Мстительное сердце - Патриция Мэтьюз

Это заявление быстро распространилось по городу, и те, кто посещал кабачок, теперь боялись даже близко подойти к нему. Заведение Ханны едва сводило концы с концами, и через неделю ей пришлось закрыть его.

– Варвары, – бушевал Андре. – Брезгливые лицемеры! Все они любят пощипать и потискать баб, только за закрытыми дверями и под толстым одеялом. Когда же об этом говорят на людях, даже в сатирическом спектакле, носы у них синеют, как синеют они от холода в их чертовой стране!

«Пусть себе шумит, – думала Ханна. Она его почти не слушала, погруженная в собственные мысли. – Нужно что-то делать, это ясно, и делать быстро, пока не истрачены все деньги».

– Если мы обоснуемся где-нибудь за пределами Бостона, где-нибудь на оживленной дороге, они, возможно, не станут нам больше докучать. И представления мы тоже можем давать, но только иного рода.

Андре с подозрением посмотрел на нее.

– Иного рода? Что вы задумали, мадам? Когда у вас на лице появляется такое выражение, значит, жди какой-нибудь выходки.

– Почему же? Я просто имею в виду, что мы устроим другое представление, – бесхитростно пояснила молодая женщина.

– Мы? – Андре взволнованно взмахнул руками. – Ради Бога, как же именно можем мы это сделать?

– Вы будете играть на клавесине, а я буду петь.

Андре в ужасе уставился на нее.

– Петь? Перед публикой, состоящей в основном из мужчин?

– И кто это теперь рассуждает, как пуританин? – насмешливо спросила Ханна.

– Но, дорогая леди…

– В «Малверне» вы сказали, что у меня неплохой голос. Вы многому меня научили. Я думаю, что у нас все получится. А если вы еще чему-нибудь меня научите… конечно, – хитро добавила она, – если вы считаете, что не в состоянии обучить меня до такой степени, чтобы я могла развлекать клиентов…

– Дорогая Ханна, Андре даже ворону может научить петь песни, как канарейка! – с апломбом заявил француз.

Итак, решение было принято.

На почтовом тракте, идущем из Бостона к югу и западу, в трех милях от города они нашли постоялый двор. Он был закрыт уже больше года, и Ханне удалось купить его за очень малую сумму, опять-таки на имя Андре. Требовалось многое привести в порядок. Но как только в верхних комнатах стало можно жить, все семеро (включая Мэри) туда переселились. Ханна купила клавесин, и три месяца они с Андре долго и упорно трудились. Андре написал для нее несколько песенок, постарался дотянуть Ханну до профессионального уровня и научить ее манерам, необходимым для выступлений перед публикой. Что же до уверенности в себе, то этого у Ханны хватало с избытком.

Когда они были готовы открыть заведение, Андре, вздохнув, проговорил:

– Я слышал певиц и получше. Не в этой отсталой стране, – поспешно поправился он, – я говорю о своей родине. Однако вы можете иметь успех. В конце концов, что понимают в пении эти некультурные люди.

– Благодарю вас за изящный комплимент, – язвительно отозвалась Ханна. – Но я настаиваю кое на чем. Мое имя публике не должно быть известно.

– Не должно быть известно? – в смятении спросил Андре. – Mon Dieu, Ханна! Разве это не выходит за пределы разумного – хранить свое имя в тайне?

– Простите, Андре, – ответила она, поджав губы. – Но так должно быть.

– Ах, ну ладно. – Француз вздохнул, воздел руки и опустил. Тут же лицо его просветлело. – Однако таким образом можно добавить некий очаровательный штрих. Таинственная леди! Вы появляетесь необъявленной, вы уходите безымянной. – Он лукаво улыбнулся. – Как хорошо, что эта замечательная идея пришла мне в голову!

Название заведения – «Четверо за всех» – тоже придумал Андре. Кабачок с таким названием он приметил во время их утомительной поездки из Уильямсберга. Но Андре не был бы Андре, если бы не добавил и кое-что от себя. Он сделал очень большую вывеску, теперь эта вывеска висела над входной дверью. На вывеске было начертано название – «Четверо за всех» – и нарисована целая картина: дворец, на ступеньках которого стоят король, офицер в форме, англиканский священник, о чем говорили две белые полоски, спускающиеся с воротника, и простой труженик в бедной одежде. Внизу шла сатирическая подпись: 

Генерал: Я воюю за всех.Священник: Я молюсь за всех.Король: Я правлю всеми.Труженик: А я плачу за все.

Если Андре спрашивали, какой король изображен на вывеске, он обычно отвечал с невинным видом:

– Как какой? Naturellement, ваш, английский король. Разумеется, не французский!

Ханна же придумала еще одно новшество. Она решила подавать посетителям блюда южной кухни. Готовила их служанка под руководством Бесс.

– По крайней мере, – сказала она Андре, – мы сами сможем питаться прилично. Кроме жестоких зим, больше всего в Новой Англии мне не нравится здешняя отвратительная еда!

Трудновато было доставать то, из чего эти блюда готовились. В конце концов Ханна послала заказ торговому судну, курсировавшему вдоль побережья; таким образом они получили кое-какие продукты и приправы из Виргинии. Заказ прибыл вовремя, за несколько дней до того, как все было готово к открытию.

Незадолго до открытия Ханна поместила сообщение в календаре, издаваемом доктором Натаниэлем Эймесом, который также содержал постоялый двор на почтовом тракте, несколькими милями южнее. Заметка была следующего содержания:

ОБЪЯВЛЕНИЕ!

Сим доводится до сведения всех, кто путешествует по большому почтовому тракту к юго-западу от Бостона, что в трех милях от этого города открывается дом развлечений для публики – «ЧЕТВЕРО ЗА ВСЕХ». Кто пожелает стать гостем вышеупомянутого заведения, тот сможет у нас ПОДКРЕПИТЬСЯ и РАЗВЛЕЧЬСЯ по доступной цене. У нас подают блюда южной кухни, которых вы не найдете во всей Новой Англии!

Их трактир пользовался успехом почти с самого дня открытия. Объявление само по себе вызвало достаточный интерес и привлекло любопытных; к тому же это заведение располагалось довольно близко от Бостона, и до него можно было легко и быстро добраться в экипаже или верхом. Две привлекательные вещи – южная кухня и пение Ханны – вскоре стали темой разговоров всего Бостона. Пошли даже скандальные слухи насчет вывески, высмеивающей короля, и Ханна испугалась, что власти предпримут против них какие-то действия. Но дни проходили, все оставалось по-прежнему, и страхи ее улеглись.

Андре милостиво приписал ей часть их общих успехов.

– Вы изображаете таинственную леди, и это придает некоторую пикантность нашему представлению.

Естественно, всех служащих заведения осаждали расспросами насчет Ханны. Кто она такая? Откуда взялась? Как ее имя?

Любопытных отсылали к Андре. Он же, как всегда, очаровательный, проказливо улыбающийся, ловко отделывался от всех вопросов. Каждому он рассказывал новую историю. То Ханна происходила из некоей европейской королевской семьи и была изгнана с родины из-за какого-то страшного скандала, подробности которого он, Андре, не осмеливается изложить, опасаясь за жизнь Ханны. А в другой раз Ханна оказывалась известной куртизанкой, решившей оставить свою греховную жизнь и подарить красоту и огромный талант благодарной публике. В третьей истории она представала как незаконная дочь некоего влиятельного губернатора одной из южных колоний, который выгнал ее из дома.