Горечь моей надежды - Сьюзен Льюис

Как же она ненавидела свою мать!

Какая разница, что сделает с ней Брайан. В любом случае, уже поздно.

Алекс нажала на кнопку отбоя и, сокрушенно вздохнув, посмотрела на мать.

– По крайней мере, мы знаем, что он возил ее к врачу, – сказала она, – но, похоже, педиатр уехала по срочному вызову, поэтому она перезвонит мне лишь завтра.

Вид у Анны был не менее встревоженный. Впрочем, она была рада уже тому, что Уэйд сдержал обещание показать ребенка врачу.

– Сестра как-нибудь намекнула, как прошел осмотр? – спросила она.

Алекс покачала головой.

– Нет, это запрещено. Сказала лишь, что Отилия вела себя хорошо и не плакала и что отец с пониманием отнесся к процедуре осмотра, – закатив глаза, Алекс открыла холодильник, чтобы достать вина. Мать любила пропустить стаканчик часов в шесть вечера. Похоже, что и у нее самой тоже развилась та же привычка.

Это был их последний совместный вечер. В субботу Анна улетала домой. Поскольку вылет был ранним, она решила переночевать в гостинице поближе к аэропорту. Из Малгрова она планировала выехать примерно в два часа дня. Алекс с ужасом ждала этого момента, вернее, они обе, но ничего не поделаешь. Задержаться дольше Анна никак не могла. Были разосланы приглашения на шестидесятилетие Боба, и более восьмидесяти человек уже подтвердили свое присутствие на юбилее. Кроме того, с понедельника Алекс должна была вновь выйти на работу на полный рабочий день.

Большую часть дня они с Анной провели в торговом центре на окраине города, выбирая мебель для новой квартиры, стараясь при этом не изводить себя мыслями об Отилии. Сидя за салатом в пиццерии, они дружно решили, что будет лучше, если Анна уедет, не попрощавшись с девочкой. Не хотелось лишний раз расстраивать ни себя, ни малышку. К тому же Отилия вполне могла подумать, что вскоре от нее уедет и Алекс. Нет, конечно, взять и раствориться в воздухе тоже нехорошо, но, по крайней мере, это доставит им всем чуть меньше душевных страданий.

Анна не стала озвучивать свои опасения, что, возможно, она больше никогда не увидит Отилию. Впрочем, это было понятно и без всяких слов, не говоря уже про страх, что может ждать ее в будущем. Если девочку изымут из семьи, Анна в следующий свой приезд в Англию вряд ли сможет с ней встретиться. Все будет зависеть от согласия приемных родителей. Вдруг те решат, что подобные визиты лишь травмируют ребенка и потому от них лучше отказаться.

– Я, как инспектор социальной службы, всегда могу замолвить словечко, – успокоила ее Алекс, – поэтому давай не будем заранее расстраиваться.

Анна вымучила улыбку. Впрочем, уже не в первый раз.

– Согласись, забавно, как это бывает с детьми, – сказала она. – Они проникают к нам в сердце. Не успеешь и глазом моргнуть, как они там обосновались, словно у себя дома.

– Мне приятно, что тебе она тоже небезразлична, – ответила Алекс. – Не думаю, что в ее коротенькой жизни таких людей было много, по крайней мере тех, кто по-настоящему переживал за нее.

– Не считая тебя, конечно.

– Да, не считая меня, – согласилась Алекс.

Невозможно было выразить словами, что значила для нее Отилия. Впрочем, она даже и не пыталась. Не хотелось думать о том, что ждет их обеих впереди. Отилия наверняка будет ломать голову, куда она пропала и почему больше не приходит к ней. Нет, такое точно не опишешь никакими словами.

Наполнив два бокала вином и высыпав в миску пакет орешков, она села за стол и принялась наблюдать, как ее мать включает компьютер. Они приготовились в последний раз вместе поговорить с Бобом по скайпу. Подумать только, это их последний вечер вместе! Потом им тоже останется только скайп. Вновь их будут разделять тысячи миль, и только это чудо-изобретение позволит им поддерживать связь друг с другом. Но главная разница даже не в этом. Отныне – никакой спонтанности, никаких случайно забредших в голову мыслей, лишь наигранный оптимизм и обещания не забывать друг про друга.

Прожив столько лет без матери, Алекс понимала: за две недели узнать друг друга невозможно. Она уже ощущала, как к ней снова подкрадывается одиночество, грозя захлестнуть с головой. Боже, как это глупо, как по-детски, но, увы, она была бессильна что-либо с собой сделать.

– Еще рановато, – сказала Анна, когда Боб не ответил. – Давай попробуем снова через несколько минут.

Анна посмотрела на Алекс, и та заметила в глазах матери слезы. У нее самой моментально защипало глаза. Они рассмеялись и обнялись, а заодно напомнили себе, что давали друг дружке обещание не плакать. Впрочем, обе понимали: это обещание практически невозможно сдержать.

В конце концов Боб вышел на связь, причем рассмешил их так, как они уже давно не смеялись. Алекс видела: мать буквально разрывается между желанием вернуться домой и еще какое-то время побыть здесь вместе с ней, возможно, до тех пор, пока они не смогут уехать в Новую Зеландию вместе.

Настанет ли этот день? Алекс отнюдь не была в этом уверена, хотя и не исключала такой возможности.

Было уже далеко за полночь, когда они наконец устали от разговоров и разошлись по своим комнатам. И хотя Алекс была уверена, что не уснет, каково было ее удивление, когда, проснувшись, она обнаружила, что за окном уже утро, причем уже гораздо более позднее, чем обычно.

Мать уже хлопотала в кухне: поставила разогреваться в микроволновку хлеб, а сама тем временем занялась яичницей. Как все-таки приятно, когда тебя балуют! И как ужасно будет завтра, когда, спустившись сюда утром, она обнаружит кухню пустой.

– Ты спала? – спросила она у Анны, наливая себе кофе.

– Даже лучше, чем ожидала, – ответила Анна, протягивая ей свою кружку, чтобы Алекс наполнила ее снова, после чего со вздохом добавила: – Как бы мне хотелось, чтобы мы вместе провели в отеле последнюю ночь перед моим отлетом. Но я не хочу тебя напрягать. Ведь потом тебе придется одной возвращаться домой.

– В принципе я не против, – сказала Алекс.

– Ты – нет, а я – да, – возразила Анна, – ведь это означало бы, что в аэропорт мы поедем на разных машинах. Согласись, что это глупо. К тому же я должна быть в зале вылетов уже в половине шестого утра, что также полная чушь. Так что давай лучше не будем менять наших планов и попрощаемся здесь.

Алекс подошла к ней и обняла за шею.

– Спасибо тебе, что нашла меня, – прошептала она.

– Я тоже этому рада, – нежно улыбнулась в ответ Анна. – Ты выросла и стала чудесной молодой женщиной. Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь, особенно если учесть, через что ты прошла. Ты у меня такая умная, такая способная.

– Узнаю себя, любимую, – поддразнила ее Алекс с хитринкой в глазах.

– Да, ты именно такая, – ответила Анна. – Все эти две недели я пристально наблюдала за тобой. Скажу честно, я не просто люблю тебя, я восхищаюсь тобой. А любила я тебя всегда, как ты понимаешь.

– Понимаю, – кивнула Алекс, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются предательские слезы.

– И всегда буду любить. Теперь же я всегда готова прийти к тебе по первому твоему зову. Будут ли нас разделять тысячи миль или мы будем жить в одной стране, ничто не способно нас разлучить.

– Да, к этому нужно стремиться, но порой бывает… – сказала она, думая об Отилии, но Анна приложила к ее губам палец.

– Тсс. Я знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, – но уверяю тебя, очень часто все образуется само собой. Знаю, в нашем с тобой случае на это ушли годы, но это еще не значит, что Отилию ждет то же самое.

Хотелось бы надеяться! В следующую секунду зазвонил ее мобильник. Алекс повернула голову, одновременно страшась и надеясь, что ей звонит педиатр. Это и впрямь оказалась она. Внутри у Алекс все похолодело. Неужели ее худшие опасения сбылись?

– Алекс Лейк слушает, – ответила она, нажимая зеленую кнопку.

– Привет, Алекс. Это Тина. Тина Гардинер.

– Привет, как дела? – вежливо поинтересовалась Алекс.

– Хорошо. Правда, как обычно, сбилась с ног, но я знаю, что тебе не терпится услышать мое заключение по Отилии Уэйд. Я обязательно его наберу и пришлю тебе по электронной почте. А пока, я знаю, ты хотела бы услышать ответ на самый главный вопрос.

У Алекс перехватило дыхание.

– Боюсь, она не девственница. Целостность гимена нарушена, клитор реагирует на слабую стимуляцию.

Алекс попыталась что-то сказать в ответ, но жуткие картины, моментально всплывшие в ее мозгу, напрочь лишили ее дара речи.

– Как ты сама понимаешь, у отца нашлось объяснение нарушенному гимену, – продолжала Тина Гардинер. – По его словам, года полтора назад она упала с самодельных качелей на колышек от палатки. Сиденье якобы было из автомобильной шины.

Качели с сиденьем из автомобильной шины?

– И ты ему поверила? – выдавила она.

– Скажем так, никаких шрамов, которые могли бы остаться после такого падения, я не заметила. Но если же мы хотим доказать, что он лжет… Это потребует дополнительного времени и малоприятных процедур для девочки. В любом случае, мне искренне жаль, что я вынуждена сообщить тебе это. Насколько мне известно, ты уделяешь особое внимание этой крошке. Представляю, какой это для тебя удар.