Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко

7 января 1862 года, воскресенье

Получил вечером от министра внутренних дел любопытное письмо, которое может меня с ним поссорить… Нужно отвечать, и я намерен отвечать сильно.

10 января 1862 года, среда

Утром письмо от Валуева, умное и совершенно примирительное. Вечером у него. Объяснение. Дело кончилось удовлетворительно.

Позже в типографии. Застал там Тройницкого и Ржевского. С новым метранпажем дело, кажется, идет лучше.

13 января 1862 года, суббота

В восемь часов вечера заседание Главного управления цензуры — первое под председательством нового министра. На первый раз достоинства министра выразились в быстроте, с какою он вел и, кажется, намерен вести наши заседания. Прежде три четверти времени уходило на болтовню и пустые словопрения. Теперь же читается бумага, приводится справка, и если все мнения согласны, то делу и конец; если же не согласны, то собираются голоса. Что требует рассуждения, о том рассуждается, но без уклонений и обращений к таким-то примерам и воспоминаниям из своей собственной жизни, без умозрений, в которых и ума-то никакого нет, и т. д. Мы в два часа бездну дел пересмотрели и произнесли решений.

В заключение министр объявил, что государю угодно, чтобы цензура усилила свою бдительность и строгость против периодической литературы. В этом смысле уже даны цензорам циркуляры. Что скажете вы, господа красные; на чьей душе грех?

Замечены в «Дне» особенно статьи: о самоуничтожении дворян и о земских соборах.

В одиннадцать часов заезжал в типографию. Там все обстояло благополучно.

16 января 1862 года, вторник

Ездил в Римско-католическую академию объясняться по поводу того, что я за это последнее время в ней часто не бывал. Сегодня я просил епископа и ректора уволить меня, так как я не выполняю как следует моих обязанностей. Но он об этом и слышать не хочет, и вся академия волнуется при одной мысли, что я хочу оставить ее. Кажется, меня там действительно любят, может быть и не без примеси своих расчетов — по крайней мере со стороны начальства, — но и за то спасибо.

Тут я наткнулся на приготовления к поздравлению нового варшавского митрополита: он из наших воспитанников и на днях возведен в этот сан. Это неслыханное возвышение. Он всего шесть лет как священствует и был духовником академии. Я вместе с другими пошел его поздравить как моего бывшего ученика. Такого умного, кроткого, пленительного лица я между мужчинами, кажется, никогда не видал. Имя его Феликс Фелинский. Он наговорил мне много любезностей, как меня любят все мои слушатели и проч.

17января 1862 года, среда

День без особых забот и приключений по редакции. Однако я все-таки приехал домой лишь после полуночи. Хлопочу, чтобы мне дали помощника по материальной части.

18 января 1862 года, четверг

Большая суматоха в редакции по поводу замеченных опечаток и проч.

20 января 1862 года, суббота

Вечером доклад у министра Валуева. Выхлопотал себе помощника по материальной части А. И. Артемьева, человека очень дельного. По-видимому, Валуев все сердится на меня за мое письмо. Но я от этого не унываю. Он, несмотря на наши предварительные разговоры, кажется хотел видеть во мне чиновника, а я этого не хотел и не хочу — вот и все. А если я в письме говорил от сердца и высказался с некоторою твердостью и независимостью духа, то как же иначе? Я иначе не говорю.

21 января 1862 года, воскресенье

Я рад воскресенью, как школьник. Не ехать ни в редакцию, ни в типографию и вечер могу остаться дома. Словом, воскресенье для меня настоящий день седьмой, субботний.

В жизни выдаются особенно трудные и трудовые моменты. Один из таких переживаю я теперь. Вокруг все бурлит и клокочет. Я похож на кормчего, который должен вести свой корабль среди мелей и подводных камней. Неурядицы по изданию газеты, с которыми я должен ежедневно бороться; недостаток в честных сотрудниках, бедность материала, способного оживить газету и придать ей литературное значение; бесконечные стеснения со стороны министерства; взыскательность публики, требующей, чтобы вдруг все было сделано, что делается месяцами и годами; неприязненные крики крайних партий; надломленное здоровье, — и посреди всего этого хаоса я один, без всякой другой опоры, кроме чистоты моих намерений… Вот некоторые, но далеко не все прелести моего нынешнего положения.

Да, у меня есть враги, которые всячески стараются мне вредить. Лучше, конечно, если бы этого не было. Однако я надеюсь, что во мне найдется довольно нравственной силы, чтобы побороть это зло, не уступив ни на шаг из того, что я считаю честным и справедливым.

22 января 1862 года, понедельник

В Думе некоторые профессора собираются читать лекции, говорят, по желанию бывших студентов. На это уже получено разрешение.

23 января 1862 года, вторник

Обнародование в «Северной почте» государственного бюджета, и потому я пробыл в типографии до часу ночи.

Разнеслись слухи, что министр финансов вышел в отставку и на место его назначен Рейтерн.

24 января 1862 года, среда

Сегодня получил от государственного секретаря для напечатания в «Северной почте» указ об увольнении Княжевича от должности министра финансов и о назначении на его место Рейтерна.

28 января 1862 года, воскресенье

Парадное представление министру. Вот мое определение Головкина: сух, холоден, умен, изворотлив. Вот и все пока.

29 января 1862 года, понедельник

Борьба и все только борьба: борьба с недугом, с бесконечными затруднениями в делах, по службе, с человеческими мерзостями. Вот что называется жизнь боевая! Да где же лавры? Кроме сосновых игл, ничего не растет на нашем болоте. Но все-таки надо крепиться и мужаться из уважения к самому себе.

Жестоко был истязуем все утро: налетел особенно сильный пароксизм. Поехал в типографию. Там в хлопотах как будто стало полегче. В три часа поехал в университет; из университета домой пешком — немного расходился. Припадки теперь приняли, точно, лихорадочный характер: они аккуратно посещают меня через день.

Сегодня был в историко-филологическом факультете выбор трех членов в правительственную комиссию университета до его открытия. Я получил из шести — два шара. Итак, у меня есть два благоприятеля. Чудо! Ведь против меня все красные и все пестрые…

2 февраля 1862 года, пятница

Сегодня было у меня особенно много посетителей. Разошлись в три часа.

3 февраля 1862 года, суббота

Вечер в типографии.

5 февраля 1862 года, понедельник

Неприятное, о какое неприятное дело! Министр внутренних дел издал циркуляр губернаторам, чтобы те посредством полиции заставляли подписываться на «Северную почту», так как эта