Полный НяпиZдинг - Макс Фрай

Любимый кошмар

В списке кошмарных снов, сопровождающих меня в разные периоды жизни (список вполне банальный: тут и крошащиеся зубы, и роковое опоздание на поезд-самолет-пароход, и чудище поганое в зеркале, и всякая там война) есть один самый ужасный и, в то же время, самый прекрасный из страшных снов.

Это всегда вариации на одну и ту же тему: людей едят заживо, причем выедают у них некую самую ценную бессмертную часть, а прочую дрянь оставляют болтаться, как есть. В таких снах мне непременно приходится выдержать несколько сражений с пожирателями, чудом уцелеть, вспомнить предыдущие кошмары на эту тему, сказать себе, что и это сон, разными способами проверить версию, но не проснуться, а «убедиться», что нет, на этот раз все происходит наяву.

Ну, в общем, понятно, как это бывает.

Почему, собственно, я люблю этот кошмар. Ближе к финалу непременно удается каким-то образом организовать переброску уцелевших в некое соседнее измерение, где все примерно так же, как у нас, только нет пожирателей. То есть отличное место для эмиграции. Переброска почему-то всегда осуществляется автобусами. И в некоторых снах моя работа находить уцелевших, несожранных и приводить их на тайные автобусные остановки, а в некоторых снах водитель автобуса — я и есть.

Любимая моя работа. Потому и кошмар любимый.

Когда я просыпаюсь, наступает настоящий ужас. Потому что некоторое время после пробуждения я совершенно точно «знаю», что мне приснилась чистая правда, и единственное, что изменилось: наяву я вовсе не водитель автобуса, даже не кондуктор. Меня бы кто нашел и увез.

Но потом я наконец просыпаюсь, и это меняет все.

Лютеранство — по крайней мере, изначально, как задумка — о том, что между человеком и Богом не должно быть посредников, всех этих эффективных менеджеров, лопочущих на непонятном ширнармассам (хотя более чем понятном самому Лютеру) языке и отщипывающих от Бога по кусочку на продажу, каждый день на всех утренних рынках Европы свеженький, сытный, легкоусваиваемый всяким простым организмом Бог.

Идея правильная, то есть как минимум прогрессивная, беда в том, что стоит убрать ловких посредников в рясах, как между человеком и Богом тут же встает другой посредник — человеческий косный ум. Который такого наинтерпретирует, что знаете, давайте лучше вернем посредников в рясах, по крайней мере, образованные люди, совсем уж лютого ужоса не наговорят (а наговорят, так ширнармассы все равно ни хрена не поймут, отличная штука — латынь). И кукольные домики для Бога у них красивые, и музыка — зашибись.

Вообще, судя по яростному культуртрегерству Лютера, про косный ум он кое-что понимал, просто переоценил эффективность просвещения, как переоценивает просвещение всякий достаточно хороший, то есть уважающий других людей человек. Оно работает, но медленно. Слишком медленно. Человечество никогда не успевает за своими Лютерами и прочими условными Гагариными. Это печальный факт, но сделать с ним я ничего не могу, когда создам свою Вселенную с блэкджеком и эльфами, там такого безобразия не будет (а вот зимнее море, звездное небо и острое счастье внезапного озарения обязательно из этой передерем).

На самом деле, ясно, что за Богом далеко ходить не надо, Бог всегда рядом, в смысле, вообще внутри, заполняет все живое до краев, просто человек довольно мелкий сосуд, да и тот забит всякой дрянью, которую понатаскал в дом хозяйственный косный ум. В итоге, Бога в него помещается хорошо если чайная ложка, да и та обычно оказывается где-то на самом дне.

Вот о чем, в идеале, надо бы, а на практике совершенно бессмысленно проповедовать, — бурчит мой лютеранский ум, по природе своей такой же косный, как всем тут выдают на входе, но сызмальства приставленный к тяжелой ювелирной работе на рудниках по добыче и обработке смыслов, так что, конечно, мешает, но хотя бы полчаса в день — точно мои (в смысле, Наши). Иногда больше. Как пойдет.

М

Мало что может быть мерзее появившегося в последние годы в активной лексике понятия «френд-зона». Потому что такое понятие может возникнуть и прижиться только в культуре, где любые человеческие отношения, не подразумевающие генитального контакта, котируются как заведомо «худшие», менее качественные и, соответственно, менее значимые, чем предполагающие хотя бы слабую надежду на великий генитальный переход. Что, в свою очередь, свидетельствует об упрощенном понимании природы человеческих взаимоотношений, а упрощение — это всегда зло. Ясно, что у нормальных людей такого говна в голове нет, но мы все живем сейчас вот в таком культурном контексте, дышим его ядовитым воздухом, и об этом не следует забывать, потому что противостояние культурному контексту может быть только сознательное и осознанное (т. е., и рационально продуманное, и с максимально возможным на данном этапе развития задействованием сознания). На одних условных рефлексах отвращения далеко не уедешь, это надо хорошо понимать.

Март

Теперь на рассвете меня будит (условно будит, на самом деле я в это время еще не то чтобы сплю) визгливое чаячье мяуканье. Впрочем, днем наши новые соседи, горластые желтоногие чайки тоже орут, гармонично вливаясь в общий городской шум.

В отличие от белых акаций, которые появились несколько лет назад вместе с общегородской памятью (и даже вещественными доказательствами), будто они были всегда, чайки вписались в нашу жизнь не настолько незаметно, по крайней мере, пока куча народу помнит, что они появились в прошлом году. Тогда держались ближе к Вильняле, там и вопили на радость художественным академикам и студентам, а теперь освоились, в смысле, обнаглели и стали летать везде. И аккуратно, без пропусков, орут на рассвете в крошечном сквере перед моим балконом, очень любезно с их стороны.

Мои субличности азартно делают ставки: станет наше Виленское море видимым или все-таки нет. Я не знаю, кто из них выиграет, трезво оцениваю шансы, как блондинка из анекдота прогнозирует встречу с динозавром: пятьдесят на пятьдесят, или да, или нет.

Почки на деревьях вот-вот взорвутся, подснежники цветут не в отдельных избранных тайных местах, а тупо ВЕЗДЕ. Правда, сливы пока цветут только на бульваре Вокечю, да и те игрушечные, в смысле, искусственные, рекламируют вход в модный бутик. Это, конечно, надо будет подправить: в южном приморском городе время цветения первых плодовых деревьев — начало марта, а не какой-то там дурацкий апрель. Но, думаю, постепенно подтянутся, какие наши годы. Я еще помню, как они только в