройти к ним не можно в теснине той… Да вот чертежи ратные воевода наш шлет тобе: тут все овраги и горы самим воеводой помечены.

Василий Иванович Оболенский жадно схватил карту и, развернув ее, обратился к Ивану:

– Прошу тя, государь, погляди со мной.

– Заместо моих очей, – взволнованно воскликнул Василий Васильевич, – ныне у меня твои очи, Иване!

Иван взглянул на карту и увидел там начертанный град со стенами и башнями. Действительно, стоит крепость, как сказывал вестник, на юго-восточном берегу Галицкого озера, а со всех других сторон, как подковой, окружен непрерывной цепью крутых холмов. В одном только месте обозначен очень узкий проход ко граду.

– А здесь вот овраги, – указал князь Оболенский, – идут они до самой стены, почитай. А тут гляди, государь, проход тесный помечен. Воспоминаю места сии. Весьма умело все обозначено.

Оболенский загляделся на карту и словно забыл обо всем, водя пальцем по чертежу и повторяя про себя:

– Добре содеяно, добре…

– А где же ратная сила Шемяки стоит? – нерешительно спросил Иван.

Вопрос этот не сразу дошел до воеводы.

– Добре, добре, – громко шептал он и, вдруг обернувшись к Ивану, сказал: – Прости, государь, не уразумел яз речей твоих.

– Где Шемякина сила стоит? – повторил Иван свой вопрос.

– А вот тут, где вот палочки рядами, как частокол, наставлены, – указал Василий Иванович и, обратясь к вестнику, спросил: – Пеши и конники тут вместе али конники в других местах? И кого из них больше?

– Конники одни позади главной рати стоят, – ответил вестник, – другие же дозоры окрест града всего правят. Главно же стоят конники против озера. Конных-то у Шемяки множество, а пеших и того более.

– Отпустите их, государи, – сказал воевода, – с пути им пообедать надо да и опочинуть. Мы же до того времени обсудим всё, как чему быть. Когда же надобно будет, яз их покличу…

– Пусть идут, – ответил Василий Васильевич.

– Потом яз им все расскажу, – добавил набольший воевода.

Когда вестники, низко поклонясь государям, вышли из покоев, князь Оболенский, разложив на столе карту воеводы Стриги, сказал:

– По сим чертежам все уразумел яз и ведаю, как нам деить надобно.

Ежели Шемяка и поныне не затворяется во граде, а все на горах стоит перед градом – значит, на полки свои крепко надеется…