Приз - Бренда Джойс

И этот день придет, твердила себе Вирджиния. Через год или два, а может, и через три она даже не вспомнит его лица.

— Вирджиния?

Она, вздрогнув, повернулась.

В дверях стояла и улыбалась Мэри де Варенн в оранжевом шелковом вечернем платье, отороченном бронзовым кружевом.

— Я стучала несколько раз. Простите, но, когда вы не ответили, я решила воййти и проверить, все ли с вами в порядке.

Вирджиния встала:

— У меня болит голова, но это пройдет.

Мэри снова улыбнулась:

— Могу я войти?

Вирджинии ничего не оставалось, как только кивнуть. Мэри закрыла за собой дверь и подошла к ней — ее лицо было встревоженным и участливым.

— Как вы, дорогая моя?

— Пологаю, у меня что-то вроде гриппа.

Вирджиния боялась разговора, который неминуемо должен был последовать.

Мэри встретилась с ней взглядом.

— Насколько я понимаю, вы и мой сын открыто жили вместе?

Вирджиния покраснела:

— Вы очень откровенны.

— Мне очень стыдно. — Голос Мэри звучал мягко. — Я воспитывала в Девлине умение отличать добро от зла и уважение к женщинам.

Вирджиния отпрянула.

— Боюсь, он бессовестно использовал вас, — добавила Мэри.

Боль возвратилась, угрожая прорвать плотину. Вирджиния отвернулась.

— Я ужасно сердита на него. Но я хочу знать, причинил ли он вам боль — помимо сердечной.

— Я не могу на это ответить, — пробормотала Вирджиния.

— Думаю, я знаю ответ. — Мэри обняла ее. — Вы мне очень нравитесь… дочка.

Вирджиния знала, что не должна плакать. Осознав, как Мэри назвала ее, она отпрянула.

— Что вы сказали?

Мэри откинула с глаз локоны.

— Я назвала вас дочкой.

Вирджиния молча покачала головой.

— Потому что вы будете моей дочкой — очень скоро. Эдуард и я долго это обсуждали. Хотя обсуждать было, в общем, нечего. Мой сын сделает то, что должен сделать.

Вирджиния покачала головой снова.

— Не бойтесь, он женится на вас и будет относиться к вам с уважением, приличествующим жене. В этом я не сомневаюсь, — твердо сказала Мэри. — Сейчас Эдуард говорит с ним.

И она улыбнулась, ожидая, что Вирджиния выразит ей свою радость.

Но Вирджиния молчала. На мгновение она увидела себя в подвенечном платье, а Девлина в парадном мундире, стоящих перед священником. Потом она отогнала видение и хрипло произнесла:

— Благодарю вас, миледи.

— Давайте спустимся вниз.

Мэри обняла ее за талию. Вирджиния же изо всех сил пыталась сохранить самообладание.

— Миледи, этим вечером я действительно должна отдохнуть в постели. Боюсь, я была бы плохой компанией, если бы присоединилась к вам в таком состоянии.

Мэри поцеловала ее в лоб.

— Понимаю. Прислать вам легкий ужин?

Вирджиния отвернулась, чтобы избежать зрительного контакта.

— Да, — прошептала она.

— Все обернется к лучшему — я в этом уверена.

Вирджиния не могла даже кивнуть. Мэри вышла, осторожно закрыв за собой дверь. Вирджиния опустилась на ближайший стул.

Ничего не может обернуться к лучшему — уже слишком поздно. Она не выйдет замуж за Девлина, даже если бы он был последним мужчиной на земле.

Девлин предложил отчиму бокал красного вина и сел.

— Чертовски хорошее вино, — заметил Эдуард, сделав глоток.

— Да.

Девлин посмотрел на открытую дверь. Но его мать и Вирджиния не появлялись. Напольные часы в углу комнаты пробили полчаса. Он не видел Вирджинию после утреннего разговора и не мог отрицать, что хотел бы повидать ее теперь, искренне надеясь, что она пришла в себя.

— Я слышал, ты получил новые приказы, — сказал Эдуард, поставив бокал и вытянув длинные ноги.

— Да. Я отплываю через две недели принять участие в войне с американцами, — ответил Девлин.

Эдуард кивнул:

— Ирония судьбы, не так ли? Триумфы в Канаде, где у противника численное преимущество, и потери в Атлантике, где у нас величайший флот на земле.

— Американцы — крутые и свирепые ребята, — заметил Девлин, думая о паре фиалковых глаз, сверкающих ненавистью. Но Вирджиния была вправе ненавидеть его — он всего лишь еще раз напомнил себе об этом.

— А эта история вчера вечером?

— Меня интересовало, слышали ли вы о ней, — сказал Девлин, готовясь к нагоняю.

— Ради бога, Девлин, чего ты ожидал, приведя ее туда?

В голосе Эдуарда звучало неодобрение.

Девлин резко поднялся с бокалом в руке.

— Сегодня меня вызывал Сент-Джон, и я все это выслушал. Да, я совершил ошибку и, откровенно говоря, жалею об этом. Как бы то ни было, Хьюз получил по заслугам.

— А Вирджиния? — Эдуард тоже встал. — Что заслужила она — вернее, чего заслуживает?

— Эдуард, я прекрасно знаю, что вел себя постыдно. Она не заслуживала быть использованной в моих планах мести. Но, надеюсь, я все исправил. — Он встретил немигающий взгляд Эдера. — Я выкупил Суит-Брайар, который намерен передать ей, и доставлю ее домой, когда отплыву.

— Сын, которого я воспитал, знает, чего она заслуживает сейчас.

— Я сожалею обо всем, что сделал, — резко сказал Девлин. — Разве недостаточно, что я выкупил для нее Суит-Брайар?

— Тебе виднее.

— Вы знаете жизнь, которую я выбрал, знаете, что я за человек. Я не создан для семейной жизни, Эдуард.

— Но твой отец не воспитывал тебя негодяем. Джералд хотел, чтобы ты стал семейным человеком, как он.

Удар был метким, ибо Эдуард был прав.

— Не втягивайте в это моего покойного отца.

— Почему? Убийство твоего отца — суть всего дела, как оно стало сутью твоей жизни. Господи, он умер пятнадцать лет назад! Когда ты оставишь его покоиться в мире?

Девлин, дрожа, отвернулся. Шон говорил то же самое, но он был не в силах отринуть прошлое.

— Есть только один способ, которым ты можешь искупить вину перед мисс Хьюз, и ты отлично его знаешь, — сказал Эдуард у него за спиной.

Девлин знал его уже некоторое время, хотя не был уверен, с какого момента. Единственным реальным способом был брак. Фиалковые глаза Вирджинии вновь сверкнули перед его мысленным взором. Сейчас в них была только ненависть.

Ненависть, сплошная ненависть… Это было все, что знал Девлин и чему он научил Вирджинию.

— Сомневаюсь, что она примет меня, — услышал он собственный голос.

— Конечно примет! Значит, ты женишься на ней?

Девлин посмотрел на отчима, и дьявол вернулся, раздирая надвое все его существо. Он действительно желал быть другим человеком, неспособным на безжалостное мщение, могущим забыть кошмарное прошлое, достойным любви Вирджинии. Но он не был таким.

— Когда ты решишь, что с тебя довольно этой ужасной навязчивой идеи, что у тебя есать шанс на счастье? Когда ты предпочтешь радость боли? — осведомился Эдуард. — Когда ты выберешь жизнь?