Изнанка - Ян Войк

– Здесь – нет, но если отходишь от станции, тут же начинают таять, как обычные свечки.

– Понятно.

Повисла неловкая пауза, никто не знал, что сказать.

– Ладно, – встрепенулась Людмила. – Чего тянуть. Долгие проводы – лишние слёзы. Езжайте. Удачи вам! Очень интересно, чем же у вас всё закончится. Может, заскочите на обратном пути – расскажете, как прошло.

– Нет уж, спасибо, – Милавин провёл рукой по серебрящимся сединой волосам. – Я теперь в метро ни ногой.

Дружный смех всей компании немного разрядил обстановку.

– Ну ещё бы, – Людмила первая подошла к гостям и пожала мужчинам руки, а вышедшую обратно из поезда Сашку потрепала по волосам и поцеловала в щёку. Михаил и Дима тоже подошли для рукопожатия. Лена, смаргивая навернувшиеся слёзы, чмокнула в щёку всех троих уезжающих. Остальные обитатели станции лишь кивали на прощание.

– В кабину идти? – спросил Иван.

– Нет, – откликнулся ему Михаил. – Он едет сам. Так что занимайте любое понравившееся вам место.

– Только второй вагон не советую, – Дима негромко рассмеялся. – Из личного опыта.

Эту шутку никто особо не поддержал, только Михаил невнятно хрюкнул, да Лена улыбнулась из вежливости.

– Езжайте, – махнула рукой Людмила.

Сашка, а следом за ней Иван и Андрей вошли в вагон и расселись на мягких сидениях. Милавин отметил, как чужеродно смотрится Поводырь во всей своей снаряге и с автоматом на коленях в обычном вагоне метро. Хотя, наверное, сам он тоже выглядел не лучше.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Парк Культуры», – объявил женский голос. И поезд тут же выполнил это обещание, а потом чуть дёрнулся и плавно начал набирать ход. Лица стоявших на платформе обитателей станции поползли влево, перескакивая из одного окна в другое, пока вовсе не скрылись из виду, заслонённые следующим вагоном. Но перед этим кто-то из них – кажется, Дима – успел вскинуть руку в прощальном жесте…

За окнами лежала абсолютная темнота. Никаких отсветов или лампочек. Туннель был мёртв. Весь свет, вся энергия, вся жизнь сосредоточились внутри поезда, что мчался сейчас по пустым перегонам. Станция «Охотный ряд», которую они пролетели без остановки, тоже стояла без света. То, что состав на короткое время вырвался из туннеля, было понятно только по вдруг изменившемуся гулу ветра да по неясным силуэтам каменных колонн, промелькнувших за окнами. Милавин представил, как это выглядит со стороны: тёмная, заброшенная станция, на которой, вроде бы, нет ни души и вдруг с нарастающим гулом и грохотом врывается ярко светящийся изнутри поезд. Машиниста нет, состав мчит сам собой, да и вагоны практически пустые, если не считать двух мужчин и девочку. Не снижая скорости, поезд проносится мимо колонн, поднявшийся ветер волочит по полу разный мусор, газеты, жестяные банки, обрывки объявлений. А потом состав снова ныряет в туннель, ещё несколько секунд и вот он уже исчез, как будто его и не было, станция опять погружается во тьму… Настоящий поезд-призрак.

Сашка вся находилась во власти любопытства. Она с ногами залезла на одно из кресел и прилипла к окну, силясь рассмотреть что-нибудь в проносящейся там темноте. Врывавшийся сквозь открытую форточку поток ветра трепал ей волосы и полы одежды, но девочка не обращала на это ни малейшего внимания. Такая беспечность никак не могла понравиться Андрею.

– Саша, сядь, пожалуйста, рядом со мной, – попросил он, отвлёкшись от своих мрачных фантазий.

– Папа, всё хорошо. Нам ничего не угрожает, я же чувствую, – девочка даже не оглянулась в его сторону.

– Саша, отойди от окна и сядь, – уже потребовал Милавин, под сердцем иррациональной кошкой скреблась тревога.

– Ну, папа… – на этот раз она повернулась к нему и вскинула брови домиком.

– Сейчас же!

Сашка спрыгнула на пол подошла к нему и плюхнулась на диван. При этом она демонстративно смотрела в дальний конец вагона.

«Обиделась, – понял Андрей, – Но, по крайней мере, отошла от этого чёртового окна. Откуда у меня ощущение, что должно случиться что-то очень плохое? Ведь ещё пять минут назад ничего не было. А теперь буквально места себе не нахожу… Что может произойти? Да что угодно!»

Милавин проверил обручальное кольцо у себя на пальце. Оно свободно проворачивалось и легко снималось, практически не застревая даже на фаланге. Значит, опасности действительно нет. Тут что-то другое…

«Надо закрыть эту проклятую форточку, пока через неё не влезла какая-нибудь местная тварь», – решил он и уже начал подниматься со своего места, но Иван остановил его.

– Что там за просьба?

– Что?

– Людмила сказала своим, что ты согласился выполнить их просьбу. Что они хотели?

– А это… Они попросили меня передать письма их родным, тем, кто остался по ту сторону.

– То есть, живым?

– Да.

– И много писем?

– Э-э-э, семь. А что?

– Ничего у тебя не получится, – отрезал Иван. – Лучше сразу их выбрось.

– Почему? – Андрей был удивлён.

– Ты можешь что угодно перетащить оттуда сюда. Еду, оружие, даже письма. Но обратно эта схема не работает. Всё исчезнет во время перехода.

– Гм… Да, об этом я не подумал…

– Избавься от них, – в голосе Ивана угадывался приказной тон.

– Не могу. Я обещал Людмиле.

– Ты не сможешь их передать.

– Тогда выучу их наизусть, – пожал плечами Милавин. – Каждое письмо. А при встрече передам всё на словах.

– Ну да, – Поводырь усмехнулся. – Дай хоть посмотреть, что там понаписали. Может смогу чем помочь.

Андрей вытащил клетчатые тетрадные листочки из внутреннего кармана кожаной куртки и передал их Ивану. Тот некоторое время перебирал их в руках, читая фамилии, адреса и номера телефонов, Милавин тоже заглядывал сбоку. На одной из записок подчерк был особенно мелким и убористым.

– Темно тут, – буркнул Иван, а потом рывком поднялся на ноги и сделал шаг в сторону окна. Андрей тоже вскочил, но остановить напарника уже не успел. Поводырь вытянул руку и одним движением вышвырнул все семь писем в открытую форточку. Ещё на какую-то долю секунды белые листочки с бахромой рваной перфорации мелькнули за окном, а потом исчезли в темноте. Поезд мчался дальше.

– Зачем?! Какого хрена?! – это были первые слова, которые вытолкнул из себя Милавин, едва снова обрёл дар речи.

– Считай, что я оказываю тебе услугу, – тихо и очень спокойно ответил Иван, снова садясь на своё место.

– Шёл бы к чёртовой матери с такими услугами! Ублюдок!

Иван промолчал, подтягивая ремень на автомате.

– Объясни! Зачем?! – Милавин шагнул к нему. Он был готов схватить напарника за шкирку и трясти, что есть сил, пока тот не ответит.

Поводырь поднял на него взгляд, и Андрей тут же остановился, но не отступил.

– Что это значит?!

Пару секунд они молчали, шёл поединок глазами, никто не хотел уступать. В конце концов, Иван вздохнул.

– Ладно. Только успокойся и сядь уже куда-нибудь.

– Ты не ответил на вопрос, – Милавин не двинулся с места.

– Ну, хорошо, – он откинулся на спинку дивана и смотрел снизу вверх. – Как ты думаешь, что сказали бы их родственники, когда ты явился бы к ним с посланием от мёртвых? Они бы тебя отблагодарили? Или потащили бы в суд? А может, в дурдом? Как считаешь?

– Поначалу не поверили бы. Но в письмах, наверняка, было много личного. Чего-то такого, что знали только они и погибший. Это убедило бы их.

– Не думаю, что там было много таких вещей. Скорее одни эмоции. Но даже если бы тебе нашлось, что сказать, тебе бы никто не поверил. В лучшем случае, они бы послали тебя на хрен. А в худшем привлекли бы к ответственности через суд. А оттуда недалеко и до психушки.

– Такое, наверное, тоже могло бы быть, – вынужден был признать Милавин. – Но я всё-таки считаю, что мне поверили бы.

– Один или два, – покачал головой Иван. – Но не все. Люди не хотят ничего знать об Изнанке. Сотни лет назад они отгородились от неё. Убедили себя, что ничего такого нет и быть не может. А если ты попробуешь переубедить их, то получишь соответствующий диагноз. Поверь, я-то знаю…

– Откуда? – вопрос вырвался бездумно, сам собой.

– От верблюда! – едва ли не рявкнул Поводырь и отвернулся в сторону, давая понять, что разговор окончен. Но всего через секунду-другую не выдержал и снова заговорил. Его словно подменили, от прежнего спокойного и холодного Ивана не осталось и следа. Нет, он не кричал, не размахивал руками, но говорил торопливо, зло кривя губы, сплёвывал слова, как будто они жгли ему рот.

– Думаешь, я сам ушёл из армии? Как бы не так. С обожжённой мордой можно и дальше воевать, дай дороги. А не хочешь воевать, так пристроят инструктором в центр подготовки или при штабе осядешь. Был бы человек, а должность найдётся. Но если протекла крыша, то в армии делать нечего. Такого надо срочно отправлять на пенсию по инвалидности. Чёрт возьми! Да в любом штабе полно безмозглых идиотов, которые только места в кабинете занимают. Но даже у них, наверное, хватило бы ума не рассказывать после контузии о волках, лизунах и о босой девке в сарафане…