Таежные отшельники - Игорь Назаров

Видя все устройство жизни старообрядческой общины, добрые отношения между людьми, вольготные условия жизни, у меня все больше складывается впечатление, что нужно постараться уговорить Агафью переселиться суда, к этим людям. Все родственники, считай вся деревня, настаивают на переезде её и в полном недоумении, почему она не хочет этого. Хозяйка просит передать Агафье, что Анисима к ней больше не отпустит — «пусть переезжает к людям».

Пока хозяин «Запорожца» Иван завтракает, Анисим Никонович рассказывает нам историю своей женитьбы на Анисьи. Невесту выбирал отец, а затем предложил ему в 18 лет. Анисьи в то время было 16 лет. Так по выбору родителей состоялась эта свадьба, и слава Богу, до сих пор они живут в мире и согласии. Рассказал Анисим Никонович и как работал на золотоносной шахте. В скупых его фразах «словам было тесно, а мыслям просторно».

В 7 часов утра заводим «Запорожец». Прощаемся с гостеприимной хозяйкой и отправляемся в путь. Заезжаем за Анной Трефильевной и в предрассветном тумане отъезжаем в Таштагол. Вся трава покрыта инеем, туман стелется по низу — примета хорошая, должна быть лётная погода.

По дороге чуть не наезжаем на глухаря. Он бежит и бежит по дороге, красивый несказанно. Наконец ныряет в траву у обочины, и я вздыхаю с облегчением. Жаль было бы, если бы эта чудная птица оказалась под колесами. Через 1 час 20 минут благополучно приезжаем в Таштагол изрядно промерзшие — машина не отапливается и окно в ней открытое. Наши ребята ещё спят. Разбуженные при нашем появлении, сразу набросились на нас с упреками — почему не вернулись вчера, они волновались. Анисим Никонович успокаивает их потрепанные нервы медовухой, прихваченной с собой.

В 9 часов Лев Степанович и Александр Геннадьевич идут звонить на аэродром. Пришли не очень весёлые — решение о вылете отложено до 11 часов. Однако и к этому времени горы закрыты туманом. Вылет откладывается сначала до 12, а затем и до 14 часов. К середине для вышло солнце и туман растаял. Потом начинаются заморочки — рейс пойдет, но не туда, возьмут сначала пассажиров с билетами (как будто мы не заплатили?) Лев Степанович и Александр Геннадьевич уезжают на аэродром искать начальника. Солнце печет, стало совсем тепло.

В 15 часов звонок с аэродрома Льва Степановича: «Свистать всех наверх! Сейчас придет машина и на аэродром». Приходит газик, но всё сразу в него не входит и приходится делать два рейса. Наконец, мы на аэродроме. Загружаемся в вертолет и в 16 часов 33 минуты раскручиваются винты. В 16 часов 41 минуту взлет. Пролетаем над Таштаголом. Пологие в красках осени горы постепенно становятся выше и уже впереди засверкали снежными вершинами гольцы. Через 25 минут приближаемся к снежным высоченным горам, втягиваемся в них. Вертолет все больше болтает, машина вибрирует. Сижу на мешке с крупой перед открытой к летчикам дверью. Вид, как на ладони. Красота! Через 30 минут входим в каньон Абакана, идем по нему вдоль. Впереди горы, покрытые снежком. На пути внизу не промелькнуло ни одной деревни. В 17 часов 28 минут делаем круг над Еринатом и в 17 часов 32 минуты садимся на его косе. Быстро выгружаем наши вещи. С тревогой посматриваю в сторону избы Агафьи — её долго не видно. Наконец, появляется её фигурка, спускающаяся с бугра к нам. Слава Богу — жива! Вертолет поднимается, сбивая нас с ног вихрем. Он уходит в сторону Горячего ключа, есть туда пассажиры. И повисает тишина. Только Еринат шумит на камнях.

Подходит Агафья, Анна и Анисим пошли ей на встречу, иду и я. Встрече она явно рада, но настороженно посматривает на незнакомых москвичей. Знакомим. Сносим вещи к избе. Агафья, как всегда, сразу торопится изложить свои беды и проблемы. Остановила меня у подъема с реки, там близко у воды стоит шалашик, и торопится рассказать, как она плохо себя чувствовала весной: «Воду-то незасмогла носить совсем, сдесь варила».

Вещи все с косы сношены к избе. Распределяемся по местам жительства. Анисим и Анна будут жить в избе с Агафьей, мы четверо остальных в старой. Там холодно, не прибрано, грязно. Занимаемся уборкой и устройством. Мы с Львом Степановичем занимаем привычные места на нарах у железной печурки и на гобчике.

Агафья показывает свое хозяйство новичкам. Да и мы старожилы замечаем некоторые перемены. На северо-восток в 10 метрах от старого курятника построен небольшой новый, там маленькие цыплятки. Курятник делала из расколотых бревешек сама Агафья. Спрашиваю: «Замучилась колоть бревна?» — «Никого, колотые-то были». Интересно, зачем ей новый курятник? Ведь есть старый. Оказывается, что в старом стоят три бака с засоленными груздями. Грибов в этом году очень много.

Собак у Агафьи прибавилось — стало три, прежние Дружок и Мурка, да большой щенок Тюбик. Последний уже неприменул залезть в одну из наших сумок с хлебом, за что немедленно был посажен на цепь хозяйкой у нашей избы. Дружок и ранее был на привязи с восточной стороны от избы Агафьи, где также на привязи маялись пять тощих и маленьких коз. Похоже, что загон, который мы соорудили в прошлом году для коз, у хозяйки особым доверием не пользуется. Объясняет она это тем, что козы из него «вылазят». Это, наверное, вполне может быть, если учесть, что козочки такие тощие. Западнее хижины дяди Карпа, тем где мы в прошлом году натаскали навоз, выросла с очень мощными и зелеными стеблями картошка.

Собрались в избе Агафьи на короткое время, ведь ещё нужно разжечь костер и сготовить ужин. Агафье не терпится изложить свое житье-бытье. Оказывается, зимой тяжело болела, только к весне немножко полегчало (подробности думаю выяснить потом). Всю зиму до июля в старой избе жил Ерофей Седов. Когда в прошлом сентябре мы улетели и увезли Агафью на Горячий ключ, он оставался домовничать и использовал «Ветряк» на полную катушку, подключал к нему радиоприемник. Когда Агафья вернулась с Горячего ключа, то «ВЭТЭН» уже не работал и электричества не давал. — «Свечей-то было всего четыре, сначало экономила, потом вовсе без света жила. Пло-охо!» — поясняет Агаша. Вот так запросто, не считаясь с Агафьей, «добрый» Ерофей сразу загробил так необходимое в тайге, особенно длинными зимними вечерами, устройство. Лампочки «Ильича» погасли!

Оказалось, что и вел себя Ерофей по отношению к Агафье очень неприлично. «Лез обниматься, целоваться, губы все искусал» — со свойственной ей откровенностью рассказывает Агафья. Такие попытки были неоднократно. «Еле отбивалась, даже губы мазала мазью, чтобы не лез целоваться» — со смехом говорит таежница. Смех-смехом, но заметно, что Агафья очень боится Ерофея. Оказалось также, что Ерофей забрал у Агафьи и ружье, а второе прибрал себе Астафьев (охотник, который промышляет в этом районе зимой) и осталась она со старым дробовиком 16-го калибра, который может только звуком отпугнуть медведя и волков. По сути, изъятие ружей у Агафьи сделало ее беззащитной. Выходит, что и мы зря везли ей 5 пачек патронов 12-го калибра — стрелять-то не из чего.