Разбой - Петр Воробьев

– Самбор, к альбингам! Буах, дай место!

– Приём плети, – понимающе кивнул сын Ройга, движением поводьев слегка замедляя коня.

Следовало отдать дань почтения конунгу. Его подход к войне был совершенно не геройским – изначально, сын Рагнара вообще хотел сидеть в замке. Горму пришлось объяснять, что историческое место конунга Ралланда в бою – с мечом, в седле, впереди войска, и если этому обычаю не последовать, возникнут неприятности с вождями. Вот что заслуживало почтения, так это обыкновение Горма делать всё, за что ему приходилось браться, старательно и с отдачей, шло ли дело о строительстве деревенской школы или о ведении войска в смертельную битву.

Меч конунга был назван Келад Болг, в честь двуручного лезвия древнего ралландского героя Фергуса, тоже сына Ройга. Конунг приподнялся в стременах, раскручивая оружие над головой. Стать у нынешнего владыки Ралланда была не то чтобы величественная, но порода своё берёт, так что зрелище всё равно радовало душу – тёмно-гнедой жеребец в лёгкой броне, стелющиеся по бокам огромные псы, всадник в сверкающих этлавагрских доспехах и с красным плащом за плечами, и волшебный меч. Наблюдая за Гормом, Буах одновременно направил в сторону кочевников укороченную винландскую пищаль, заряженную картечью. В подствольной трубке было ещё два заряда картечи и пять разрывных. Буах потянул за спуск, отдача слегка подкинула ствол вверх, сын Ройга дёрнул цевьё на себя – от себя, перезаряжая, бегло выстрелил ещё дважды, так и не зная, попал ли в кого, и до поры прекратил огонь, приберегая разрывные пули.

Бешено крутя меч над головой, конунг нажал на рычаг, прилегавший к крестовине. Лезвие Келад Болга распалось на звенья, соединённые невидимыми нитями фрамиборгского сиилапана. Как кнутом, Горм ударил чолдонца в кольчуге и стальном шлеме, тщетно поднявшего меч в защитном движении. Без видимого усилия, Келад Болг отделил руку врага от плеча, а голову – от шеи. Окружённое облаком багряных брызг тело ещё не выпало из седла, а конунг уже развалил надвое голову обстриженного по спирали яка следующего противника. Эаханн скакал мощным намётом, оставляя замок и альбингов справа, в то время как его ездок прокладывал за собой двухсаженную полосу смерти, двигаясь в направлении пригорка, где несколько дикарей зачем-то спешились. Вскоре Буах увидел, зачем.

Уперев в землю плиты спаренного бомбомёта, чолдонцы выстрелили по замку. По воздуху пролетели, раскрывая лапы, два верпа, за ними тянулась лёгкая лестница. Верпы зацепились за ограждение одного из боевых ходов. При взятии обычного замка, цены бы не было такому приспособлению. Но замок Коннахт не стоял на месте. Пару яков в одном ярме, на чьих спинах стояла катушка с лестницей, сбило с ног и поволокло. Под их весом, волокна лестницы натянулись, лапы верпов начали разгибаться, и лестница лопнувшей струной хлестнула по скопившимся внизу всадникам. Въехав на пригорок, Горм завершил разрушение, расчленив ранее спешившихся, и продолжил свой кровавый путь, двигаясь однонаправленно с замком.

В первую очередь, пулемётчики на башнях разумно продолжали отстреливать чолдонцев с лестницами, бомбомётами, и лёгкими пушками, но даже на этих дикарей, свинцовый ливень сверху по-прежнему не производил особого впечатления – что уж говорить об основной толпе неприятелей. Те, что отправлялись к праотцам, выглядели продырявленными, но так и не впечатлёнными, из последних сил замахиваясь кривыми мечами и сквозь кровавые пузыри хрипя «Варга»!

Зато, хотя чолдонцы явно не дорожили ни чужими, ни своими жизнями, волшебный меч конунга кратковременно вверг их в замешательство. Напугал ли, удивил ли? Это дало альбингам время внять увещаниям Самбора и развернуться в строй, по крайней мере приблизительно напоминавший заранее оговоренный. И тут не обошлось без самодеятельности: по крайней мере четверо в клетчатых плащах, как у Самбора, вопреки всякому уговору устремились за Гормом и Буахом на отчаянно перебиравших коротенькими ножками приземистых лохматых пони.

– Конунг, не отрывайся! – крикнул Буах, равняясь с одним из двух чолдонцев, попытавшихся выйти Горму в тыл.

Яка под этим дикарём покрывала дико извитая металлическая шерсть. Недавно выведенные в Гардаре овцы, дававшие земному кругу стальную вату, как известно, не имели естественных врагов. Чолдонец прикрылся ржавым щитом из бронелиста. Буах с сожалением решил стрелять в скотину, и тут же усомнился – возьмёт ли её разрывной заряд? Но «шерсть» оказалась пружинами, вкрученными в кожу, и пуля без особых затруднений вошла яку за ухо, так что с противоположной стороны его головы в тучке кровяных капель в разные стороны полетели куски черепа, брызги мозга, и глазное яблоко. Жаль добро переводить, да что поделать…

Второй всадник повернулся набок в седле, чтобы разминуться со смертоносным кругом, описываемым сочленённым лезвием Келад Болга. Этим не преминул воспользоваться Лейскьюль, сомкнувший челюсти на плече дикаря и стащивший его с яка.

– Иа! Иа-а-а! Афор Гомон! Йож! Йож ковороть знат! Йо-о-ож!

Примерно так надсаживаясь, наперерез конунгу и его псам выехали три чолдонца на яках покрупнее и в доспехах побогаче. Один из них крутил над головой сосуд с какой-то бледно горевшей дрянью. Койль нырнул его яку под брюхо. Животное дико заорало и взбрыкнуло, блеснув металлом на выбритых боках, ездок предсказуемо вывернул зажигательную смесь на себя, заорал ещё истошнеее, вылетел из седла, и принялся кататься по земле, тоже занявшейся странным пламенем. Буах подъехал чуть поближе и пристрелил его. Рядом с горевшей землёй, Койль с чавканьем что-то подожрал и устремился за хозяином.

Тот взмахнул мечом-кнутом и не просто зарубил, а располовинил ближнего к нему врага – рука, голова, и плечо соскользнули вниз. Конунг снова крутанул магическое оружие, но третий чолдонский вождь не только не расчленился подобающим образом, но и схватился за частично обмотавшееся вокруг его туловища волокно, выводя Горма из равновесия и принуждая конунга замедлить коня. Горм одновременно потянул за рукоять и полез в седельную суму за самопалом. На подмогу вождю подвалило ещё с полсотни кочевников. Псы и хоть на что-то сгодившиеся альбинги вступили с ними в неравный бой. Конунг и вождь-чолдонец наставили друг на друга стволы. Раздались выстрелы – сухой стрёкот Гормова «Скорпия» и буханье сороковой пищали-недомерка в руках чолдонца. Одна из отскочивших пуль ударила в нагрудную пластину Буахова панциря. В облаках дыма от выстрелов, конунг принялся бороться с пытавшимся вытащить его из седла ударопрочным и пуленепробиваемым дикарём. Чолдонец был раза в полтора больше и сложен, как бык, так что эта борьба вряд ли могла разрешиться победой ралландского правящего дома.

Почти в упор, Буах выстрелил под мышку замахнувшемуся на альбинга рядовому чолдонцу и подъехал поближе к конунгу. Гормова противника слегка замедлило вмешательство Койля. Пёс вспрыгнул на круп яка, пытаясь укусить чолдонца за шею, как назло, надёжно защищённую пластинчатой бармицей.

– Йож знат коворо-о-оть! – дикий вождь попытался поймать шлем Горма в петлю волокон Келад Болга. – Йож есь ковороть!

– Приём овода? – сам себе сказал Буах, присматривая уязвимое для разрывной пули место в доспехах врага.

Нелёгкое занятие – тот был облачён в сиилапановое плетение поверх перекрывавшихся титановых пластин. За спиной сына Ройга раздались лязг и дробный топот, что-то зажужжало пятивершковым адамантовым шмелём, перепившим чимара. Протиснувшись между Буахом и чолдонцем и опасно подставившись под выстрел винландской пищали, Самбор ткнул диск лагунды чолдонцу под подбородок. Наградой ему стали сноп искр и струя крови.

– Поторочилась твоя ковороть! – торжествующе завопил венед.

Чолдонец даже попытался что-то ответить, но перерезанное горло превратно повлияло на разборчивость его прощальных слов. Зато враждебному вождю удалось напоследок нагадить Горму: падая наземь, чолдонец вырвал из его руки рукоять безнадёжно запутанного (чудно и подумать такое о мече) Келад Болга.

– К спору ты. Давай, – частично обезоруженный Горм протянул Самбору руку.

– Что? – не понял тот.

– Ты мечник? – крикнул Буах.

– Да! – Самбор наискось распилил шлем и голову чолдонца, имевшего неосторожность подъехать слишком близко.

– Что делает мечник? – Буах выстрелил в грудь другому чолдонцу.

Пуля не пробила панцирь, но её взрыв оставил вмятину глубиной с кулак, а под ней, скорее всего, занятное месиво из сердца и лёгких.

– А! – поморянин вытащил из заспинных ножен клеймор и протянул Горму.

Боги не наделили нынешнего ралландского конунга ни силой, ни прытью, ни ростом, так что ему приходилось брать своё за счёт ловкости и смекалки. Буах уже решил было, что его меченосца, даром что схоласта, боги одарили противоположно, но Самбор тут же показал наличие по крайней мере ловкости – он выключил лагунду, вытащил лук, и в быстрой последовательности почти в упор уложил из него трёх или четырёх чолдонцев. Разрывные наконечники стрел были в том изрядной подмогой.