Поединок чести - Рикарда Джордан

Во дворе замка Нарбонны граф де Фуа собирал юных рыцарей, чтобы защитить ворота Монтульё от воинов Ги де Монфора. Несмотря на все старания жителей города, эта часть городской стены еще не была полностью восстановлена, и теперь следовало прежде отбить атаку крестоносцев, а затем защищать рабочих, которые укрепляли ворота.

Дитмар как раз спешился с помощью двух оруженосцев и с усмешкой наблюдал за тем, как залившийся краской Ханзи принимал от малышки Эсклармонды простой вязаный пояс в качестве знака дамы. При этом девушка покраснела еще сильней и не знала, на что обратить взгляд.

— Зачем вам знак от меня? — неуверенно спросила Эсклармонда. — И подходит ли он вообще? Это лишь старый пояс, разве знак… Дама ведь носит шелковые рубашки и шерстяные платья, а платок, который она отдает рыцарю, должен пахнуть розами.

Ханзи бросил на девушку взгляд, полный любви и восхищения.

— Моя… гм… госпожа…

Дитмар едва удержался, чтобы не рассмеяться. Ханзи еще никогда не пробовал себя в искусстве учтивых речей, и, похоже, это давалось ему с трудом.

— Если вы его… носили на теле, то грубейшее… полотно становится шелком и бархатом. Для бестолочи и глупца это, может быть, всего лишь старый пояс, но для меня это… э-э… приятнейшие оковы.

Маленькое загорелое лицо Эсклармонды просияло улыбкой. Между тем она больше не носила крестьянское одеяние, Мириам позаботилась о том, чтобы одна из младших девочек отдала ей простое домашнее платье. Эсклармонде было лет шестнадцать-семнадцать, но она была невысокой и изящной, словно фея.

— Она джинн, — улыбнулся Авраам, который также наблюдал за попытками ухаживания Ханзи, — как сказали бы мавры.

Он также присоединился к рыцарям, причем в своем мавританском наряде и с кривым мечом выглядел весьма необычно. Однако как воина его недооценивать не следовало. Еще в детстве сын торговца научился обращаться с оружием, — хотя для евреев это было запрещено законом, купцы не придерживались этих предписаний. Ведь во время своих путешествий они подвергались всевозможным опасностям и не собирались оставаться беззащитными. В то время как большинство из них весьма неохотно упражнялись в боевых искусствах, жаждущему приключений Аврааму всегда больше нравилось ездить верхом и размахивать мечом, чем учиться считать и осваивать иностранные языки. Он ужасно говорил на иврите, зато был обладателем лошади и всевозможного оружия, от большого меча до изящного кривого клинка.

— И как джинн она, похоже, сумела очаровать твоего рыцаря Жана, — сказал Авраам, остановив свою расторопную кобылу возле боевого коня Рюдигера. — Знает ли он, что может лишиться своего титула и звания, если женится на девушке из народа?

Рюдигер пожал плечами. Его не слишком заботили проблемы боевого товарища, поскольку сам он не отрывал глаз от юной красавицы. Темноволосая Женевьева с горящими глазами наблюдала за двумя взволнованными юными девушками из крепости, которые, покраснев от смущения, как раз прощались со своими возлюбленными рыцарями.

— Скорее нет, — все же ответил Рюдигер. — Причем ему, возможно, это все равно. То, как он на нее смотрит… Но мне кажется, не все так печально. Король Франции обязан ему своей жизнью, так что он подумает, прежде чем отобрать у него титул и владения. — Ханзи как раз прятал необычный знак Эсклармонды ближе к сердцу, под латы, а вот Рюдигер не мог отвести глаз от Женевьевы. Похоже, она не была близка ни с одним из рыцарей. Она обменялась парой слов с привлекательным темноволосым юношей, однако при этом он держался скованно. Могла ли она все же быть своего рода… монашкой? — Авраам, скажи… эта темноволосая девушка ведь не диакон этих альбигойцев?

Авраам, проследив за его взглядом, рассмеялся.

— Пока нет, — сказал он. — Но если ты хочешь этому помешать, тебе придется отточить сперва свой меч, а затем свою способность очаровывать. Если Тулузу захватят, Женевьева наверняка будет первой, кто бросится в огонь. А если нет… Ну, если не найдется рыцарь, которому чудесным образом удастся пробудить в ней страсть, в следующем году она примет крещение и посвятит себя постам и молитвам. Или же будет воспитывать девочек в крепости на скале, как Эсклармонда де Фуа, что мне кажется более вероятным. Она слишком своенравна, чтобы отречься от всего земного.

Рюдигер нахмурился.

— Позволено ли рыцарю так отзываться о даме? — упрекнул он Авраама.

Авраам чуть не упал от смеха с лошади.

— Я не рыцарь, господин Рюдигер, я лишь притворяюсь. Но, я вижу, вы готовы сделать все возможное, чтобы сблизиться с красавицей. Однако будьте осторожны! У дамы острые зубы!

Дитмар также собирался остановить своего Гавейна возле коня Рюдигера, однако в этот миг замер, увидев, что во двор спустилась София Орнемюнде. Дитмар сразу же узнал ее, каждое ее движение сохранилось в его памяти. Ее легкая танцующая походка, ее манера гордо держать голову, внимательно, но и немного обеспокоенно и испуганно осматриваться… София потупила глаза, что она делала всегда, если рядом находились мужчины. Приходилось ли ей все еще бороться с собой, как и раньше, чтобы не избегать общества рыцарей? Дитмар не мог насмотреться на водопад ее золотистых волос, которые стали еще длиннее и теперь ниспадали до бедер. Они были распущены под покрывалом, которое скрывало ее лицо от слишком любопытных взглядов. И она сохранила привычку маскировать свою изящную фигуру широкой накидкой. В этот день накидка, защищавшая ее от легкого осеннего ветерка, была черной, да и покрывало было темного цвета. Ее можно было принять за сестру Женевьевы. Все ли девушки здесь так одевались?

Но тут Дитмар вспомнил, что София наверняка недавно узнала о смерти отца. Он закусил губу. Может, пока лучше к ней не приближаться? Или же стоит поговорить с ней? Сказать ей, что он не убивал Роланда Орнемюнде, потому что… Но поймет ли она, что ради нее он хотел пощадить его? Или же она сочтет это проявлением слабости, как многие рыцари? Дитмар знал, что его авторитет среди рыцарей пострадал из-за его нерешительности и что друзья защищали его, всегда подбирая осторожные выражения при описании его поединка с Роландом. К примеру, Рюдигер всегда говорил, что Дитмар победил рыцаря, что, разумеется, не было неправдой. Но это подразумевало, что Роланд погиб от руки Дитмара. София также этому поверит. Она…

Мысли Дитмара лихорадочно кружились, в то время как София, плотно закутавшись в накидку, пробиралась между рядами рыцарей. Она не могла узнать Дитмара — его забрало было опущено, — но, конечно же, она узнала бы герб Лауэнштайна, если бы внимательней присмотрелась к щиту рыцаря. Однако София этого не сделала. Она ни с кем не любезничала, как другие девочки, а решительно подошла к юному темноволосому рыцарю, который беседовал с командующим недалеко от Дитмара.