Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн

Я попятилась и стала искать свою одежду. Чутье подсказывало мне, что я нахожусь в отеле: гостиничный номер можно сразу отличить от комнаты в частном доме. Номер был роскошный — мне пришлось долго шарить в разных шкафах, комодах и нишах, а потом повторить это еще раз, поскольку никакой одежды я не нашла. Полный осмотр, более тщательный, тоже ни к чему не привел. Ни клочка одежды — ни женской, ни мужской.

Волей-неволей я решилась позвонить управляющему, поделиться с ним своей проблемой, попросить его вызвать полицию и принести мне какой-нибудь халат или кимоно. Я стала искать телефон — но Александр Грэхем Белл, как видно, зря прожил свою жизнь.

— Да пес их возьми! Куда они засунули этот чертов аппарат?

— Мадам желает заказать завтрак? — раздался голос неведомо откуда. — Рекомендуем наш фирменный утренний стол: корзина с разнообразными свежими фруктами, несколько сортов сыра, вазочка со свежей выпечкой — свежие мягкие булочки, джемы, желе, сиропы, бельгийское масло. В меню также имеются молодые барлопы на вертеле, топленые яйца по-октавиански, копченый слинкер, фаркели в кисло-сладком соусе, баварский штрудель. Большой выбор обычных и шипучих вин. Неповторимое пиво «Штрайн». Кофе «моха», «кона», «турецкое, «проксима» — смесь или чистое. Все подается…

— Не нужен мне завтрак! — обрела я наконец дар речи.

— Может быть, мадам предпочтет наше «праздничное утро» — фруктовый сок на ваш вкус, свежевыпеченный рогалик, изысканный выбор джемов и варений, а также сытный, но горячий низкокалорийный напиток. В сопровождении последних известий, музыки или же в благодатной тишине…

— Я не хочу есть!

— Мадам, — озабоченно ответил голос, — я запрограммирован только на обслуживание блюдами и напитками. Переключить вас на другую программу? Служба уборки? Старший портье? Ремонтная служба?

— Дайте мне управляющего.

После короткой паузы я услышала:

— Обслуживание! Гостеприимство с улыбкой! Чем могу вам помочь? У вас возникли проблемы?

— Проблема в том, человек вы или машина?

— Неужели это столь важно? Пожалуйста, скажите, чем я могу вам помочь.

— Если вы не управляющий, то ничем. Так на чем вы работаете — на гормонах или на электронах?

— Мадам, я машина, но очень гибкого типа. В моей памяти хранится весь курс Прокрустова института гостиничного дела плюс досье на все, случившееся у нас до вчерашнего дня. Если вы изволите изложить свою проблему, я немедленно подберу прецедент и скажу, как можно ее разрешить к удовлетворению гостя. Итак, я вас слушаю.

— Если ты сию же минуту не соединишь меня с управляющим, то гарантирую тебе, что он разнесет топором твою ржавую башку и поставит вместо тебя аналоговый мозг Бэрроу-Либби. В твоем досье что-нибудь сказано насчет того, кто бреет цирюльника? Дурак.

На этот раз мне ответил женский голос:

— Контора управляющего. Чем могу служить?

— Заберите мертвеца из моей постели.

Пауза.

— Говорит хозяюшка Эстер. Чем могу служить?

— У меня в постели труп. Меня не устраивает подобный беспорядок.

Снова пауза.

— Эскорт Цезаря Августа, услуги на любой вкус. Если мы правильно поняли, у вас в постели умер кто-то из нашего персонала?

— Я не знаю, кто он, — знаю только, что он мертвый. Кто у вас занимается такими вещами? Горничная? Мусорщики? Гостиничный врач? Пусть заодно сменят простыни.

На этот раз мне включили музыку. Я прослушала две первые арии «Кольца Нибелунгов» и начала слушать третью.

— Расчетная служба, говорит мистер Мунстер. Этот номер предназначен для одиночного заселения. Мы должны будем взять дополнительную…

— Слушай, обормот, это же труп. Как можно брать с трупа плату за проживание? Между прочим, его кровь капает с постели на ваш ковер. Если не пришлете кого-нибудь прямо сейчас, ковер будет испорчен.

— За порчу ковра взимается штраф. Это выходит за рамки обычного износа.

— Р-р-р…

— Простите?

— Я сейчас подожгу занавески.

— Занавески не воспламеняются. Однако я записываю вашу угрозу на пленку. Согласно положению о гостиницах, раздел семь дэ…

— Уберите отсюда этого мертвеца!

— Минутку. Соединяю вас со старшим портье.

— Я пристрелю его, как только он войдет в дверь. Я кусаюсь. Я царапаюсь. У меня пена изо рта. Мне надо успокоиться.

— Мадам, пожалуйста, успокойтесь. Мы гордимся своим…

— А потом я спущусь в ваш кабинет, мистер монстр Мунстер, стащу вас с вашего стула и сяду на него сама, а вас перекину через колено и сдерну штаны… Я вам не говорила, что я с Гаммы Геркулеса? Две с половиной g — мы таких, как вы, на завтрак едим. Так что оставайтесь на месте, чтобы мне не пришлось за вами гоняться.

— Мадам, с сожалением должен сказать, что вы не можете сесть на мой стул.

— Хотите пари?

— У меня нет стула; я надежно приделан к полу. А теперь я должен проститься с вами и передать вас нашей охранной службе. В ваш счет будут включены дополнительные пункты. Желаю приятно провести у нас время.

Они явились слишком быстро — я еще смотрела на те огнестойкие занавески и раздумывала: использовать мне их, как Скарлет О'Хара использовала портьеры Тары[53], или ограничиться тогой, как Юнис в «Последних днях Помпеи» (или это из «Камо грядеши»?) Тут они и ввалились: местный доктор, местный сыщик и местный вышибала (последний с тележкой). За ними толпились еще какие-то личности, и вскоре из собравшегося народа уже можно было свободно набрать две команды.

Напрасно я беспокоилась о том, что голая — никто на меня и внимания не обращал, даже обидно. Джентльмены обязаны хотя бы ухмыльнуться. Уместны были бы также свист, улюлюканье и прочие знаки внимания. Иначе женщина теряет уверенность в себе.

Возможно, я слишком чувствительна — но с тех пор, как мне минуло полтораста, я каждое утро с немым вопросом изучаю себя в зеркале. В толпе, которая вломилась ко мне, была только одна женщина. Оглядев меня, она фыркнула, отчего мне сразу стало легче.

Потом мне вспомнилось кое-что. Когда мне было двенадцать, отец сказал мне, что у меня будет много хлопот с мужчинами.

— Отец, вы, видно, последнего ума лишились, — сказала я. — Я же некрасивая. Мальчишки в меня даже снежками не кидаются.

— Попрошу повежливей. Это неважно, что ты некрасивая. Все дело в том, как от тебя пахнет, дорогая моя дочка. Тебе следует почаще мыться… иначе в одну прекрасную ночь тебя изнасилуют и убьют.

— Я моюсь каждую неделю! Сами знаете!

— В твоем случае этого недостаточно. Запомни мои слова.

Я запомнила и убедилась, что отец знал, о чем говорит. Когда мне хорошо и я счастлива, от меня пахнет, как от кошки в марте. Но сегодня мне было плохо. Сначала меня напугал мертвец, потом машины своим вяканьем вывели меня из себя — а это дает совсем другой запах. Кошка, которой неохота, может спокойно пройти через целое сборище котов, и никто ее даже не заметит. Как не замечали меня.

С моего почившего партнера сняли простыню. Доктор осмотрел труп, не прикасаясь к нему, потом пригляделся повнимательней к жуткой красной луже, в которой тот лежал, нагнулся, понюхал, а потом — у меня мурашки пошли по коже — обмакнул в нее палец и попробовал на вкус.

— Попробуйте вы, Адольф. Послушаем, что вы скажете.

Его коллега (по моему предположению) тоже попробовал на язык кровавую жижу.

— Хейнц.

— Нет, Скиннер.

— При всем моем уважении к вам, доктор Ридпат, вы испортили себе вкус дешевым джином, который поглощаете в больших количествах. В скиннеровском кетчупе соли больше, и это убивает изысканный вкус томата. Вы не чувствуете разницы из-за своих дурных привычек.

— Десять тысяч, доктор Вайскопф? Поровну.

— Будь по-вашему. Как вы думаете, что послужило причиной смерти?

— Не пытайтесь подловить меня, доктор. Причина смерти — это ваша забота.

— Остановка сердца.

— Блестяще, доктор, блестяще. Но отчего оно остановилось?

— В случае судьи Хардейкра вопрос уже несколько лет скорее стоял так: отчего он еще жив? Прежде чем высказать свое мнение, я должен положить его на стол и вскрыть. Может быть, я поторопился. Может быть, окажется, что у него вообще не было сердца.

— Вы хотите его вскрыть для того, чтобы это выяснить, или для того, чтобы он уже наверняка не ожил?

— Что-то здесь шумно. Оформляйте передачу тела, и я отправлю его в морг.

— Давайте форму 904, я заполню. Главное, не показывайте эту дохлятину гостям. В гранд-отеле «Автуст» никто не умирает.

— Доктор Ридпат, я умел улаживать подобные дела, когда вы еще корпели над своим дипломом.

— Уверен, что умели, Адольф. Сыграем после в лаунболл?

— Хорошо, Эрик, спасибо.

— А потом пообедаем. Зенобия будет вас ждать. Я заеду за вами в морг.