Лекции по посланию к Галатам - Мартин Лютер

Таким образом, Павел прекрасно различает время Закона и время благодати. Давайте тоже учиться различать эти времена не только на словах, но в своих чувствах, что труднее всего. Ибо хотя два этих явления совершенно различны, все же они должны быть соединены вместе в одном сердце. Ничто не соединено ближе, чем страх и упование, Закон и Евангелие, грех и благодать. Они так соединены, что каждое из них поглощено другим. Посему не может быть никакого математического объединения данных явлений.

Со слов: “Для чего же закон?” (стих 19), Павел приступает к рассмотрению вопроса о Законе, о его [надлежащем] использовании и злоупотреблении им, выбрав в качестве отправной точки дискуссии утверждение, что верующие обретают праведность на основании благодати и обетования, а не на основании Закона. Это утверждение порождает вопрос: “Для чего же Закон?” Ибо когда разум слышит, что праведность или благословение обретается по благодати и на основании обетования, он немедленно делает вывод: “Тогда Закон бесполезен”. Вопрос о Законе — что и как мы должны полагать о Законе — необходимо рассмотреть самым тщательным образом. В противном случае мы либо отвергнем его целиком и полностью — так, как это сделали духовные фанатики, десять лет назад возбудившие крестьянский мятеж, утверждая, будто Евангелие освобождает людей от всех законов , — либо мы должны приписать Закону способность оправдывать. Грешат против Закона и те и другие — и те, которые справа, то есть желающие получить оправдание посредством Закона, и те, которые слева, то есть желающие полной свободы от Закона. Посему мы должны идти здесь “царскою дорогою” — так, чтобы не отвергать Закон полностью, но и не приписывать ему больше, чем следует .

То, что я раньше говорил об обоих употреблениях Закона— политическом (языческом) и богословском употреблении,— ясно показывает, что Закон был дан не для праведных, но, как Павел учит повсюду (1Тим.1:9), для нечестивых. Однако существует две разновидности неправедных людей — те, кто должны быть оправданы, и те, кто не должны быть оправданы. Те, кто не должны быть оправданы, сдерживаются мирским употреблением Закона. Ибо они должны быть скованы цепями законов, как связывают веревками и цепями диких и неприрученных животных. Это употребление Закона никогда не прекращается, однако Павел имеет здесь дело в основном не с ним. Те же, кто должны быть оправданы, в свою очередь, назидаются теологическим [богословским] употреблением Закона на протяжении некоторого времени. Ибо сие употребление длится не вечно, как мирское употребление, но ожидает пришествия веры, и с приходом Христа прекращается. Из этого совершенно ясно, что все фрагменты, в которых Павел имеет дело с духовным употреблением Закона, должны пониматься как относящиеся к тем, кто должен быть оправдан, а не к тем, кто уже оправдан. Ибо, как уже неоднократно говорилось выше, последние — выше и за пределами [вне досягаемости] всякого Закона. Следовательно, Закон должен применяться по отношению к тем, кому надлежит быть оправданными, так чтобы они могли пребывать под его надзором до тех пор, пока не придет праведность веры. Этому надлежит быть не потому, что они обретают праведность посредством Закона — ибо это было бы злоупотреблением Законом и неверным его использованием,— но для того, чтобы после устрашения и смирения их Законом они могли найти прибежище во Христе, “потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего” (Рим.10:4).

Таким образом, Законом злоупотребляют прежде всего самоправедные лицемеры, воображающие, будто люди оправдываются Законом. Ибо такое употребление Закона не назидает и не направляет людей к грядущей вере. Оно создает самодовольных, самоуверенных и высокомерных лицемеров, которые раздуваются от гордости и самонадеянно уповают на собственную праведность и на дела Закона. И это препятствует праведности веры. Во-вторых, Законом злоупотребляют те, кто хотят целиком и полностью избавить христиан от него, как пытались делать сектанты, возбудив этим крестьянский мятеж. В наши дни даже среди нас существует немало людей, делающих то же самое. Избавившись от тирании папы евангельским учением, они ошибочно полагают теперь, будто христианская свобода — это [плотское] разрешение делать все, что им угодно. Как говорит Петр (1Пет.2:16), они используют свободу “для прикрытия зла”. И по этой причине имя Божие и Благовестие Христово хулятся повсюду в наши дни (Рим.2:24). Когда-то они получат за это достойное наказание, соответственно порочности своей. В-третьих, Законом злоупотребляют те, кто, чувствуя его ужасы, не понимают, что они [эти ужасы] должны продлиться только до прихода Христа. Такое злоупотребление становится для людей причиною отчаяния точно так же, как для лицемеров — это причина надменности и самонадеянности.

С другой стороны, в высшей степени бесценно истинное употребление Закона, а именно — когда человек, плененный Законом , не впадает в отчаянье, но умудряется Святым Духом, и среди всех страхов и ужасов говорит: “Хорошо, я был пленен Законом, но не навечно. Фактически это пленение обернется мне на пользу. Как? Если, будучи так порабощен, я воздыхаю по поддержке Того, Кто поможет мне, и желаю этого”. Итак, Закон — это как бы стимул, направляющий желающего ко Христу, чтобы Он мог даровать ему всяческие благословения. Таким образом, надлежащее употребление Закона заключается в том, чтобы сделать нас виновными , чтобы смирить нас, умертвить нас, свести нас в ад и лишить нас всего, но только с тою целью, чтобы мы могли быть оправданы, прославлены, оживотворены, вознесены на небеса и наделены всем. Итак, он не просто умерщвляет, но умерщвляет ради жизни.

24. Итак закон был для нас детоводителем ко Христу...

Когда Павел говорит, что “закон был для нас детоводителем ко Христу”, он еще раз соединяет Закон и Евангелие в чувствах [верующих], хотя сами по себе они далеки друг от друга настолько, насколько это только возможно. Аналогия с детоводителем воистину является просто выдающейся. И поэтому мы должны обстоятельно рассмотреть ее. Хотя школьный учитель действительно полезен и необходим для образования и обучения мальчиков, покажите мне хоть одного ученика, который любит своего школьного учителя! Например, можно ли сказать, что иудеи искренне любили Моисея и с готовностью исполняли все, что он велел им делать? Как свидетельствует история, их любовь и покорность по отношению к Моисею была таковой, что временами они хотели побить его камнями. Итак, не может ученик любить своего учителя. Ибо как же он может любить заключившего его в темницу, то есть запрещающего ему делать то, что ему хотелось бы делать? Если он совершает что-то вопреки повелениям своего учителя, тот выговаривает и бранит его. Более того, его заставляют целовать его кнут. Сколь замечательна праведность ученика — он подчиняется строгому и суровому школьному учителю [репетитору] и даже целует его плеть! Делает ли он это добровольно и с радостью? Когда учителя нет рядом, он скорее сломает этот кнут или швырнет его в огонь. И если бы он имел власть над своим учителем, то он не позволил бы ему бить себя плетью, но скорее распорядился бы, чтобы учителя самого выпороли. Но тем не менее школьный учитель чрезвычайно необходим мальчику, чтобы наставлять и наказывать его. Ибо в противном случае, без такого назидания, хорошего обучения и дисциплинирования, мальчик испортился бы и погиб.

Таким образом, школьный учитель кажется мальчику надсмотрщиком и палачом, удерживающим его в тюрьме. С какою целью и сколь долго? Будут ли существовать эта ненавистная и суровая власть учителя и это рабство мальчика вечно? Нет, но лишь на протяжении некоторого, заранее определенного времени — так чтобы это повиновение, эта темница и назидание были во благо мальчику, и так чтобы в надлежащее время он мог стать наследником и царем. Ибо намеренье отца [этого мальчика] заключается вовсе не в том, чтобы его сын был навечно подчинен учителю и получал от него порки, но в том, чтобы посредством такого воспитания и назидания учителем сын мог быть подготовлен к получению наследия.

Поэтому Павел говорит, что Закон — не что иное, как детоводитель. Но он добавляет: “ко Христу” . Так он говорит выше (стих 19): “Для чего же закон? Он дан после по причине преступлений, до времени пришествия семени...” — и еще (в стихе 22): “Но Писание всех заключило под грехом, дабы обетование верующим дано было...” — а также (в стихе 23): “Мы заключены были под стражею закона, до того времени, как надлежало открыться вере”. Следовательно, Закон — не просто детоводитель, но “детоводитель ко Христу”. Ибо что это был бы за детоводитель, который только лишь досаждал бы мальчику и порол его, ничему не уча? Такие учителя существовали в прошлом веке, когда школы были настоящими тюрьмами и сущим адом, а учителя были тиранами и палачами. Мальчиков постоянно пороли. Они учились неутомимо и усердно, но очень немногие из них добивались чего-нибудь. Закон — это вовсе не такой учитель. Он не только запугивает и досаждает, как необученный и глупый наставник, который только порет своих учеников и ничему их не учит. Но своими “порками” Закон направляет нас ко Христу, подобно тому, как делает хороший наставник, который сечет, учит и назидает своих учеников, обучая их чтению и письму, имея цель привести их к познанию гуманитарных искусств и других благ — так чтобы в конце концов они могли с удовольствием сами делать то, к чему поначалу их понуждал учитель и что они делали против собственной воли.