Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

и назначил учителями бахшиев-идолопоклонников, и вследствие этого это [их] учение внутри него утвердилось, в особенности потому, что верованием его предков было это же учение, и они следовали его пути. Идолопоклонство, которое было полностью устранено с начала ислама во всех краях, где его исповедывали, в их пору снова появилось. Эта община [идолопоклонников] окрепла, с полным почетом и уважением доставила из Индии, Кашмира, Хитая и Уйгурии бахшиев, строила повсюду кумирни и расходовала на это огромные богатства. Дело их вероучения чрезвычайно расцвело, как воочию все наблюдали. Государь ислама постоянно находился вместе с бахшиями в кумирне, изучал [их] вероисповедание, и день ото дня склонность его к этому предмету возрастала и убеждения в этом отношении крепли. Когда Абага-хан умер и его [Газан-хана] отец Аргун-хан отправил его управлять и предводительствовать войсками в Хорасане, он в городе Хабушане соорудил внушительные кумирни, и большая часть времени у него проходила в беседах, еде[725] с бахшиями в тех кумирнях.

Твердость убеждений, которая у него была в этом учении, и преклонение перед идолами были неописуемы до той поры, пока Байду не захватил царства и он [Газан-хан] не приступил к его завоеванию. Поскольку всевышний бог предопределил его счастье и предназначил, чтобы царство и владычество принадлежали ему, чтобы он с помощью и споспешествованием господним явил миру следы справедливости и правосудия, поправил расстроившиеся дела, благоустроил опустошенные владения, а укрепление веры ислама и преуспевание дел шариата и постановлений находились бы в его руках, и ни он, ни обитатели сего мира об этом не ведали, то внезапно в это самое время по превеликой милости господней в чистую грудь его снизошел свет руководства на пути истинной веры. Он ступил благословенной стопою в круг ислама, рукой ухватился за крепкую вервь исповедания истинной веры и отдал распоряжение об уничтожении исповедания ложных вероучений.

Все люди подозревали, что причиной принятия им ислама являлось побуждение и поощрение [со стороны] некоторых эмиров и шейхов, однако после расследования оказалось, что это подозрение ошибочно, потому что однажды наедине он рассказал мне, бессильному рабу, сочинителю этой книги: «Есть несколько грехов, которых всевышний бог не прощает. Из них величайший грех тот, когда кто-либо склоняет голову долу перед идолом, ибо ему никогда не будет прощения. Жалкие люди охвачены невежеством и потому склоняют головы долу перед идолами. Я тоже был таким же, но господь всевышний меня просветил и вразумил — я спасся и очистился перед богом от этого греха. Довод к этим словам таков: ничто человека так не ведет в ад, как невежество. Больше того, [само] невежество — ад, из которого нельзя выйти. Как разум допускает, чтобы преклонялись перед камнем? Такой поступок — признак чистого невежества. Во-вторых, в основе мысли идолопоклонников лежит следующее: человек был совершенным и умер, а мы-де на память изготовляем его образ, ставим и прибегаем под [его] защиту, воззвав о помощи к попечению этого достопочтенного [мужа], служим ему и падаем перед ним ниц. Но они не ведают того, что тот человек при жизни, когда то, что является человеческой сущностью, находилось вместе с плотью, вовсе не желал и не допускал, чтобы кто-либо пред ним преклонялся, дабы в душе его не появлялись надменность |S 585| и спесь. Следовательно, когда молятся и падают ниц ради воззвания о помощи к попечению его и прибегают под его защиту, то где же душе его быть довольной этими людьми, которые перед подобием его тела склоняют головы долу и страстно жаждут от его души доброго попечения. Если мы представим себе, что такое попечение оказывает какое-либо действие, то оно несомненно является недобрым попечением и недовольством, а не благодетельным попечением и довольством. Затем следующее. Человеку надобно доподлинно познать и усвоить, что плоть никакого значения не имеет, дабы предать забвению любовь к своей плоти. [Надобно] ему знать, что то, что покидает плоть, является его сущностью, и поразмыслить над тем, что же это такое, что покидает [тело], куда оно девается и каким образом будет вечным и постоянным, дабы представить себе это нечто и его место и состояние и постараться их понять. Если он уверует в образ, который сотворили наподобие тела, и будет пред ним падать ниц, то он отстанет от размышления о сущности и искания [ее], что является подлинным раем, и склонится к противоположному этому, что есть настоящий ад и преисподняя. Думается так. Идол годится для того, чтобы из него сделать порог дверей, дабы люди при входе и выходе наступали на него, и та душа, предположив, что это подобие является ее плотью, была бы им довольна, ибо она полагает: пока-де я жила на земле, то достигла совершенства в смирении, после же оставления [плоти], подобие [моего] тела в таком же [смиренном] состоянии. Затем размышляют: у души, которая достигла совершенства, плоть превратилась в прах, а подобие ее плоти достойно быть порогом и попираемым ногами, мы же не достигли совершенства, что же будет с нашей плотью? Вследствие этого они вдруг отказываются от плотской жизни, стремятся к размышлениям о загробном мире, о жилищах праведников и о состоянии святых душ. Они постоянно созерцают это состояние, чтобы, быть может, и им обрести кое-что из того, что есть истина, чтобы от их рождения на свет была бы какая-нибудь польза и они достигли бы совершенства, ибо цель их сотворения в том, чтобы из мира мрака устремиться в мир света».

Когда [Газан-хан] в таком порядке рассказал в красивых выражениях и с тонким смыслом, то внутренний свет его, искренность и чистота определились полностью. После этого он постоянно делал такого рода высказывания и [изрекал] глубокомысленные слова о высшем познании и искании истины, которых никогда не слышали ни от одного мудреца и арифа.

Пробыв два-три года на престоле царства, он изо дня в день все больше укреплял мусульманскую веру и со всей искренностью и преданностью заботился о соблюдении законов вероисповедания. Всем людям стало ясным и доказанным, что причиной принятия им ислама были не доводы некоторых эмиров и шейхов, а только лишь божественное руководство на пути истинной веры, ибо установлено опытом, что редко человек, которого какой-нибудь государь или правитель насильно обращает в мусульманство, согласно его желанию остается в его вере. При удобном случае он в той же стране или в другой стране вернется к своему вероучению. Следовательно, какая нужда такому выдающемуся и могущественному государю в подобном большом деле обращать внимание на чьи-либо слова и делать [их] своим вероисповеданием или