Теория Большого взрыва. Самая полная история создания культового сериала - Джессика Рэдлофф

со зрителями и показывал мне большой палец при каждом моем выходе в течение двенадцати лет. Я, наверное, была в ужасе, когда приходилось сниматься в нижнем белье или в постельной сцене, но отец жил только ради записи по вторникам. Кажется, он до сих пор не пришел в себя, когда остался без своей еженедельной рутины. На самом деле неподалеку от студии Warner Bros., есть небольшой семейный итальянский ресторан под названием Angelino’s, и почти каждый вечер вторника мой отец устраивал там ужин для всех наших гостей сериала. Он обожал каждую секунду съемок. В этом был смысл его жизни. Он этим жил. А после папа всегда находил Чака или Билла и говорил: «Отличный сериал!» – и отбивал с ними кулачок. А затем давал Джонни пятюню. Наши семьи стали важной частью «Теории…». Он даже есть на каждой фотографии актеров и съемочной группы. На всех двенадцати фотках!

Когда актеры в течение двенадцати лет работают в одном и том же «офисе», их гримерки становятся их личным убежищем, местом, где можно скрыться, вздремнуть, покормить грудью, сцедить молоко или, ну, типа устроить бар.

Джонни Галэки. Когда в четвертом сезоне нас впервые продлили сразу на три сезона, я решил избавиться от коврового покрытия с кофейными пятнами в моей гримерке и переделать комнату. Но для этого мне пришлось просить разрешения. Что самое забавное, в Warner Bros., сказали, что я должен буду вернуть комнату в первоначальное состояние, когда сериал закончится. Я написал Warner Bros. ответ, заявил, что такому не бывать. Я очень горжусь этим письмом. (Смеется.) Но Кейли воспользовалась этим стократно и реально превратила свою гримерку в подобие номера принцессы в отеле Ritz в Париже.

Кейли Куоко. У меня была мать всех гримерок! Я дала себе волю, переделывая ее. Украсила розовым ковровым покрытием. Каждый творил в своей гримерке что хотел. Но моя явно была лучшей. (Смеется.) На самом деле нет, я просто хотела оказаться в сказке. Хотела сделать комнату, которая никогда бы не появилась у меня дома. Все было розовое, будто я принцесса Пенни. Я покрасила в розовый цвет дверь, положила розовый ворсистый ковер и поставила невероятный диван. У меня была гардеробная. И бар! Во время записи у меня постоянно возникали неприятности. Ну, не у меня лично, потому что я снималась внизу и слышала шум из своей гримерки. Мои подруги, моя тетя, моя мама! Они любили устраивать там вечера с вином для девчонок, но мне приходилось писать им со съемочной площадки: «Вас все слышат!» Они порой заставали съемки, но, вообще, предпочитали болтать в моей гримерке.

Джим Парсонс. Она фактически была двоюродной сестрой Эль Вудс[76] в том, что касается внешнего вида, стиля и обилия розового в гримерке.

Джонни Галэки. Гримерка Кейли выглядела так, будто кто-то расфигачил съезд стриптизерш.

Джим Парсонс. Однажды унитаз Кейли в ее гримерке засорился, и ей понадобился вантуз, но она была слишком гордая, чтобы позволить другим решать ее проблемы, и поэтому все сделала сама. Но мы все узнали об этом, потому что пришлось вызывать спецов. Позже в тот же день зашли рабочие и потребовали вернуть вантуз. Она наотрез отказалась: «Ни за что!» Не собиралась отдавать им вантуз! Поймите, по виду это был самый обычный вантуз за доллар с мелочью – деревянная палка с куском резины на конце, – но у них все было учтено. Думаю, им пришлось указать в документах, что «вантуз утерян» или «Кейли Куоко отказалась возвращать нам наш вантуз». Я не знаю, как в итоге все разрешилось. (Смеется.)

Кейли Куоко. Все так, и сейчас я выпускаю собственную линейку вантузов. «Вантуз Куоко». Я знаю, что нужно людям.

Кунал Нэйэр. У меня в гримерке в прямом смысле стоял телефон с дисковым набором. Вот такой старой была моя комната. Первые три года я ничего не делал, затем купил ковер, и стало лучше. А потом я снова все переделал, установил бар, потому что ко мне часто приходили друзья, и это стало общим местом сбора. Гримерка превратились в такую богемную комнату. Я держал там гитару, играл в свои видеоигры.

Джим Парсонс. Только через два или три сезона мы с Тоддом сделали капитальный ремонт и избавились от коврового покрытия, которому было бог знает сколько лет. Мне нужно было только кресло с откидывающейся спинкой, и больше ничего. Достал неплохой вариант карамельного цвета из очень недурственной искусственной кожи. Мне не разрешали такое поставить у себя дома, потому что Тодд ненавидит эти кресла, так что это был мой единственный шанс. (Смеется.) Хотя жизнь длинная, даст бог, посмотрим, как все сложится. Но я сидел в этом кресле каждый день.

Кунал Нэйэр. Комната Джима была очень чистой и гигиеничной. Как и у Саймона. А вот гримерка Кейли была похожа на Диснейленд. Много розового, блесток и хрусталя! Комната Майим выглядела именно так, как и должна выглядеть комната Эми Фарры Фаулер.

Майим Биалик. Я единственная так и не переделала свою гримерку. С самого первого дня и до окончания сериала у меня была мебель, купленная работниками Warner Bros. В буквальном смысле стоял девятидюймовый телевизор со встроенным видеомагнитофоном. Все говорили, что моя комната похожа на плохое общежитие колледжа! Когда я сцеживала молоко, на моей двери висела табличка «Работящая мать сцеживает». Думаю, Никки Лорри не раз случайно заходила ко мне в такие моменты! А еще на двери была моя фотография в детстве. Я девушка довольно скромная.

Мелисса Рауш. Большую часть съемок в сериале моя гримерка выглядела как вестибюль отеля в аэропорту. Будучи актрисой, которая пытается получить крупную роль, я не хотела сглазить, располагаясь в гримерке, как у себя дома. Затем в середине четвертого сезона я получила синие чехлы для унылого дивана, который там стоял, но они были не по размеру, и мне приходилось постоянно их поправлять. Каждый раз, прежде чем Джим садился, я говорила: «Подожди, дай поправлю покрывало», и в какой-то момент он заявил: «Я намерен сесть, но, пожалуйста, перестань сначала поправлять это нелепое покрывало». Вдобавок ко всему диван был дико неудобный, поэтому когда я забеременела, то решила наконец-то побаловать себя новым красивым удобным диваном. Единственная проблема заключалась в том, что он занимал всю чертову комнату.

Саймон Хелберг. Моя гримерка прошла несколько фаз, начиная с комнаты серийного убийцы, который остановился в Санта-Фе и снял номер в мотеле, прежде чем убивать дальше. Она была вся такая коричнево-бежевая, ужасного оттенка, ковер страшный: