Гренландский меридиан - Виктор Ильич Боярский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вплоть до самого перерыва на обед мы сохраняли невысокий, но постоянный темп движения. Я шел впереди упряжки Кейзо и внимательно следил за всеми нюансами поведения его своенравных собак, чтобы не дай Бог не допустить рецидива утренней забастовки. Для этого я держал дистанцию таким образом, чтобы дать собакам почувствовать, что при желании они могут легко меня достать и, стало быть, получить долгожданную передышку, но в то же время не подпускал их чересчур близко, чтобы иметь некоторую свободу маневра. Эта испытанная тактика себя вполне оправдывала, и, несмотря на затянувшийся старт, к перерыву мы показали вполне неплохие 12,5 мили.
Обед проходил в сосредоточенном молчании и тщетных попытках укрыться от ветра и летящего снега за нартами Кейзо. Единственной радостной минутой была неожиданно пожертвованная предводителем в мою пользу чашка горячего супа, заваренного им в термосе. Суп пришелся очень кстати и заметно улучшил мое настроение, компенсировав состояние дискомфорта в связи с бедственным положением моих закованных в мокрые маклаки и начинающих подмерзать ног. Во время сегодняшнего нервического перехода укрепленная в безнадежном ожидании солнца на нартах Уилла вторая пара маклаков понесла существенные потери в виде одного из двух вкладышей, соскользнувшего, по всей видимости, в снег незаметно для находившегося рядом мечтательного Этьенна. Я уже было начал публично оплакивать эту невозвратную потерю, заодно прощаясь и с мечтой хоть когда-нибудь вновь почувствовать тепло и уют бессмертного творения Патти Стигер, но тут вмешался Джеф!
Услышав мои причитания, он отошел к своим нартам и, вернувшись, совершенно неожиданно для всех исполнил знаменитую ариозу Александра Градского (правда, примерно на полторы октавы ниже) «Ничто на земле не проходит бесследно…»: «There is nothing to be lost on our Earth!» Не дав мне опомниться, он изящным жестом вытащил из-за спины оплакиваемый мной вкладыш. Да! Эффект был потрясающим. Внимательный, все замечающий Джеф, пожалуй, как никто другой из нас умел порадовать «случайной» находкой. Поэтому если его упряжка не была на лидирующей позиции, где благодаря огромному опыту Честера блестяще справлялась со своими обязанностями, то эффективно работала в качестве замыкающей, выполняя вместе с Джефом непростую функцию «чистильщика».
После перерыва приключения с упряжкой Кейзо не закончились. Но на этот раз я лично попался в сети их интриг. Пока я нагнувшись в «позе прачки», пытался холодными, непослушными пальцами затянуть ремешки лыжных креплений, Бернар, очевидно решив, что после утреннего саботажа собаки вновь проявят свою строптивость и не стартуют после первой команды «O’кей!», эту команду дал, и собаки, эти непредсказуемые собаки, резво стартовали. Будучи всецело поглощенным своими креплениями, я не придал этому обстоятельству значения. Боковым зрением я наблюдал, как упряжка обходит меня слева, рассчитывая по завершении своей крепежной операции догнать ее, но в этот самый момент вдруг почувствовал, что из вполне устойчивого положения «стирающей прачки» стремительно и помимо своей воли перехожу в положение «прачка на спине». Бьелан все-таки припомнил мне утренний мордобой и, обойдя меня справа, мастерски подсек меня под колени своим доглайном. Дальнейшее развитие событий можно было легко себе представить. Девять собак, казалось, совершенно не замечая дополнительной нагрузки в виде моего распростертого тела, продолжали поступательное движение вперед. Я же ехал, лежа на спине, с беспомощно задранными в небо и совершенно бесполезными при таком способе передвижения лыжами. Первым на помощь подоспел Бернар. Он помог мне выпутаться. Пока я приводил в порядок свою амуницию, подвергшуюся испытанию на прочность, мимо меня прошла упряжка Уилла и Этьенна. Я попытался встать впереди нее, но, не удержав темпа, упал и сумел ухватиться за спасительную стойку нарт замыкающей упряжки Джефа. Да! Это был явно не мой день! Некоторое время я скользил рядом с нартами Джефа, но затем, собравшись с силами и тщательно проверив надежность креплений, предпринял отчаянно длинный спурт, чтобы выйти на свое привычное место.
К 16 часам мне удалось восстановиться в своих правах. К этому времени отрыв Кейзо стал угрожающим. Как все начинающие лидеры, Кейзо не утруждал себя самоконтролем, а может быть, просто опасался, что, как только он обернется, его вновь призовут к упряжке, а тогда прощай свобода! Поэтому я решил достать его. Надо сказать, что этот молодой бизнесмен из Осаки довольно сносно бегал на лыжах. Прошло примерно около часа, прежде чем я приблизился к нему на расстояние крика. Уговаривать Кейзо не пришлось: одного взгляда на безнадежно отставшие от нас упряжки было достаточно, чтобы умерить его пыл и заставить остановиться.
Итог дня – 28 миль! В палатку ввалился после кормления собак примерно в 20 часов. С величайшим наслаждением стащил с себя насквозь мокрые маклаки и вывесил их снаружи на просушку, нацепив на кончики воткнутых в снег лыж.
17 мая
Пусть искушать судьбу легко,
Когда вы с ней поладили,
Глумясь над бабкою с клюкой
Там, где царят тепло, покой,
Но только не в Гренландии…
Погода в течение дня: температура минус 9 – минус 5 градусов, ветер юго-восточный 10–12 метров в секунду с постепенным ослаблением до 3–5 метров в секунду и изменением на южный, ясно.
Сильный юго-восточный ветер сделал свое дело: маклаки практически просохли, и сегодня утром я с удовольствием отказался от пластиковых оков «vapor barrier», как крайне вредного изобретения буржуазной теплофизики. Теперь мои ноги вновь обрели столь долгожданный уют и комфорт. Надолго ли?!
Ветер утром практически стих, скольжение было прекрасным, что позволило нам до перерыва пройти около 15 миль. Весь этот день я лидировал. Кейзо вместе со своей упряжкой отрабатывал вчерашнюю провинность своих собак в арьергарде. Однако к обеду расстановка упряжек изменилась. Первыми ко мне подъехали Уилл с Этьенном, затем – Кейзо с Бернаром, не было только Джефа. В его ожидании мы расположились на обед. Время шло, но упряжка Джефа, уже отчетливо заметная, все не приближалась, и нам даже стало казаться, что она не движется вовсе. Скоро это стало совершенно очевидным. Джеф явно намеревался пообедать в одиночестве (если не считать, конечно,
