Гренландский меридиан - Виктор Ильич Боярский

тебя безоблачное небо, ни ветерка и Солнце, огромное, яркое и всемогущее Солнце! Но здесь, во владениях Ее Высочества, все подвластно только ее воле. Буквально на глазах Бог не весть откуда сорвавшимся ветром все яркие и теплые тона окружающего пейзажа могут быть стерты и превращены в однородное безликое бело-серое НИЧТО. И вот уже ни голубого неба, ни всемогущего Солнца вокруг, а только снег, туман и проникающий до костей холод…

В ожидании Джефа с его нартами, гружеными в том числе и моими рукавицами, руки грел за пазухой. Совершенно неожиданно прямо над головой курсом на запад пролетел птичий клин голов (или хвостов) на сорок-пятьдесят. Похоже, это были гуси. Откуда они взялись? Уж наверняка не с восточного побережья, где еще суровее, чем на западном. Возможно, из Исландии? Кто знает, но этот птичий клин был сегодня так же символичен, как и геройский поступок предводителя, сменившего зимние утепленные сапоги на модные и по-весеннему легкомысленные желтые ботиночки. А может быть, и впрямь весна пришла? Так почему же тогда я держу руки за пазухой? Нет, не так все просто в этом королевстве!

Несмотря на относительно низкий темп, нам удалось пройти сегодня почти 25 миль. Очень неплохо по такому снегу!

14 мая

Хоть закаты не в полном соку,

Но весне уже явно неймется,

И по ватному леднику

Мы идем, утомленные солнцем…

Погода в течение дня: температура минус 12 – минус 5 градусов, ветер юго-восточный 7–9 метров в секунду, дымка, белая мгла.

Неожиданное, во всяком случае по итогам вчерашнего дня, отсутствие солнца сегодня с утра сулило мне, как лидеру, дополнительную и весьма непростую работу, связанную с определением правильного курса в условиях ограниченной видимости. Надо сказать, что постепенно, день за днем, я все больше и больше времени шел впереди. Уилл, Кейзо и Джеф держались поближе к своим упряжкам, а Этьенн и Бернар предпочитали рутинность и определенность классического арьегарда творческим мукам авангардизма. И это вполне можно было понять: когда медленно и плавно скользишь на лыжах, придерживаясь одной рукой за стойку нарт, все размышления на тему о том, куда и зачем ты идешь, легко вытесняются более приятными воспоминаниями, например об оставленной в далекой Оттаве белокурой Диане, или о теплом ласковом море, или о наполненном птичьими голосами зеленом весеннем лесе на юге Франции, откуда Этьенн был родом. Да мало ли приятных тем для воспоминаний имеется в душе каждого из нас!

Непрерывно сменяющей друг друга вереницей красочных и пронзительно отчетливых видений эти воспоминания немедленно заполняют твое сознание, как только ты позволишь себе расслабиться и хотя бы на мгновение отвлечься от окружающей тебя действительности. Понятно, что такая роскошь практически недоступна, когда ты лидируешь и ведешь за собой команду. Здесь расслабляться некогда, да и невозможно: за ошибки и слабости лидера платит вся команда, причем в лучшем случае – дополнительными километрами не самой простой дороги. Правда, здесь, на ледниковом плато Гренландии, при его сравнительно однородном рельефе и практическом отсутствии трещин отклонение от выбранного курса в ту или иную сторону, особенно вовремя исправленное, не было особым криминалом, но это вовсе не означало, что лидирующий лыжник мог предаваться мечтам даже на короткое время. Чувство ответственности, являющееся, на мой взгляд, основным признаком профессионального подхода к делу, к тому же подкрепленное (во всяком случае для меня) стремлением «не посрамить Отечества», и было основным сдерживающим фактором, не позволявшим разыграться моему воображению и ограничивавшим полет моей фантазии такими понятиями, как время, солнце, ориентиры, дистанция, компас, упряжки. И так на протяжении всего дня.

Понятно, что если в силу погодных условий одно из перечисленных основных понятий отсутствовало, что называется «в натуре», скажем, солнце или ориентиры, то при выборе курса приходилось опираться на менее надежные и точные, такие как ветер или заструги. Так или иначе, но работы впередиидущему хватало с избытком, а потому время для него текло существенно быстрее, что отчасти компенсировало большие по сравнению с другими участниками команды психологические затраты.

Предводитель набирал спортивную форму прямо на глазах. Сегодня ему удалось продержаться у меня «на колесе» аж до 11 часов. Несмотря на пасмурную погоду и легкий почти попутный ветер, невидимое солнце давало о себе знать: к полудню снег раскис настолько, что стало в буквальном смысле слова трудно передвигать лыжи из-за сильного налипания снега.

Как спасительные кочки, среди зыбкой белой трясины торчали одинокие заструги. Казалось, что все ухищрения солнца были нипочем их вылизанным ветром жестким гребням. Иногда мне удавалось очистить скользящую поверхность лыж от налипшего на нее снега с помощью гребней застругов. К счастью, основным направлением ориентации застругов было от юго-востока к северо-западу, то есть мои лыжи пересекали гребни под углом примерно 45 градусов – оптимальным для проведения операции «Очистка лыж».

Рельеф был по-прежнему всхолмленным. Огромные пологие снежно-ледяные волны накатывались на горизонт, и мне казалось, что «там, за горизонтом», или за очередным белым гребнем этого бесконечного океана я увижу нечто, отличное от того, что окружало нас на этой стороне, но, увы, – все тот же океан, все те же волны…

После обеда провели перестановку упряжек без смены лидирующего лыжника, то есть меня. На вторую позицию вместо упряжки Уилла встала упряжка Джефа во главе с легендарным Честером. Уилл откатился назад, сверкая своими цыпляче-желтыми ботиками, Кейзо остался на излюбленном втором месте. Настроение у Честера было боевым. Наверное, он вспомнил наши веселые деньки в Хоумстеде и гнал за мной изо всех возможных в его положении вожака сил. Слава Богу, вышло солнце, и я мог ориентироваться по тени, а не по компасу, что было намного удобнее и помогало мне поддерживать заданный ветераном высокий темп.

Устали мы одновременно, и по обоюдному согласию в 16 часов соревнования закончились. В итоге, несмотря на трудности со скольжением, нам удалось пройти за день 28 миль (около 45 километров). В ознаменование этого выдающегося спортивного достижения предводитель распорядился произвести смену белья личного состава экспедиции. Каждому из нас были выданы одинаковые (за исключением размеров) комплекты белья из расчета два комплекта в месяц, что для нашей в общем-то тренировочной экспедиции было более чем достаточно. Поэтому наступавшее завтра 15-е число по праву могло считаться банным днем, несмотря на довольно низкую температуру как в парилке, так и в предбаннике.

«Банный день, так банный», – подумал я и достал запасную пару маклаков. Мои были совершенно мокрыми, сушить же их в палатке во