Первый человек в Риме. Том 1 - Колин Маккалоу

Сципион пришпорил коня и поскакал прочь от Котты.

– Нет, – крикнул он на скаку. – Я остаюсь здесь. Котта и пять его спутников отправились в лагерь Аврелия, пока Сципион прямо на берегу реки возводил уменьшенную копию лагеря Маллия Максима.

Сенаторы успели как раз вовремя: на рассвете следующего дня германцы явились в лагерь Аврелия для переговоров. Их было пятьдесят, возраст – между сорока и шестьюдесятью. Так, во всяком случае, показалось Котте, сердце которого было полно благоговейного страха. Он никогда не видел таких рослых людей. И ехали они на исполинских лошадях, для римского глаза непривычно лохматых и нескладных, с массивными копытами, заросшими дикой шерстью, с гривами, спадающими на кровью налитые глаза; шли они без седел, но в узде.

– Их лошади похожи на боевых слонов, – заметил Котта.

– Не все, – спокойно сказал Аврелий. – Большинство ездит на обыкновенных гальских лошадях. Эти же мужчины, надо понимать, стоят на вершине власти.

– Взгляните на молодого! – воскликнул Котта, увидев, как мужчина не старше тридцати лет слез со своего зверя, встал в величественной позе и с пренебрежением осмотрелся.

– Ахил! – оценил Аврелий.

– Я думал германцы носят только плащи на голое тело, – сказал Котта, увидев на варварах кожаные штаны.

– Возможно у себя в германии… Так о них говорят. Но сколько мы германцев не видели, все носят штаны, как галлы.

Да, штаны на них были, но в такую жару ни один не надел рубашки. Многие носили на груди квадратные золотые украшения, и у всех на перевязи – пустые ножны. Золота на них было много – нагрудные украшения, узоры на шлемах, ножны, пояса, перевязи, пряжки, браслеты, ожерелья. Котта нашел шлемы восхитительными: без полей, в форме горшка, некоторые симметрично украшены великолепными рогами, крыльями или полыми трубками, из которых торчали густые связки перьев; украшения на остальных напоминали головы змей, драконов или ужасных птиц. Все германцы чисто брились; длинные, соломенного цвета волосы либо заплетены в косы, либо свободно свисали; растительности на груди почти не было. Кожа – не такая розовая, как у кельтов, скорее бледно-золотистая. Веснушек или рыжих волос – ни у одного. Глаза – светло-голубые, совсем не встретишь серых или зеленых. Даже самые старые из них были очень подтянуты, с плоскими животами, и выглядели как настоящие воины, никаких следов изнеможденности; римляне не знали, что мужчин, начинающих жиреть, германцы убивали.

Переговоры шли через переводчиков Аврелия, которые, в основном, были из эдуев или амбарров, хотя среди них и имелось два-три германца, захваченных Карбо в Норике.

Германцы хотели бы – как объяснили их таны – мирно пройти через» Заальпийскую Галлию, так как направлялись в Испанию. Аврелия самолично вел первую часть переговоров, одетый в полную парадную военную форму – серебряные латы, украшенный алым пером серебряный аттический шлем, темно-красная туника, перетянутая двойными кожаными ремешками – птеригами. Как консул, он носил алый плащ и темно-красный пояс поверх лат, а прямо над талией – значок, указывающий на его высокое звание.

Котта был словно околдован. Вот уж не думал он, что так испугается! Но сейчас он смотрел в лицо римской погибели. Целые месяцы эта картина являлась ему во сне: германские таны, такие ужасные, что он просыпался среди ночи, с воспаленными глазами, ничего не соображающий… Потом он уже реже просыпался, но зато подолгу не мог заснуть, и вдруг обнаруживал, что сидит на постели с распахнутым ртом… Это были чудовища из ночных кошмаров. Разведка сообщила, что их – более трех четвертей миллиона… Значит, по меньшей мере, триста тысяч воинов-исполинов.

Как большинству людей его положения, Котте доводилось видеть варваров: скордисков и япудов, салассов и карпетанов. Но не германцев. Все знали, как внушительны галлы. Но по сравнению с германцами те были самого обыкновенного роста.

Да, они принесут Риму погибель. А все из-за того, что в Риме относятся к ним недостаточно серьезно. Как можно надеяться одержать победу над таким врагом, если два римских полководца отказываются воевать вместе? Если бы Сципион и Маллий Максим объединились, римская армия насчитывала бы около ста тысяч человек и имела бы значительный перевес – при наличии высокого духа, отличной боевой подготовки и умелого командования.

Похоже, вершины римской славы остались позади, – думал Котта горестно. – Ибо нам не одолеть эту светловолосую орду. Раз уж мы не можем преодолеть самих себя.

Наконец Аврелий закончил переговоры, и стороны разошлись, чтобы посовещаться.

– Ну, мы что-то узнали, – сказал Аврелий Котте и другим сенаторам. – Они не называют себя германцами. Они считают себя тремя отдельными народами. Есть среди них кимбры, есть тевтоны. И еще одна группа – многоязычная. Состоит она из небольших народностей, которые присоединились к кимбрам и тевтонам на время странствий – маркоманов, херусков и тегуринов. Мой переводчик говорит, что у них скорее кельтские, чем германские корни.

– На время странствий? – спросил Котта. – И долго они странствовали?

– Они, похоже, не знают своей истории. Но, судя по всему, они многие годы в пути. Не меньше, чем продолжительность жизни одного поколения. Юный отпрыск, который похож на варварского Ахилла, был совсем маленьким, когда его племя кимбров покинуло свои земли.

– У них есть царь? – спросил Котта.

– Нет. Только совет племенных вождей. Большинство членов совета мы только что видели. Кстати, этот юный Ахилла быстро набирает авторитет, и его сторонники начинают называть его королем. Зовут его Бойорикс, он самый воинственный из них. Его не особенно интересует наше разрешение пройти на юг – он верит в свои силы и хочет прервать с нами переговоры и просто двинуться на юг – любой ценой.

– Слишком он молод, чтобы называть себя королем… Да, я вижу, что он опасен, – сказал Котта. – А это кто? – Он указал на мужчину лет сорока в золотом нагрудном украшении.

– Это Тевдобод Тевтонский: вождь вождей. Ему тоже, кажется, начинает нравиться, когда его называют королем. Как и Бойорикс, тоже уверен в своей силе. И считает, что они должны продолжать путь на юг. Мне это не нравится, брат. Оба моих толмача из Карбо говорят, что германцы теперь настроены иначе, нежели раньше: теперь в их сердцах поселились уверенность в себе и презрение к нам, – Аврелий покусал губу. – Видите ли, они достаточно долго жили среди эдуев и амбарров и много узнали о Риме. И то, что они узнали, развеяло их страхи. Более того – если не считать то первое сражение с Луцием Кассием – они одерживали победы во всех столкновениях с нами. Теперь Бойорикс и Тевтобод говорят им, что не стоит нас бояться только из-за того, что мы лучше вооружены и обучены. Мы, мол, как игрушечные солдатики – красивы, и только. Бойорикс и Тевтобод хотят войны. Победив Рим, они смогут пойти, куда пожелают, И поселиться, где захотят.

Переговоры возобновились. Но теперь Аврелий выставил вперед своих гостей в тогах, в сопровождении двенадцати ликторов в темно-красных туниках и широких поясах с золотым выпуклым рисунком в руках.

Конечно, все германцы обратили на них внимание. Развевающиеся белые одежды – столь необычные для воинов – были им в диковинку. Так вот как выглядят римляне! Только на Котте была тога претекста с пурпурной каймой, и именно к нему обращались германцы с речами, которых Котта не мог разобрать.

Несмотря на перекрестный огонь взглядов и перешептывания пришельцев, Котта держался с достоинством: гордая посадка головы, стройное тело, спокойные жесты и выражение лица, мягкая речь. Казалось, он не испытывает к германцам неприязни: не гневается, не брызжет слюной, не исторгает злобных словес. Германцы были заинтригованы и поражены таким поведением. Тем не менее они слышали от Котты один ответ: нет. Нет, им нельзя двигаться дальше на юг; нет, германские племена не смогут пройти по территории римских провинций; нет, в Испанию нельзя, за исключением Лузитании и Калабрии, остальная территория – римская. Поворачивайте на север – единственный совет, который дал им Котта; идите домой, если у вас есть дом, или отправляйтесь за Рейн, где живут родственные вам племена.

Уже почти наступила ночь, когда германские таны умчались на своих лошадях. Последними уезжали Бойорикс и Тевтобод, который то и дело оглядывался на ряды римских войск. В глазах его не было ни восхищения, ни одобрения. «Аврелий оказался прав, это настоящий Ахилл», – подумал Котта. Такой дорого продаст свою жизнь, тогда как большая часть его соплеменников будет умирать как мухи. Сердце Котты всколыхнулось от неясного предчувствия: не был ли прав Квинт Сервилий Сципион?

Через два часа полная луна показалась на небе. Закутавшись в тоги, Котта и пять его молчаливых спутников отправились обратно на юг, слегка перекусив перед этим у Аврелия.