Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.] - Эдуард Фикер

Ничуть не меньше интересовал Экснера и второй щитовой затвор, через который некогда пускали воду в протоку на мельничное колесо. Либо его в последние годы ремонтировали, либо мельник использовал при постройке более качественный материал, а может, поработал получше, но только доски были пригнаны плотно, и вода переливалась через край; впрочем, затвор был низкий.

— Товарищ надпоручик, а кто следит за этими затворами? — спросил Экснер.

Надпоручик глянул во двор мельницы. У сарая какой-то старик колол дрова.

— Ну… я не знаю…

— Пойдем спросим, — решил Экснер и направился к старику. — Бог в помощь!

— День добрый. — В одной руке старик держал топор, другой поглаживал жесткую стерню усов, так что она даже поскрипывала. — Вам что-нибудь нужно?

— Вы случайно не знаете, кто смотрит за этими затворами? Поднимает их, спускает воду…

Дед засмеялся:

— Как же, знаю. Мой зять.

— Он дома?

— Что вы. На работе. Он работает с шести утра. А что вам надо, молодой человек?

— Мне бы надо, пан… как вас зовут? Моя фамилия Экснер.

— А я Гамел, — подал ему руку старик.

— Прекрасно, пан Гамел. Мне бы надо… Перекрыть воду. Чтобы она не текла ни в протоку, ни в ручей.

— Ишь ты, что надумал, — засмеялся дед, поглядывая в сторону ворот, где его больше всего интересовал надпоручик Чарда, который был в форме. — Да тогда рыбаки пришибут тебя, парень. У них в протоке и в ручье молодь форели.

— Мне ненадолго.

— Развлечься захотелось? — спросил старик. — Просто так, для потехи, да?

Михал Экснер подмигнул ему:

— Конечно, для потехи, пан Гамел.

— Ну-ну. — Дед отложил топор и почесал затылок. — Дело непростое. Приток воды большой. Между нами, зять мой только числится тут. А то мне бы урезали пенсию. Зять в этом и не смыслит ничего. Слушай, а надолго ты хочешь остановить воду?

— На два-три часа. Смотря по обстоятельствам. Если там не очень много ила…

— В ручье совсем нету. А в протоке течение слабее. Там ила хватает. Можно бы ее прополоснуть. Правда, шуму потом будет много.

— Нет, нет. Это нам ни к чему — сначала выпускать из пруда всю воду сразу, а потом перекрывать.

— Значит, хочешь только чуточку увеличить сток. А потом часа на три перекрыть… Если сейчас начну, тебе придется подождать с часок, а то и больше. Смотря по тому, какой сток ты мне разрешишь.

— Не очень большой, пан Гамел.

— Поглядим. Ну, я пошел за крюком.

Экснер отправился вместе с ним, а по дороге спросил:

— Вы здесь работали, пан Гамел?

— Нет, парень. Эта мельница принадлежит мне уже не помню сколько лет. Мы владельцы в четвертом колене.

У затворов они конкретно договорились обо всем, до малейших подробностей: через какой затвор пускать больше воды, через какой меньше, когда в протоку, когда в русло ручья.

Экснер поблагодарил пана Гамела. На минуту Экснер задержался у затвора протоки, который был ближе к дороге в парк — прямо возле самой каштановой аллеи. Опершись о перила, он наблюдал, как запенилась вода под затвором.

— Первый случай в моей практике, пан Гамел, — заметил он, — чтобы для меня сделали что-то, даже не спросив зачем.

— Я, парень, слава богу, еще из ума не выжил. Ты поймаешь его?

— Не знаю, пан Гамел. Это был кто-то из опольненских. Почти наверняка. Вы мне ничего не посоветуете?

Гамел покачал головой.

— Не могу, парень. Даже ты не знаешь, кто он, а ведь немало уже повидал таких. Я-то ни одного не встречал… Насчет Коларжа ты не уверен, а?

— Нет.

— Твоя правда. Насчет него… Я бы тоже не поверил, что он убийца. Гляди-ка, тебе уже машут…

— Ну, спасибо. И до свидания, пан Гамел.

— Пока, парень. Как возьмешь его, заглядывай. У нас красиво. — Он засмеялся. — Мельница с центральным отоплением. Ну, да что поделать. Времена такие. И выпьем за это. Моя горница вон там, наверху. Где цветы. Любуюсь прудом из окошка.

— И водяными.

— А как же. Их здесь четверо.

Все собрались у ворот парка. Пруд сверкал голубизной, высокий тростник на дальнем берегу покачивался от легкого утреннего ветра. Наверху по ложбине через луга и поля со свистом проносились автомобили по шоссе Опольна — Дворы — Мезиборжи.

Трубка у надпоручика Влчека курилась великолепно, он попыхивал, оглядывая лощину и всю местность, прилегающую к парковой ограде. Надпоручик Чарда, засунув руки за ремень, смотрел в парк, туда, где было найдено тело. Фуражку он надвинул на лоб, чтобы солнце не слепило глаза. Поручик Беранек уселся на выступ ограды, оперся локтями о колени и устремил взгляд на камешки под ногами, видимо о чем-то размышляя. Капитан Экснер не спеша подошел к ним, заложив руки за спину.

— Давайте быстренько подведем итоги, — сказал он. — В субботу вечером пани Калабова выстирала скатерть, залитую красным вином, и повесила ее сушить на балюстраду во внутреннем дворе. К утру скатерть исчезла. В субботу около одиннадцати вечера двое свидетелей еще видели эту скатерть. Другие двое видели, как по лестнице с внутреннего двора в парк спустился человек с белым свертком. Предположим, что это был убийца. Предположим, он на время спрятал топор под лестницей, чтобы тот не мешал ему при ограблении и опустошении квартиры Рамбоусека. Этот человек и взял скатерть. Пока мы еще не знаем зачем, но можем сделать предположение. Мы можем предполагать, — продолжал Экснер, указывая на каштановую аллею, — что убийца шел этой дорогой, чтобы вернуть топор, или направлялся домой. Так?

Все кивнули.

— Мог он пойти другим путем?

— Вряд ли, — заметил Влчек. — Маловероятно. В конечном счете этот путь самый безопасный. По аллее, между деревьями. Тот, кто хорошо знает эти места, мог бы пройти и там, — он указал на пруд, — тропкой, которую отсюда не видно, да есть одно «но»: в ясную ночь его было бы видно как на ладони, а в темную там даже местный заблудится. Значит, убийца положил топор в сарай той же ночью? И больше никуда не пошел? А может, отнес его утром? На следующий день. Если преступление совершил кто-то другой, не Коларж.

— Вряд ли, — возразил Беранек. — Он бы тоже постарался как можно скорее избавиться от такой вещи.

Экснер взглянул на надпоручика Чарду. Тот согласно кивнул.

— Очевидно, преступник пошел с топором прямо сюда. Ведь это самое простое.

— Логично, — сказал Экснер. — Ночь, безлюдно, половина двенадцатого. В Опольне на площади уже в десять ни души, ну а тут… Вероятность встретить прохожего есть, но она минимальна. В конце концов, в случае необходимости тут можно… пойдемте-ка медленно, как, видимо, шел он… да, тут можно спрятаться. За дерево, в кювет. Трава высокая, если в нее лечь, никто не увидит, даже днем. Весьма правдоподобно, что преступник нес топор, скатерть и что на нем была та самая одежда, в которой он совершил убийство и громил квартиру Рамбоусека…

— Конечно, — поддержал Влчек. — В парке он бы переодеваться не стал. Разве что…

— Разве что?

— Отсиделся где-нибудь в укрытии. Час-другой. Выждал. А заодно и переоделся.

— Возможно. А одежду оставил в парке?

— Нет, не оставил, — проговорил надпоручик Чарда. — По крайней мере здесь, в радиусе трехсот и даже пятисот метров. Скорее уж чуть дальше, вверх по течению ручья.

— А закопать одежду он не мог?

— Мог, — сказал Беранек, — но это маловероятно. Переодеться — это точно! В общем, я думаю, он взял скатерть потому, что ему пришло в голову… сделать узелок. Сверток. Чтоб удобнее было нести одежду. И ботинки. Словом, вещички. Для того ему скатерть и понадобилась. И по-моему, этот факт можно принять как бесспорный.

— Пожалуй, — проговорил Михал Экснер с удовлетворением. — У него должна была быть запасная одежда, чтобы переодеться… По-вашему, он потащился с ней в парк?

— Черт его знает! — возразил Влчек. — Ну, вот что! Хватит выдумывать версии. Возьмем самую правдоподобную: преступник надел костюм, а поверх него — второй. Верхний он снял в укромном месте и до поры до времени спрятал. Ботинки он мог сунуть в карманы. Взял орудие преступления и пошел. Верхний костюм, скорее всего, его, собственный; он ведь мог встретить кого-нибудь — хотя бы жертву, — а непривычная одежда возбуждает подозрение. Даже в темноте. Так что он накинул плащ или что-то в этом роде. Сделал свое дело, вернулся…

— Отнес на место топор, — вставил Экснер.

— Допустим, отнес топор… Я понимаю, ты все еще сомневаешься, что Коларж убийца. Ну ладно, он переодевается. Сложил все, в чем был, в узел, а узел — в ручей. Или в пруд. — Надпоручик Влчек умолк, раскуривая погасшую трубку. — Однако, — пробормотал он с трубкой в зубах, — ил тут, может быть, совсем бездонный, и мы перемажемся как чушки. Спустим пруд? А дальше что? А если он утащил узел? Хотя бы домой?