Земные и небесные странствия поэта - Тимур Зульфикаров

И вот на Трон Русский сел, приполз, приволокся вселенский Иуда, Герострат всех времен и народов, Михаил Горбачев…

О Боже, но и его мне жаль, жаль, жаль…

И виновна ль муха изумрудная, севшая на свежий дымчатый коровяк?.. Не знаю я…

О Боже, иль находит на душу малую необъятная христова православная печаль?.. “Не судите — да не судимы будете…”

Но вот нынешнего мудреца-суфия, тысячелетнего странника Ходжу Насреддина, который знал Чингис-хана, царя Акбара, амира Тимура, аятоллу Хомейни, Мао Цзе Дуна, спросили: “О, великий путник, ты много бродил по миру, и эпохам, и странам, и царям! Скажи, какая гора — самая высокая? И какой самый глубокий океан?..

Тогда Ходжа Насреддин сказал: “Самые высокие горы — это горы, с которых говорили, учили пророки: Авраам! Моисей! Иисус! Мухаммад!..

А самый глубокий океан — это океан блудных словес домулло Горбачева! В этом зловонном океане утонула одна шестая часть суши!.. В этом океане утонула великая страна… Страна, где властители-богачи вспоминали о бедняках…”

Герострат сжег храм Артемиды в Эфесе, и прокляли его в веках…

Горбачев сжег великую Державу, и его будут проклинать в тысячелетьях… да!

Но нет великих стран…

Есть только Великий Аллах!.. Аллаху Акбар…

Велик Аллах, и Он построит, воздвигнет еще много великих Империй и Стран!.. Да!..

Это у Него в руках бьются, льются, полыхая огнями, Вселенские Четки — и Он перебирает Четки сии, где всякая бусина — это летящая звезда, иль горящая Имперья, иль умирающий народ, иль восходящая страна…

Иль муравей — я…

Да!..

Но!..

…Но еще в самом начале Перестройки, на Памире, вблизи Хорога, где находилась моя лаборатория по изучению влияния высокогорной радиации на животных и растения (за работы в этой области науки я вместе с японцем Масуко Катаямой и получил Нобелевскую премию 1992 года, и из памирского фанатика-анахорета превратился в известного ученого — но не об этом речь, хотя я помог нескольким чернобыльцам, привез их на Памир, где естественная радиация понизила ту опасную дозу излучения, которую они героически получили в Чернобыле), старый таджик, улыбаясь, как все памирцы, от давления высокогорья и небольшой, целительной в горах щепотки афганского мака-текуна, сказал: “Горбачев?.. Перестройка?.. Это хорошо?.. Но если от Перестройки пострадает хоть один человек, то зачем эта Перестройка?.. А?”

Ах, Михаил Сергеевич! Лукавец сладкий…

А ведь от вашей Перестройки миллионы безвинных, кротких, покорных человеков полегли и ложатся в бесконечно свежие кладбища…

И многие еще полягут, если не восстанут с оружием в руках против тихих убийц своих… да! да!..

Восстание — это святой язык, это вопль немого, угнетенного народа…

Бывают времена в истории народов, когда только войны и восстания спасают их…

Нынче на Руси такие времена…

Увы! Увы! тихий, таящийся тонущий с бутылью самогона в диких лопухах и бурьяне родной русский брат мой… Брось бутыль — возьми ружье или лопату… Убей врага, покоси бурьян… Упаси Русь, уходящую в траву… без Тебя скоро станет тысячелетняя Русь молодой травой… сорняком…

И я тогда вспомнил Антуана де Сент-Экзюпери: “Мне плевать на все идеологии, если они не спасают человека…”

И мне плевать на все “коммунизмы”, и “антикоммунизмы”, и “демократии” всех “цивилизованных стран”, если горит мой дом, моя дряхлая саманная кибитка, где живет моя мать Людмила Соболева, знаменитая на весь Таджикистан легендарная создательница, собирательница Таджикско-Русского словаря…

О Боже!.. И мне плевать на все империи, если они не спасают человека!..

А Перестройка — это запах пожарищ и пепелищ…

Это запах кочевников…

Это запах вокзальной бездомной мочи…

Это крики голодных детей в бессонной ночи…

Это пули, летящие в чужих и в родных…

Это крики лжепророков, лжеправителей, лжепастухов… но истинных убийц…

Это запах бесчисленных, новорожденных, свежесырых, дымящихся, досрочных кладбищ!..

Это запах гражданской войны!..

И от каждого из нас несёт этим духом повальной смерти!..

Да!..

…А Советская Империя была отменная, утончённая, мудрая, но хрупкая Машина… Кровь государственная кипела во всех её капиллярах…

Приказ из Москвы через пять минут исполнялся на самой далекой окраине…

Все было в Империи связано… всё мигом отдавалось, отзывалось за тысячи километров…

Ложь порождала ложь… Смерть порождала смерть…

Вот сел на Трон шут-лицедей-кукла Горбачев, и страна наполнилась шутами и лицедеями…

Вот пришел на Трон пианица Ельцин — и страна наполнилась пьяницами…

Вот пришел в древний Кремль шут Горбачев, исполненный огненной лжи — и сразу загорелась, отозвалась моя саманная кибитка, где еще жила, дышала мать моя…

…Я-то давно переехал в Москву, но часто жил на Памире, где в знаменитом ботаническом, самом высокогорном саду находилась моя лаборатория, и я часто навещал стареющую матушку свою в её золотистой колосистой кибитке — моей родной сокровенной колыбели кошачьей, пушистой, игристой…

Но!..

Но вот в Кремль пришел огненный шут Горбачев — и тут же загорелась кибитка моя и домы множества невинных людей… И вся страна загорелась…

Поэт Z сказал: “И вот над страной летят и горят подушки и детские сны, сны, сны…”

Да…

…А гражданская война в Таджикистане началась с того, что кроткие таджики стали изгонять кротких русских…

Таджики и русские — люди одной индоевропейской расы…

Таджики и русские очень похожи друг на друга… Исторически наивные, добрые, застенчивые, работящие, гостеприимные люди, народы…

Мудрец назвал эти народы “народами-камышами золотыми”…

И вот бесы-демократы бросили первые горящие угли-головешки гражданской войны в эти камыши… И камыши доверчиво, слепо, упоенно, весело занялись, загорелись, вспыхнули…

Ура!.. Да здравствует свобода!.. Воля!.. Долой СССР!..

И таджики стали изгонять своих братьев русских…

И когда хозяин во хмельном гневе слепо изгоняет гостей своих — он потом крушит в камышовом горящем гневе и домочадцев, и братьев своих…

Воистину! Так и стало…

И вот таджик яростно бросился на брата-таджика, и сотни тысяч трупов поплыли в хрустальных таджикских реках, и некому было хоронить их, кроме алчных рыб…

О Боже!..

Ах, сладкоречивые творцы Перестройки Горбачев и Ельцин!..

Ах, кремлевские гуляки-затейники!

Это вас в народе назвали: Стенька Ельцин и Емелька Горбачев!..

Ах, погуляли, порезвились, пошумели вы на Русском Святом Троне!.. Как потные, революционные матросы в Зимнем Дворце нагадили вы на века!..

Ах, свобода стала свободой умирать, убивать, угнетать, лгать, воровать…

…Ах, вам не пришлось, раскидав в волнах вольные руки и ноги, напоследок мчаться убитыми, изуродованными, окровавленными по таджикским хрустальным рекам, а потом по чеченским, а потом по тихим русским рекам-кладбищам?..

А ведь демократия — это равенство человеков?.. Да?..

И тогда почему одни, убиенные, мчатся слепо по рекам, а другие, убийцы живые, летят на лимузинах в Кремль, в Европу, в Америку…

Но!

… Но бои братские шли в Душанбе…

В арыках тихо, прирученно лежали убитые боевики демократии и их враги — боевики коммунизма…

Почему-то и у тех, и у других часто были отрезаны, оторваны руки…

Какой-то скоротечный, кровавый, полевой командир-философ сказал-приказал: “Кто бросил кетмень и взял в руки автомат — тому отрезать руки…”

Таких рук оказалось много…

Я в те дни был на Памире и не мог пробиться в Душанбе: самолеты не летали, а на дорогах шли бои веселые, кровообильные… Курчавые, курчаво-кровавые бои. Животные бои. Звериные игрища-бои, хотя у зверей не бывает таких стайных боев…

Звери мудрей человеков, что ли?..

Но!..

Но новые демократы говорили, что при коммунизме народ тупо угнетали, давили, как виноград, и вот теперь явилось святое вино свободы, и народ радостно вырвался из неволи, и пусть теперь погуляет, раскрепостится в братских боях, в реках и арыках крови…

Ведь из великой крови родится великая Свобода и Демократия!.. Как из молока рождаются сыр и сметана…

О!.. О, щедроумные!..

Но!..

Но так было в родной, недоступной, небесной, великой ковбойской Америке!.. так будет и у нас!..

И вот наши таджикские ковбои, и наши русские ковбои, и наши чеченские ковбои убитые лихо плывут в родных реках — в горных и в долинных…

И!..

И вот горит моя саманная, глинобитная кибитка…

Моя православная пылкая матушка во время городских боев смело прятала в нашей кибитке беглых людей-погорельцев, у которых тоже сожгли дома.