Дюна - Фрэнк Герберт

Она повернулась к нему, и Поль услышал, как в ее ушах звякнули золотые кольца с водяными бирками.

— Это он победил моего Джамиса? — сердито спросила женщина.

— Успокойся, Хара, — ответил Стилгар. — Джамис первый начал. Он сам призвал к тахадди аль-бурхану.

— Но ведь он еще мальчик! — и женщина так резко мотнула головой, что водяные бирки в ее ушах громко звякнули. — Моих детей оставил без отца ребенок! Да нет же, это был просто несчастный случай.

— Узул, сколько тебе лет? — спросил Стилгар.

— Пятнадцать стандартных, — ответил Поль.

Стилгар перевел взгляд на свой отряд.

— Есть среди вас кто-нибудь, кто рискнет бросить мне вызов?

Молчание.

Стилгар снова посмотрел на женщину.

— Так вот, пока я не узнаю секрет его тайного искусства, я тоже не решусь вызвать его.

Женщина уставилась на Стилгара.

— Но…

— Ты видела странную незнакомку, которая вместе с Чейни прошла к Преподобной Матери? Это чужеземная саяддина, мать этого паренька. И мать и сын владеют тайным искусством боя.

— Лизан аль-Гаиб, — прошептала женщина и с благоговейным ужасом посмотрела на Поля.

Опять это предание, подумал Поль.

— Возможно, — сказал Стилгар, — хотя это еще не проверено. — Он повернулся к Полю. — Узул, по нашим обычаям отныне ты отвечаешь за женщину Джамиса и двух его сыновей. Его яли… его жилье принадлежит тебе. Его кофейный прибор тоже принадлежит тебе. И она… его женщина — тоже.

Поль рассматривал вольнаибку и удивлялся: Почему она не оплакивает Джамиса? Почему не выказывает ко мне никакой ненависти? Вдруг он заметил, что все вольнаибы смотрят на него и чего-то ждут.

Кто-то прошептал:

— Еще не все. Теперь скажи всем, кем ты ее берешь.

— Ты принимаешь Хару как женщину или как служанку? — пояснил Стилгар.

Хара подняла руки и медленно повернулась на одной пятке.

— Я еще молода, Узул. Говорят, что я выгляжу так же молодо, как в то время, когда жила с Джиоффом… до того, как Джамис его победил.

Джамис убил человека, чтобы получить ее, подумал Поль и сказал:

— Если я возьму ее как служанку, могу я потом переменить решение?

— Ты можешь думать в течение года, — ответил Стилгар. — После этого она, если захочет, станет свободной женщиной, которую может выбрать кто угодно… или ты можешь отпустить ее, если она сама кого-нибудь выберет. Но пока год не прошел, за нее отвечаешь ты… и тебе всегда придется нести некоторую ответственность за сыновей Джамиса.

— Я принимаю ее как служанку, — решил Поль.

Хара топнула ногой и сердито дернула плечами:

— Но я еще молода!

Стилгар поглядел на Поля и заметил:

— Осмотрительность — великое качество для человека, который собирается стать вождем.

— Но ведь я молода! — повторила Хара.

— Помолчи, — приказал Стилгар. — Если вещь чего-то стоит, ее оценят. Покажи Узулу его новое жилище и позаботься, чтобы у него была чистая одежда и место для отдыха.

— О-о-о-о! — запричитала женщина.

Поль уже успел получить первое впечатление о ней, чтобы хоть в первом приближении зарегистрировать ее тип. Он чувствовал, что остальные вольнаибы заждались, что им не терпится заняться собственными делами. Ему хотелось расспросить про мать и Чейни, но он видел, что Стилгар нервничает, и решил, что это было бы ошибкой.

Он повернулся к Харе, придав своему голосу нужный, чуть вибрирующий тембр, чтобы вызвать в ней страх и трепет, и сказал:

— Покажи-ка мне мое жилье, Хара. О твоей молодости мы поговорим в другой раз.

Хара отступила на два шага назад и бросила испуганный взгляд на Стилгара:

— Он владеет таинственным искусством голоса!

— Стилгар, — продолжал Поль. — Отец Чейни наложил на меня серьезные обязательства. Если…

— Эти вопросы будут обсуждаться на совете, — прервал его Стилгар. — Там ты все скажешь.

Он кивнул, давая знать, что разговор закончен, и махнул рукой отряду, приказывая следовать за ним.

Поль взял Хару под локоть, заметив, какое прохладное у нее тело и как оно затрепетало от его прикосновения.

— Я не причиню тебе вреда, Хара. Покажи мне наше жилище, — он смягчил голос, придав ему успокоительный тембр,

— Ты ведь не выгонишь меня, когда год кончится? — спросила она. — Ведь я же понимаю, что уже не так молода, как раньше.

— Пока я жив, тебе найдется место рядом со мной, — он отпустил ее локоть. — Ну, а теперь пойдем. Веди меня.

Она повернулась и пошла вперед по коридору, потом повернула направо в широкий поперечный тоннель, освещенный желтыми поплавковыми лампами, которые висели почти прямо над головой на равном расстоянии друг от друга. Каменный пол был гладким, чисто выметенным от песка.

Поль шел рядом с ней, всматриваясь в ее орлиный профиль.

— Ты ведь не ненавидишь меня, Хара?

— С чего это я должна тебя ненавидеть?

Она кивнула группке ребятишек, глазевших на них из-под навеса в одном из боковых ответвлений. Поль увидел за детьми силуэты взрослых, еле различимых за пленочными занавесями.

— Я… победил Джамиса.

— Стилгар сказал мне, что были соблюдены все обряды и что ты — друг Джамиса, — она посмотрела на него, скосив глаза. — Стилгар сказал, будто ты отдал мертвому влагу. Это правда?

— Да.

— Это больше, чем я для него сделаю… смогу сделать. — Ты не оплакиваешь его?

— Я оплачу его, когда придет время оплакивания.

Они прошли мимо изогнутого аркой прохода. Поль заглянул туда и увидел мужчин и женщин, склонившихся над станками в большом светлом помещении. Казалось, они работали с особой энергией.

— Что они там делают? — спросил Поль.

Хара оглянулась на арку и сказала:

— Они стараются закончить работу в пластиковой мастерской до того, как придется бежать отсюда. Нам нужно очень много рососборников для растений.

— Вам придется спасаться бегством?

— Пока эти звери преследуют нас… и пока мы не прогоним их с нашей земли.

Поль вдруг споткнулся и поймал себя на том, что снова оказался в ловушке времени, внутри мозаичной картины своего предвидения. Но эта картина была странно смещена, словно плохо смонтированный фильм. Все кусочки, которые он извлекал из провидческой памяти, казались чуть-чуть искаженными.

— За нами охотятся сардукары, — уточнил он.

— Они не найдут ничего, кроме одного-двух брошенных сичей. Но зато наверняка найдут свою смерть в наших песках.

— Неужели они доберутся до нас?

— Вполне возможно.

— И все же мы тратим время на то… — он мотнул головой в сторону арки, — чтобы делать… рососборники?

— Растения должны жить.

— Что такое рососборники?

Она бросила на него взгляд, исполненный изумления:

— Неужели тебя ничему не учили там… откуда ты пришел?

— Про рососборники — ничему.

— Хай! — воскликнула она, и в этом восклицании прозвучало все, что она думала по этому поводу.

— Ну, так что же это такое?

— Каждый куст, каждая травинка, которую ты видишь в этом эрге, — начала Хара, — как ты думаешь, смогут ли они выжить, когда мы уйдем отсюда? Все растения очень-очень аккуратно пересаживаются в специальные маленькие ямки. Ямки заполняют гранулами хромопластика. На свету он становится белым. Если ты на рассвете посмотришь с высокого места, то увидишь, как он сверкает. Белый цвет хорошо отражает солнечные лучи. Но когда Дедушка-Солнце уходит, хромопластик в темноте делается прозрачным. Поэтому он быстро остывает и на его поверхности конденсируется влага из воздуха. Эта влага стекает вниз и поит наши растения.

— Рососборники, — пробормотал он, восхищаясь простотой и изяществом идеи.

— Когда придет время, я оплачу Джамиса, — задумчиво продолжала Хара — видно, эта мысль все время крутилась у нее в голове. — Он был хорошим мужем, Джамис, правда, вспыльчив как порох. Хорошо заботился о семье, а с ребятишками — просто чудо. Не делал никакой разницы между моим первенцем от Джиоффа и своим собственным сыном. Совсем никакой разницы, — она задумчиво посмотрела на Поля. — Так ли это будет с тобой, Узул?

— Можешь не беспокоиться.

— А если…

— Хара!

Она вздрогнула, подстегнутая жесткими интонациями его голоса.

Они прошли мимо еще одной ярко освещенной комнаты, расположенной за аркой с левой стороны.

— А что делают тут? — спросил Поль.

— Здесь ремонтируют ткацкие станки. Хотя сегодня вечером их тоже придется разбирать, — она показала рукой на соседнее ответвление. — А здесь и вон там готовят пищу и чинят влагоджари, — она посмотрела на Поля. — Твой пока совсем новый. Но если потребуется, то я сумею починить его. Когда начинается сезон, я всегда работаю на фабрике.