Инквизитор - Черил Фрэнклин

Слепящий огненный луч вырвался из темной соседней комнаты. Тори предупреждающе вскрикнула, но огонь уже проделал дырку в затылке Нгины. Молодая стромви рухнула на вождя клана, которая равнодушно сбросила ее и поднялась на ноги.

— Я говорил, чтобы ты соблюдала осторожность, мать, — сказал вошедший мужчина, держа наготове черный энергопистолет. — Ты становишься беспечной, как Арес. Жаль, что я слышал только конец вашего с ним разговора. Это было забавно. Я почти поверил, что мой братишка спорит с тобой. Надеюсь, ты преподашь ему тот же урок, что преподала мне.

— Ты, кажется, не настолько усвоил этот урок, как я рассчитывала, Роаке, — с раздражением отозвалась Акрас. — Тебе удалось вернуть крее'ва?

— Я разыскал ее. Она у стромви, как и релавид, но у нас как будто появилась основа для сделки. — Он перевернул Нгину ногой. — Это дочь старейшины стромви, Нгури Нгенги. Стромви не принадлежат к народам, которые пожертвуют представителями своей молодежи ради орудий власти. Нам повезло с этим приобретением, так как времени у нас остается мало. — Роаке подошел туда, где сидела связанная Тори. — Аресу не следовало забирать эту женщину. Он прав насчет ее ценности, но мы не можем позволить себе этого.

— Рада с вами познакомиться, Роаке, — с трудом промолвила Тори, лихорадочно думая, удастся ли ей перевести насмешливость этого эссенджи в спор с вождем его клана. Роаке показался ей более разумным, чем Арес, и не так легко поддающимся влиянию.

— Вам рассказывал обо мне ваш инквизитор-соли, — кивнул Роаке с видом опытного повесы. — Надеюсь, он не слишком меня оклеветал. — Роаке посмотрел на мать. — Ты знаешь, что она под покровительством Пера Валиса?

— Пера Валиса здесь нет.

— Но у него длинные руки, — напомнила Тори, хватаясь за соломинку.

Ни Акрас, ни Роаке не обратили на нее внимания.

— Зато здесь Консорциум. Калонги, возможно, охотно пожертвует ею ради Правды Сессерды, но мой приятель-соли любит ее.

— Меня не заботят один калонги и его приятель-соли, — отозвалась Акрас. — Даар'ва помешает им связаться с лидерами Консорциума. Мы устраним их.

— Убить калонги? — рассмеялся Роаке. — Ты знаешь кого-нибудь, кто остался в живых после такой попытки?

— Ты уже мог устранить соли, — холодно ответила Акрас. — Почему ты не оставил его умирать с беркали?

— Он полон реланина. Даар'ва не действует на него. К тому же я тогда не был уверен в твоем отношении ко мне. Мне могла понадобиться помощь чиновника Консорциума. И он утверждает, что Биркай мертв.

— Он лжет или сам обманут.

— Вполне возможно, вождь клана, — согласился Роаке, но иронический тон не соответствовал его словам. — Эти инквизиторы чересчур поглощены своим стремлением поскорее свершить их идеальное правосудие, что дает нам немного дополнительного времени. Мы должны воспользоваться девушкой-стромви, чтобы убедить ее соплеменников быстро передать нам Биркая, крее'ва и релавид, прежде чем Консорциум пришлет сюда силы, которые в состоянии серьезно нам повредить. Нам нельзя задерживаться на этой планете больше чем на день. Ты сама отдашь приказ своим воинам, вождь клана, или позволишь мне, как военному вождю, завершить осуществление плана?

— Ваш брат как будто считает себя военным вождем, — вставила Тори.

Укол оказался удручающе неэффективным.

— Арес — способный воин, — спокойно подтвердил Роаке, — но ему не дает покоя мое более высокое положение. Он вынуждает меня периодически давать ему уроки.

— Достаточно, Роаке! — прикрикнула Акрас.

— Нет, мать, далеко не достаточно. Должно быть, Арес считает, что имеет твое благословение на то, чтобы предать меня.

— Я не была на этой планете, когда он ошибочно принял твое непослушание за доказательство измены, — заявила Акрас, чье твердое отрицание уничтожило мимолетную надежду Тори. — Я объяснила бы ему, что ты ни за какую цену не стал бы служить предателю-реа.

— Итак, — равнодушно произнес Роаке, — мой брат ошибочно принял меня за изменника, как ты ошибочно считаешь, будто предатель-реа все еще жив. Биркай мертв, иначе инквизитор-соли уже нашел бы его.

— Ты переоцениваешь этого соли.

— У него полный опыт восприятия, даваемого реланином, в то время как у меня всего лишь рудименты.

— Тогда соли понимает, что ты ищешь в действительности и что ты обманываешь его.

— Нет. Соли так же наивен, как религиозный бред, который он исповедует. Его поглощает лишь беспокойство о релавиде, на что я и рассчитывал. Он сочувствует мне из-за моей наркомании. — Презрительный смех Роаке заставил Тори пожалеть, что она не может дать ему пощечину.

— Если Бирк мертв, — спокойно сказала она, — то кто же убил его?

Наконец-то ей удалось привлечь внимание вождя клана, Акрас снова откинула с лица мантию и резко шагнула к Тори. Роаке пожал плечами и недовольно нахмурился:

— Очевидно, его жалкий сынок все-таки поддался давлению эгоизма.

— Калем и Сильвия думают, что их отец жив, — быстро возразила Тори. — Оба инквизитора прочитали это в них.

Акрас посмотрела на Тори сверху вниз. Ее бледное лицо цвета слоновой кости походило на лунный диск.

— Ты убила его? — осведомилась она, впервые обнаруживая глубокие чувства.

Тори не могла определить, означает выражение лица Акрас страх, гнев или беспокойство, но пришла к выводу, что ненависть вождя клана к Бирку Ходжу имеет глубоко личный характер. В этот момент Акрас походила на злополучную девушку, которая убила Арнода. Тори ощутила ту же смесь жалости и отвращения, что и тогда. Она придала своему лицу равнодушие и на сей раз намеренно вызвала призраки прошлого.

— Силененовый ремень натягивается так легко и просто, — промолвила Тори. — В момент удушения жертва успевает вскрикнуть, но петля быстро сдавливает шею… — Старые призраки явились слишком охотно — ужас стал реальным. — Лицо даже не успевает покраснеть.

— Он изменял тебе? — прошептала Акрас, едва шевельнув бледными напряженными губами.

— С первого дня нашей встречи, — ответила Тори. Она говорила об Арноде, но знала, что вождь клана слышит осуждение Бирка.

Нгина защелкала от боли.

— Свяжи стромви руки, ноги и челюсти, — резко приказала сыну Акрас.

Роаке медленно повиновался, с любопытством глядя на мать, словно она внезапно превратилась в незнакомку.

Акрас сбросила плащ, и бори, дрожа, распластался на глиняном полу, все еще жалуясь на раны, нанесенные Нгиной. Акрас опустилась на пол и села напротив Тори, скрестив ноги. Темное пятно крови медленно проступало сквозь повязку на ее руке.

— Меня он тоже предал, — серьезно и торжественно произнесла Акрас.

Тори молчала. Ей незачем было пробуждать мучительные воспоминания.

— Вождь клана… — предупреждающе начал Роаке.

— Молчать! — прервала его Акрас. — Ты утверждаешь, что предатель-реа мертв. Если это правда, значит, эта женщина — наиболее вероятное орудие его казни. Если же твое заявление ложь, то Арес прав, называя тебя недостойным, и я не желаю больше тебя видеть. — Роаке нехотя поклонился, стоя у стены пещеры и все еще держа наготове оружие. — Мой отец, Расканнен, был великим вождем клана, — продолжала Акрас. — Биркай убил его и моего мужа Загаре. Он клялся в любви к тебе? — Тори не ответила, но это не заботило Акрас. — Биркай легко дает подобные клятвы. Он забрал у моего народа честь, а у меня — все. — Она коснулась шрамов на лице. — Я поклялась уничтожить его.

Арес спрыгнул из верхней комнаты и недоверчиво уставился на брата. Роаке приветствовал его небрежным жестом, но Акрас не сделала паузы в своем монологе.

— Я наблюдала за ним в течение многих спанов, а он ничего не подозревал. Даже когда я убила его жену-соли, он не узнал своего врага. Я надеялась, что инквизиторы допросят Биркая и разоблачат его злодеяния, но он избавился от тела жены, прежде чем кто-либо узнал о ее смерти, и притворился, будто она бросила его.

Отвращение, испытываемое Тори к признаниям вождя клана, не могло отвлечь ее от нависшей угрозы. Арес извлек длинный нож с бронзовой рукояткой — точную копию оружия, которое Джейс отобрал у Акрас. Роаке поднял свой пистолет. Акрас выглядела рассеянной, но прежде чем кто-либо из братьев осмелился осуществить свое смертоносное намерение, властно подняла худую перевязанную руку. Нож словно застыл в кулаке Ареса, едва сдерживаясь, чтобы не пронзить сердце Роаке. Тонкие пальцы вождя клана согнулись в безмолвном приказе.

Рука Ареса тяжело опустилась — он с явной неохотой спрятал кинжал в ножны. Роаке оставался настороже, но также опустил оружие. Арес смотрел на него с бешеной злобой, но оба брата молчали, и Акрас продолжила свое повествование, полное горьких сожалений о том, что она потеряла:

— Предатель вынудил меня жить во лжи, как жил он сам, но я восстановлю свою честь, когда вырву у него сердце, ибо именно сердцем он нанес мне самое тяжкое оскорбление.