Исповедь оборотня - Виталий Агафонов

уже было поздно, потому что я

согласился. Чтобы не подмочить репутацию, сразу же установил правила для опущенных и

сам строго придерживался: разделил всё пополам, и инструменты, и краски, и работу. Я

красил одну сторону стены, другую красили они. Контролировал начальник цеха. Он,

очередной раз пришёл посмотреть, как идёт работа. В это время я сидел на стульчике, в

коридоре и ничего не делал:

– Светлов! Почему вы не работаете? – возмутился начальник.

– Потому что я, задачи, поставленные на сегодня, уже выполнил!

– Как выполнили? Вот же, пол стены ещё не докрашено! – показал на

противоположную стену, которую красили опущенные, – Они работают! Вы сидите!

Чтоб не объяснять всю ситуацию с опущенными и порядками, установленными среди

нас, мне пришлось пойти на хитрость:

– Павел Петрович! Я с ними поспорил, кто быстрее покрасит! Разделили пополам! Я

взял одну сторону, стены, они другую! Видите, я уже закончил, они ещё нет! – при этом

показал на свою сделанную работу.

– Не понял, вы один поспорили со всеми? – удивился начальник цеха.

– Ну да!

Он, недоумённо посмотрел на меня, на них. Те в ответ закивали головами,

подтверждая мои слова.

– Хорошо! Тогда пойдём со мной, вы мне польёте цветы на третьем этаже! Пока они

докрасят!

И я занялся цветами.

После окончания работ, один из шоблы смотрящего, попытался кинуть мне предъяву,

но у них ничего не получилось. Произошла словесная перепалки, опрос опущенных, с

которыми я работал. Их догадки не подтвердились. Тем более, начальник цеха меня

похвалил, рассказав некоторые подробности при выполнении работ. После этого, отстали.

Это была ещё одна моя победа.

Утром, после завтрака, нас выводят в раздевалку для переодевания. Это трёхэтажное

здание, с одной стороны душевые. С другой, помещения, ограждённые сварной

конструкцией, из труб и рабицы, для каждого отряда, площадью, примерно 20-25 квадратных

метров. Внутри такой клетки, вдоль стен стоят лавочки. На стенах, крючки под одежду.

Каждая бригада отдельно. Обычно, переодевшись, спускаемся по лестнице, выходим с

другой стороны здания на улицу. Оказываемся на ограждённой территории. Уже, оттуда, во

главе бригадиров, после проверки оперативной группой, уводят на работы, по своим рабочим

местам.

Очередной раз, я переоделся, ждал остальных. Игоря в этот день не было, он остался в

отряде. Ко мне подошёл заключенный из другой бригады, с воровской братии:

– Я повешу свою одежду здесь, ничего? – указал на три крючка рядом с моими.

Смотрит на меня, с наглой рожей, ехидной улыбаясь, показывая зубы, половина из металла

белого цвета.

– Это крючки Игоря! Его и спрашивай! Меня не надо! – спокойно отвечаю я.

– Ну, что я вешаю? – снова улыбаясь, выцеживает мой собеседник и захватывает один

мой крючок, внимательно наблюдая за мной.

– Тебе что надо? Хочешь вешать, вешай! Вот только моего не трогай! Я тебе не

разрешаю! Хочешь забрать у Игоря, спроси об этом бригадира!

– И что? – состроив мину, рисует головой замысловатый зигзаг.

– Ты хочешь пойти против моего? – громко спрашиваю я, чтоб слышали окружающие.

– Нет, конечно! Извини братан! – он окинул взглядом вокруг, развернулся и побрёл к

своим, что-то наговаривая по пути.

– Ты что сказал моему семейнику, штрибан? – отделившись от толпы, направился в

мою сторону молодой парень атлетического сложения.

– А тебе какое дело? Это касается только нас!.. – вешая на крайний крючок свою

мочалку, не успел договорить и развернуться в его сторону.

Он наносит боковой удар снизу вверх. Я не успеваю увернуться. Из обеих ноздрей

хлынула кровь.

– Ты оскорбил моего семейника! За это ответишь! Я никому не позволю оскорблять!

Тем более тебе!

Мы оказались на небольшом пятачке, в кольце заключённых. С одной стороны

воровская братва, которая поддерживает своего бойца. С другой стороны бывшие

сотрудники. Они стоят молча. Из них, ни кто не имеет права ввязываться, так как по

воровским понятиям, если конфликт произошёл между двумя зеками, то они должны

разбираться только между собой, или при помощи смотрящего. Любой влезший в разборку,

может крупно попасть.

Моим соперником оказался боксёр, чемпион Нижнего Тагила Валеев Финат. При виде

крови, он раззадорился ещё больше. Как хищник, который знает своё преимущество перед

жертвой. Играет ради своего удовольствия, чтоб потом, когда наскучит, разом прикончить и

наслаждаться внушительной победой. У него разгорелись глаза, злорадно улыбаясь, ходит

вокруг меня, периодически нанося удары, как бы примеряясь к моему телу. Он, прекрасно

понимает, что в таком положении ему легче и сподручнее, чем мне. В спарринге я не смогу

его победить. Это очевидно. Как только начну, отвечать, он меня положит. Но и сдача на

милость победителя не сулит ничего хорошего. Это не вариант для мужика. У меня, могут

быть серьёзные последствия в случае проигрыша. Нужно любыми путями выстоять, хотя бы

не упасть. А если упасть, то только потеряв сознание. Привыкший к таким боям, когда

соперник слабее его, уверенный в своей победе, он, продолжает ходить кругами, методично

наносить удары.

«Правильно, правильно Финат! Бей его! Он меня всяко, всяко оскорбил!» – кричит,

подзадоривая, моего соперника, бывший собеседник с фиксами. Остальные, гогочут и

хлопают его по плечу, предвкушая победу.

Я ушёл в глубокую оборону, двигаясь то влево, то вправо, не позволяю обойти себя.

Достать меня, ни как не получается. Телогрейка на мне, хорошо смягчает удары. Уклоняюсь,

иногда отражаю нападения. Настало время положить соперника нокаутом. Но у чемпиона не

получилось. Он начинает нервничать, наносить удары интенсивнее. Через несколько минут,

устаёт, удары пошли реже. Пытается, применять обманные манёвры. Снова осечка. Я не

сдаюсь. Это шанс для обоих. В случае моего проигрыша, воровская братия укрепится ещё

больше в отряде, наказав непослушного мужика. При моей победе, БС-ники почувствуют

себя свободнее и увереннее. Равнодушных, в раздевалке нет. Шансов победить, у БС-ников

почти никаких. Чтобы победить, надо драться. Наконец, настал момент, когда боксёр

перестаёт бить. Глубоко дыша, с открытым ртом, с развёрнутыми руками стоит и смотрит на

меня. Изо рта бегут слюни. Задумка положить здесь и сейчас, не получилось. Видя моё

пассивное состояние, самоуспокоился. Наконец, не выдержал, отпустил голову, смачно

плюнул на пол. Все, ожидают финала поединка, страсти зашкаливают. Некоторые БС-ники

уже сжали кулаки, готовые броситься мне на помощь. В это время, я резко опускаю руки. Тут

же правой рукой хватаюсь за пах, одновременно локтём левой руки упираюсь за шею,

запрокинув ему голову, толкаю его назад, немного в сторону. Правую руку тяну на себя,

приподнимая вверх, иду вперёд. Он падает на пол. Набрасываюсь на него, коленом на грудь,

прижимаю к полу, хватаюсь за не застёгнутые лацканы робы, затягивая на шее, произвожу

удушение. Ни боксёр, ни все