Теория Большого взрыва. Самая полная история создания культового сериала - Джессика Рэдлофф

что это другая квартира. Я сам виноват, что оставил дверь незапертой. Но он вошел, посмотрел на меня, я посмотрела на него, и у него был такой странный взгляд типа «ты же…», а потом он вроде как извинился и ушел. Но порой было так странно: я стал частью большого популярного телешоу, но вместе с тем, даже когда я был постоянным участником сериала, я иногда подолгу не снимался в эпизодах. Было так странно говорить: «Я снимаюсь в этом сериале! Я правда в актерском составе», когда сам сижу дома на кровати, ем хлопья и просто не понимаю свое место в этом мире.

Когда Джонни Галэки впервые номинировали в 2011 году на премию «Эмми» за лучшую мужскую роль в комедийном сериале, он пытался справиться с невритом лицевого нерва – необъяснимым лицевым параличом – и думал, что ему придется покинуть проект, если он не выздоровеет.

Джонни Галэки. Я гостил у сестры в Чикаго, и у меня постоянно текли слезы из правого глаза. Принял лекарство от аллергии, но, когда проснулся, все еще был в слезах, но на этот раз вдобавок пускал слюни и лицо с одной стороны полностью обвисло. Решил, что у меня микроинсульт. Сестра расплакалась, а по пути в больницу я позвонил Чаку и сказал, что у меня парализована правая сторона. Сказал: «Я помогу вам найти другого актера и буду признателен, если вы также рассмотрите меня на должность сценариста в сериале». И конечно же, Чак звонит всем лучшим врачам в мире, изучает ситуацию и говорит: «Похоже, у тебя паралич Белла». Но мне правда казалось, что моя актерская карьера закончена. А позже в больнице после сдачи анализов подтвердили, что это паралич Белла. Когда объявили номинантов «Эмми», я не рассказал своей команде о параличе Белла, но в итоге пришлось. Сказал: «У меня половина лица не работает, поэтому, если не сложно, снимайте только левую сторону моего лица. И я возьму бандану, чтобы вытирать слезы, потому что у меня один глаз не моргает». Но все обошлось. Тем не менее я до сих пор при переутомлении чувствую некоторую слабость с этой стороны.

В этом-то и суть славы. По большей части люди думают, что актеры живут почти идеальной жизнью, тусуются с другими известными людьми и зарабатывают достаточно денег, чтобы решить любую проблему.

Кунал Нэйэр. Первые несколько лет мной правил страх. Я так боялся сделать или сказать что-то не то. Притворялся беспечным, но на самом деле пребывал в ужасе. Вот почему в первые годы сериала я был своего рода нелюдимым. Не нарочно. И, честно говоря, я очень нуждался в одобрении коллег. Хотел чувствовать себя частью семьи и правда хотел, чтобы все любили меня. Но, если честно, у меня, вероятно, не получилось сильно сблизиться с ними, потому что я был напуган и в глубине души чувствовал себя неуверенно. Мне казалось, что я не на своем месте, я им не нравлюсь, я просто болван. Сам виноват, напридумывал себе всякого. Наверное, в целях самосохранения я тусовался только со своими друзьями, с кем чувствовал себя в безопасности, с кем мне было комфортно. И у меня была очень насыщенная жизнь. Я жил в доме с несколькими лучшими друзьями, моя семья всегда навещала меня. Это очень свойственно индийцам, где бы они ни оказались. Я создал собственное Нью-Дели в Лос-Анджелесе. А потом, когда наступил третий сезон, я стал чувствовать себя более комфортно, репетируя, находясь на съемочной площадке, гуляя с малознакомыми людьми. Я очень сблизился с ребятами из съемочной группы, многие из которых приехали на мою свадьбу в Индию в 2011 году. И я до сих пор поддерживаю с ними связь. Как бы я ни сдружился с актерским составом, все равно был очень-очень сильно привязан к съемочной группе.

И все же каждый переживал период сомнений и неуверенности в себе, даже если не озвучивал это.

Джонни Галэки. Как считает мой агент, я ужасно справляюсь с участием в выступлениях и общением с прессой, ведь на мне нет той маски, которую я надеваю, когда играю персонаж. Перед появлением на шоу у Леттермана я не спал две недели. После шоу я остался в восторге от этого человека, он мой герой, но нервишки тогда неплохо потрепало.

Саймон Хелберг. Помню, когда Кейли получала свою звезду на «Аллее славы» в Голливуде, она сказала: «Второй раз в жизни я так нервничаю». Думал, она шутит, но нет. Не хочется злословить, но я обзавидовался. Каждый переживает это по-своему, но важно сказать себе, что все будет хорошо, даже если все вокруг меняется. В конечном счете я рад, что смог стать лучше и получить больше удовольствия от пережитого. Но на самом деле я не знал, как справиться с этой тревожностью, оставалось только ходить. Без шуток, первые лет девять съемок в сериале я ни минуты спокойно не просидел в своей гримерке. Любой, кто когда-либо проходил мимо, скажет, что я был похож на одну из тех грустных маленьких собачек, которые бесцельно бродят по траве туда-сюда. А вы потом думаете: «Почему там не растет трава?»

25-й павильон был безопасным местом для актеров и оставался таким на протяжении всех 12 сезонов. Фотография любезно предоставлена Кейли Куоко из личной коллекции

Кейли Куоко. И все же только Саймон умел нас по-настоящему рассмешить. Когда мы в начале снимали сцену из заставки, где мы все едим – как вы помните, там нет звука, – Саймон просто небрежно бросил: «Кажется, у меня левое яичко болтается». И он был уверен: его никто не услышит, – но мы рыдали от смеха. Поэтому каждый раз, когда я смотрю эту заставку, вспоминаю о его шутках. Знаю, его беспокоила тревожность, но на самом деле он сам всех успокаивал, потому что вечно нас смешил.

Биалик также испытала свой первый пременопаузальный прилив во время съемок сцены, что было просто ужасно.

Майим Биалик. Первый прилив у меня случился на съемочной площадке, и это произошло во время съемок. Разумеется, я подумала: «Ну, это из-за лишних слоев одежды». Я находилась в квартире Пенни. Решила, что это меня бросило в жар из-за кучи одежды, которую я носила годами, и это на самом деле не прилив. В первые годы они заставляли меня носить майку под каждой рубашкой со свитером или жилетом поверх