Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.] - Эдуард Фикер

— Понимаю, — сказал хирург. — Вопрос стоит так: что я делал от пол-одиннадцатого до, скажем, полдвенадцатого.

— Совершенно верно.

— Вы, наверное, удивитесь… — Он запнулся, потом тихо рассмеялся. — Хотя вряд ли вас удивишь. Мы шли в больницу.

— Вы оба?

— Да.

— Одни?

— Одни.

— Каким путем?

— Через парк.

— Значит, через парк. И вдоль пруда. И мимо мельницы.

— Да, — подтвердил Гаусер. — Потом наверх, на площадь…

— Напрямик?

— Да ну? Вы и этот путь знаете? — удивился Гаусер. — Нет, не напрямик. По улице.

— Мостовая там — булыжная.

— Да, по улице, — подтвердил Гаусер. — И простились прежде, чем вышли на площадь. Ольга пошла…

— Минутку. Это барышня скажет мне сама. А вы?

— Прямо через площадь в больницу.

— Куда вы явились около половины двенадцатого.

— Да, около того. Я машинально взглянул на часы в проходной, но они неточны.

— Благодарю вас, пан доктор, — сказал капитан Экснер. — А теперь вы, барышня. Вы простились с доктором и вернулись в замок. Или нет?

— Вернулась. Боковой улочкой. Той, короткой, что идет от угла площади. Я пошла прямо домой. Отперла ворота…

— Где вы носите двухфунтовый ключ?

Она засмеялась:

— В руке.

— Хорошо. Стало быть, вы открыли ворота…

— И пошла прямо к себе, спать.

— А что скатерть?

— Не знаю. Нет. Врать не стану… Я не посмотрела на балюстраду. А у пана Рамбоусека еще горел свет.

— Это не показалось вам странным?

— Вовсе нет. Я решила, что он вернулся из «Лесовны». Он ходил туда почти каждую субботу.

— Если я вас не задерживаю, — сказал капитан Экснер удовлетворенно, — мы повторим еще разок… Послушайте, пан доктор!

— Да?

— Вы не угостите меня сигаретой?

— Само собой. Только идите сюда. У меня тут пепельница. Вообще-то здесь курить нельзя.

На стене за спиной Гаусера блестело венецианское зеркало. Ольга Домкаржова, закутавшись в простыню, спустила босые ноги с постели и присоединилась к курильщикам. Княгиня Беатриче, особа весьма чопорная, помешалась бы, увидав их.

— Значит, так, — начал капитан Экснер о присущей ему педантичностью. — Попробуйте еще раз все вспомнить. Вы спустились из внутреннего двора в парк по лестнице, Идя к лестнице, вы ничего не заметили?

Оба ответили отрицательно.

— По какому крылу лестницы вы шли?

— По левому, — сказала она, — западному.

— Почему вы избрали именно этот путь? Почему именно по западному?

— Это естественно, — ответила Ольга. — Ведь мы шли к выходу из парка.

— А когда спускались по лестнице, ничего не заметили? Скажем, какие-нибудь звуки? Людей? Вы никого не встретили? Ведь через парк возвращаются из «Лесовны».

— Так поздно мало кто ходит, — ответила она. — Чаще идут на станцию, чтоб успеть на вечерний дизель до Подгорья. Впрочем, кое-кто порой ходит. Рамбоусек ходил. Но в тот вечер я ничего не слышала.

— А вы? — спросил Экснер доктора Гаусера.

— Тоже ничего. Мы никого не видели. Всю дорогу.

— Возвращаясь к замку, я встретила пьяного пана Штрунца. Он по субботам всегда пьян. И не только по субботам. И еще какого-то мужчину с девушкой. Я их не очень рассматривала. Они, видимо, шли из кабачка.

— Пока вы шли парком, вы время от времени останавливались…

— Не очень часто, — сказал Гаусер. — Если прикинуть…

— Знаю, — кивнул Экснер. — Выходит, как раз. Точно так же у меня выходит, что именно тогда, когда вы были в парке, именно в ту минуту… — Он замолчал.

— Что? — опасливо спросила Ольга. — Что в ту минуту?

— Именно то, — заметил он сухо, — о чем вы думаете.

— Иисусе, — прошептала она, и огонек ее сигареты заколебался.

Доктор Гаусер тщательно раздавил в пепельнице окурок. Твердой рукой, как и подобает хирургу.

— У нас нет алиби, — сказал он. — Мы были там. И все же вы, кажется, не подозреваете нас.

— Ошибаетесь, — ответил капитан Экснер. — К сожалению, я не могу не подозревать вас.

— А вы смелый, — заметил Гаусер.

— Почему? — удивился Экснер.

— Прийти сюда, к нам…

— Вы должны принять во внимание, пан доктор, — возразил Экснер приветливо, — когда я шел к вам, я знать не знал о том, куда вы ходили, и, следовательно, не предполагал, что мне надо опасаться.

— Ваша правда. Что дальше? — сухо спросил Гаусер.

— Завтра, каждый в отдельности, вы продиктуете свои показания для протокола. Вы оба под подозрением, но я не вижу необходимости арестовать вас.

— У вас удивительная манера шутить, доктор, — заметил Гаусер.

— Видите ли, к сожалению, это скорее усталость, чем юмор. Да, еще говорят, вы симпатизировали Рамбоусеку.

— Ну, я, пожалуй, любил старика, — сказал Гаусер сдержанно.

— За его живопись, за характер, за то, что он для вас сделал?

— Он ничего для меня не делал. Я починил ему руку. Два пальца. Он не мог нахвалиться, что рука в порядке, как прежде. Пытался всучить мне бутылку, я не взял. Сказал ему, что купил бы у него картинку. Он предложил зайти и выбрать. Я зашел, выбрал две и спросил, сколько за них должен. Он сказал, двести крон. За каждую по сотне. При встрече мы всегда перебрасывались парой слов. А в маленьком городе люди все замечают.

— Я, в общем, даже любила его, — сказала Ольга Домкаржова, — но никогда с ним не разговаривала, мы только здоровались. Он знал про нас. — Она замолчала.

— Продолжайте, смелее, — мягко подбодрил капитан Экснер, — запутывайтесь в свои сети.

— Он знал про нас. Как-то раз подмигнул мне и тихо спросил: «Ну что, придет пан доктор?»

— Вот-вот, — добавил Гаусер. — И если уж начистоту до конца, то однажды он мне сказал: «Да, девочка что надо». И было ясно, кто эта девочка: мы стояли на площади, а Ольга шла прямо к нам.

— Что-то не похоже на ворчливого старика.

— Да не был он ворчливым, — возразил Гаусер. — Нелюдимый немного. Рассеянный, непостоянный, беспокойный.

Капитан Экснер вздохнул.

— Час поздний. У вас впереди ночь. Расстанемся и пока не будем делать никаких выводов. В отделение завтра не ходите. Если понадобится, я вас вызову. Само собой, каждого в отдельности. — Он осторожно погасил сигарету. — Надеюсь, я не заблужусь.

— Вам не надо идти в обход. — Ольга, придержав простыню, соскользнула с постели. — Пойдемте. Вон те двери ведут прямо в лоджию. А на лестнице не заперто.

— Спасибо и извините меня. Такая служба…

Капитан Экснер вышел в теплую лунную ночь.

В погребке он уселся к столу и положил ключ перед Эрихом.

— Благодарю. А куда делся пан доктор Медек?

— Пошел спать, — ответила Лида Муршова. — Ты его не встретил?

— Да нет. — Экснер медленно поднял рюмку. — Люди, я умираю с голоду. А здесь ничего приличного уже не дадут. У пана доктора Медека есть ключ от замка?

— Нет. Он всегда берет его утром у пани Калабовой. Ты что, так все время и будешь о чем-то спрашивать?

— Значит, он оскорбился. — Экснер почти залпом выпил вино. — Бедняга… Пан старший!

— И всегда-то ты все знаешь, — недовольно заметила Лида, — Ему не понравилось, что я понесла тебе коньяк.

— Ничего, это пройдет, — тихо засмеялся он, — если ты захочешь.

— Не захочу, — возразила она.

— Пан старший официант… Мне бы чего-нибудь поесть. Чего-нибудь… А может, и не чего-нибудь, а поосновательней, только поскорей.

— Извольте, можете выбрать из холодных закусок.

— Только не холодное.

— Тогда, если угодно, свиная отбивная с гарниром…

— И больше ничего?

— Весьма сожалею… — Старший официант был молод и смотрел дерзко. Экснеру он не понравился. — Уже поздно.

— Какой гарнир?

— Что, простите?

— Я спрашиваю, — устало сказал Экснер, — какой гарнир к отбивной.

— Обычный.

— Повар еще там?

— Он уже кончает, но отбивную…

— Скажите ему, пусть даст на гарнир печеные яблоки.

— Простите?

— Пусть подаст к отбивной печеные яблоки. Если он настоящий повар, то поймет. А ты не хочешь попробовать, Лида?

— Хочу.

— Тогда две отбивные.

Усатый «ирландец» поднес к губам саксофон. Длинноволосый парень тронул клавиши.

— Лида…

— Да?

— Немного движения перед едой не повредит. Тем более что у нас уже есть опыт.

После полуночи они вышли на площадь перед погребком. К стволу старой липы устало прислонился мужчина. Заметив их, он поднял голову. И, вытянув руку, поднял указательный палец.

— Эй!.. Эй!.. — повторял он настойчиво. — Эй!.. — Он опустил голову. — В замке привидения!

— Ну конечно, — согласился Экснер. — В этом никто не сомневается.

— Нет, вы подумайте! — Мужчина махнул рукой в сторону замка. — Я точно знаю.