Утопия у власти - Михаил Геллер

18 июля 1936 генерал Франко поднял мятеж в Испании. Только 4 октября Сталин в телеграмме испанским коммунистам выражает поддержку испанской республике. Советский Союз ведет в Испании политику, рассчитанную на умеренную поддержку республиканцев, на умеренное сотрудничество с демократическими странами. Чрезвычайно строго соблюдается «двухэтажность» советской внешней политики: вся помощь Испании идет через Коминтерн, официальная советская дипломатия ведет себя сдержанно. Несмотря на то, что Италия и Германия посылают на помощь Франко регулярные воинские части, Советский Союз ограничивается посылкой советников. Набор добровольцев в Интернациональные бригады производится среди коммунистов и антифашистов во всем мире, но не в Советском Союзе. Чрезвычайно активную деятельность развивают в Испании работники НКВД. Террор распространяется на иностранных коммунистов-интербригадовцев, на испанских коммунистов, троцкистов, анархистов. Начиная с 1937 года основным врагом Сталина в Испании являются «троцкисты» и их «пособники». Ликвидация иностранных коммунистов, живущих в Советском Союзе, продолжается в Испании. Тот, кто думал уйти от московского террора, отправившись добровольцем в Интернациональные бригады, находил своих палачей в Испании. Сталину не нужна была любая революция, его не интересовало «освобождение рабочего класса» и тому подобные вещи, ему была нужна его революция, такая, которая приводила к власти людей, послушных ему «как трупы».

Террор, «мясорубка», по выражению Хрущева, наносит серьезный ущерб советской внешней политике. Мир, глядя с изумлением на процессы, в которых осуждаются на смерть крупнейшие руководители государства, делает логический вывод о неизлечимой внутренней слабости этого государства. Уничтожение командного состава Красной армии подрывает доверие к ее боеспособности. В числе причин, объясняющих англо-французскую политику «умиротворения», было неверие в боевые возможности Красной армии.

Изменения, происходившие в Советском Союзе в тридцатые годы, успехи фашистских стран, находят свое отражение среди русских эмигрантов, в русской диаспоре. Прежде всего эмиграция вынуждена признать непреложный факт: надежды на гибель большевистского режима рухнули. На Западе не оказалось охотников на интервенцию, внутри страны сил для свержения режима не оказалось, не погиб он и от внутрипартийных свар и экономической разрухи. Признание этого факта логически влекло за собой у части эмиграции признание Советского Союза — Россией. Идеи сменовеховцев, евразийцев принимают форму движения за «возвращение на родину». И. Бунаков-Фондаминский, один из основателей и редакторов «Современных записок» и — вместе с Г. Федотовым — редактор «Нового града», так излагал аргументы «возвращенцев»: иностранная политика национализируется, то есть защищает национальные интересы, армия дисциплинируется, земельные владения укрепляются и в части становятся индивидуальными (эмигранты имели здесь в виду разрешение иметь приусадебный участок), школа реорганизуется и молодежь ставит вопросы о любви к семье и родине. И. Бунаков так резюмировал эти взгляды: «Под красным флагом СССР становится национальной Россией — надо возвращаться на Родину». Сам Бунаков утверждал: возвращаться не надо, ибо «обинтеллигентивая народ, большевистская власть неотвратимо готовит себе гибель». Созрев, развившись, молодежь начнет ставить «еще более важные вопросы — о личности, свободе и Боге. И тогда конфликт с большевистской идеократией станет неизбежным». И. Бунаков считал, что нет смысла возвращаться на родину, ибо скоро оттуда начнется новая эмиграция тех, кто захочет, додумать недодуманное, оформить осознанное и на чужой территории поставить центральную радиостанцию для посылки волн свободной мысли на родину».

Успехи фашистских держав вызывают противоречивую реакцию среди эмигрантов. Появляется тяга к национал-социалистским или фашистским идеям: корпоративное государство, сильная личность, вражда к демократии, шовинизм, антисемитизм. Но сознание, что гитлеровская Германия представляет собой угрозу России раскалывает эмигрантов на «оборонцев» — тех, кто считает, что в случае войны следует поддерживать Сталина, и на «пораженцев» — тех, кто считает, что свержение советского строя даже с помощью Гитлера является благом.

Зловещую роль играет в политической жизни эмиграции НКВД, достойный наследник ВЧК и ОГПУ. Вальтер Кривицкий вспоминает о разговоре с «Фурмановым, заведующим отделом контрразведки, занимающимся белой эмиграцией». В будущей истории эмиграции необходимо отвести немало места Фурманову, его предшественникам и преемникам. Операция «Трест» нанесла жесточайший удар по монархическому крылу эмиграции, по объединению офицеров — Российскому общевоинскому союзу (РОВС). Пронизав все эмигрантские организации, «органы» направляют особое внимание на те из них, которые ведут так называемую «активную» работу, засылая в Советский Союз диверсантов. «Активизм», который Георгий Федотов называет «безумным геройством слепцов», приводит к фактическому разгрому РОВСа, к тяжелым потерям, которые несет, созданный на съезде молодежных и студенческих эмигрантских организаций в 1930 году Национальный союз русской молодежи, позднее Национально-трудовой союз русских солидаристов (НТС). В 1930 году в Париже агенты ОГПУ похищают председателя РОВС генерала Кутепова. 35 лет спустя в «Красной звезде» была опубликована статья, припоминавшая заслуги «воспитанника Дзержинского» чекиста С. В. Пузицкого, который «блестяще провел операцию по аресту Кутепова...». В 1937 году в Париже был похищен заменивший Кутепова на посту председателя РОВСа генерал Миллер. Только тогда стало очевидным, что заместитель Кутепова и Миллера прославленный белый генерал Скоблин является агентом НКВД. Скоблин сумел скрыться, но была арестована его жена знаменитая исполнительница русских народных песен Надежда Плевицкая, умершая во французской тюрьме. Много позднее стало известно, что и она служила «органам». Московский театральный деятель вспоминает, что в середине 20-х годов певица стала проситься через своего старого антрепренера домой, но когда антрепренер явился Дзержинскому, тот не разрешил Плевицкой покинуть поста: «Дзержинский знал-то, — пишет мемуарист, — чего не знал антрепренер...» И Плевицкая продолжала терзать измученные тоской эмигрантские души своей песней «Занесло тебя снегом, Россия...».

«Мясорубка» второй половины 30-х годов заставила эмигрантов еще раз «уточнить» свое отношение к родине. Углубляется раскол между теми, кто вопрос о Родине, о России рассматривает в плане моральном, и теми, кто его рассматривает в плане политическом. Г. Федотов пишет: «... Никогда нельзя простить того глубокого и страшного искажения народной души, какое ведет за собой /большевистский/ режим. В большей степени, чем проповедь материализма и безбожия, чем сознательное разрушение семьи, эта деморализация связана с необходимостью общей лжи и предательства, с проникновением политического сыска в самые недра народной жизни. Нужно лгать, чтобы жить, соучаствовать в предательстве, чтобы сохранить кусок хлеба». Среди тех, кто «мыслит политически», есть группировки, прежде всего правые, которые одобрительно относятся к сталинскому террору, избавляющему страну от коммунистов и евреев. «Возвращенцы» видят в успехах советского строительства свидетельство возрождения России, в терроре — необходимую борьбу с врагом. «Союз возвращения», действующий под высоким покровительством советского посольства в Париже, привлекает немало эмигрантской молодежи. Железный занавес отгородил эмиграцию от Советского Союза в 1929—30 гг. наглухо. Почти совсем прекратились выезды за границу из СССР, то есть и встречи с эмигрантами, газеты и журналы перестали публиковать, как было раньше, критические статьи об эмигрантских писателях. В 20-е годы такие статьи печатались, и хотя в них эмигрировавшие писатели «разоблачались», как реакционеры, и доказывалось, что, покинув родину, они потеряли талант, читатели могли хотя бы почерпнуть информацию о существовании литературы на чужбине. С начала 30-х годов эмиграции как бы не существовало. Так, лишь после смерти Сталина стали доходить в Советский Союз слухи о писателе Набокове. В 1929 году Вера Инбер, прощаясь с Парижем перед отъездом домой, писала другу: «Через год ли, два ли, или через век свидимся едва ли, милый человек. По различным тропкам нас судьба ведет: ты — продукт Европы, я — наоборот». Молодые эмигранты стремившиеся в «Союз возвращения» хотели быть «наоборот». Но их сразу же предупреждали: возвращение на родину необходимо заслужить. Одним предлагали поехать сражаться в Испанию, другим давали иные задания. Активный деятель «возвращенческого движения» Сергей Эфрон, муж Марины Цветаевой, направляет своего знакомого в Испанию «к товарищу Орлову», который оказывается главным представителем НКВД в Испании. Когда Игнатий Раис, видный советский разведчик, порывает в 1937 году «со Сталиным и сталинизмом» («Назад к Ленину, его учению и делу», пишет он в письме генеральному секретарю), в Париж приходит приказ ликвидировать предателя. Сергей Эфрон и несколько кандидатов на «возвращенцев» выполняют приказ: изрешеченное пулями тело Раиса находят возле Лозанны. Эфрон «возвращается» на родину, где его ждут тюрьма и смерть.