Пес Ее Высочества - Мария Камардина

Это хорошо. Есть шанс умереть быстро.

Он вытер вспотевший лоб тем же платком, отшвырнул его в сторону, передёрнул плечами, чувствуя, как неприятный озноб вгрызается в тело под всеми слоями одежды. Королевский рыцарь, чтоб его. Герой. Слава богам, хоть руки не дрожат, это было бы полным позором. Бьорн снова поднял кинжал, глянул себе в глаза и негромко проговорил, чувствуя, как слова вибрируют в горле:

— Пр-р-редатель. Тр-р-рус.

Отражение не возразило. Да и что толку спорить с правдой?

И дело было даже не в клятвах, которые он дал герцогу и королю — хотя за их нарушение, за предательство высочайшего доверия ему уже стоило снести голову. Но хуже была мысль о том, что этой ночью, поддавшись искушению, он предал Беттину и свою любовь к ней.

Что теперь будет с нею? Пусть она пока ещё невеста герцога, но ведь она принесла клятвы богам ещё в столичном храме. Она тоже дала слово — и тоже нарушила его. Он слыхал, что в некоторых селениях неверную жену могли обрить налысо, заставить пройтись обнажённой по главной улице, закидать гнилыми овощами или попросту побить и выгнать из дому. Вряд ли кто-то посмел бы поступить так с принцессой, да и если судить по приключениям Эрика, в Приграничье нравы были менее суровыми. Однако отправить изменницу в монастырь лет на двадцать герцог имел полное право.

И всё потому, что он, Бьорн Хаундвальд, позволил себе забыть о чести.

Она ведь ни в чём не виновата — юная, наивная, неопытная. Она говорила, что любит его, так искренне и нежно — слишком велико было искушение, слишком сильно желание поверить и позволить себе невозможное. Но он, как мужчина, возьмёт всю вину на себя. Пусть его убьют, пусть разорвут лошадьми, или скормят тёмным тварям из-за границы, или…

Что угодно.

Лишь бы она осталась невредима.

Бьорн стиснул зубы, отложил кинжал и шагнул к двери. Он должен защитить Беттину, даже ценой собственной дурацкой жизни.

Держать произошедшее в тайне не имело смысла. Они могли сохранить секрет лишь до возвращения Хелен — она слишком хорошо знает свою воспитанницу и наверняка ещё до первой брачной ночи поймёт, что к чему. Может быть, у старой ведьмы и найдётся способ скрыть правду…

Но при мысли о том, что предательство придётся усилить ложью, его начинало тошнить.

Хотя, возможно, в его самочувствии виноват клятый графский амулет, не зря ведь лекарь велел не вставать и беречься от света. А теперь при попытке спуститься по лестнице ступени двоятся в глазах, и было бы ужасно глупо покатиться кубарем и свернуть себе шею — ещё более глупо, чем всё, что произошло с момента, когда он, надеясь отличиться перед королём, повернул коня к старому кладбищу.

Нет, он не жалел. Каждая минута, проведённая рядом с нею, была драгоценной, насмешки и провокации теперь казались милыми шутками, а торопливые, будто украденные поцелуи — сладкими, как мёд. Прошедшая же ночь была воистину волшебной и самой лучшей в его жизни, ни с одной женщиной он не испытывал ничего подобного. А то, какой счастливой была Беттина в его объятиях, почти примиряло с тем, что должно было случиться.

Он должен признаться. Сегодня. Сейчас. И если герцог сочтёт правильным забрать спасённую жизнь…

Что ж, он готов.

Бьорн заставил себя открыть глаза и медленно двинулся вниз по лестнице, цепляясь за перила.

Дойти бы.

Проходя мимо покоев принцессы, он позволил себе задержаться и приложить ладонь к двери. Беттина всё ещё спала — он слышал её дыхание, спокойное и ровное, и снова порадовался, что хотя бы на эту ночь избавил её от кошмаров.

Когда она узнает, что он сделал, то, наверное, возненавидит его.

Посмертно.

— Прости меня, — пробормотал Бьорн, прижимаясь к двери лбом. — За всё. Если сможешь. — Он немного помедлил, пытаясь понять, имеет ли право произнести другие слова — а впрочем, какая уже разница. — Люблю тебя, моё сердце.

Он услышал, как принцесса вздохнула во сне, и представил, что она улыбается.

Ему повезло: герцог обнаружился в кабинете, а не в спальне, до которой идти было дальше, и не в подвале, куда он не сумел бы попасть без подсказок привидения. Увы, тут же находился и Эрик, и мысль, что капитана он, возможно, разочарует даже больше, чем герцога, заставила Бьорна поморщиться.

Хотя…

Не всё ли равно.

Дверь оказалась не заперта, и неудачной попытки постучать хватило, чтобы она распахнулась настежь. Эрик, стоявший возле камина в дальнем левом углу, обернулся и приветливо кивнул. Герцог поднял голову от документов, сдвинул брови и устало вздохнул.

— Так. Что ещё случилось?

Бьорн перешагнул порог, плотно закрыл дверь и подошёл ближе. О том, какими словами сформулировать своё признание, он до сего момента не думал, к щекам прилила кровь, а в голове тут же всплыло множество фраз, способных охарактеризовать произошедшее: от иносказательных намёков до откровенных пошлостей. Самая невинная выглядела также самой идиотской, но молчать было нельзя.

— Я… Согрешил с вашей невестой.

Повисла тишина.

— Ты — что сделал?

Бьорн медленно вздохнул, глянул на герцога прямо и повторил. Альберт Монтгомери несколько мгновений смотрел на него в упор, а потом очень спокойно спросил:

— И ты до сих пор жив?

Эрик негромко кашлянул, покосился на увешанную оружием стену и щёлкнул ногтем по ближайшему клинку.

— Если прикажете, я могу это исправить хоть сейчас.

Меч вышел из ножен с мягким шелестом и показался на удивление тяжёлым. Бьорн медленно опустился на колени, наклонил голову и протянул оружие герцогу, стараясь, чтобы руки не дрожали.

— Я готов принять любое наказание, — проговорил он твёрдо. — Но она ни в чём не виновата. Её не трогайте. Это я поддался на искушение…

— Хочешь сказать, — перебил герцог, — что ты сделал это против её воли?

В его голосе звучал чистый лёд. На лбу снова выступила испарина, рубаха прилипла к спине, но если эта ложь — единственный способ снять с неё обвинения…

Бьорн сглотнул, поднял голову и как можно твёрже произнёс:

— Да.

Несколько мгновений было тихо. Потом Эрик плюнул в камин и выругался в адрес юных идиотов, у которых мозги явно не в голове, а герцог откинулся на спинку кресла и жёстко, уверенно проговорил:

— Врёшь. — И почти без паузы добавил: — Нет, Марта, это не смешно. И ещё не хватало, чтобы ты подсматривала!

Бьорн ощутил