Дружество Кольца - Джон Толкин

— Никто прежде не осмеливался вымолвить хоть слово на этом наречии в стенах Имладриса, Гэндальф Серый, — молвил Элронд, когда тень сошла и собравшиеся перевели дух.

— Будем надеяться, что никто не осмелится и впредь, — отозвался маг. — Однако я не прошу прощения. Для того, чтобы сей гнусный язык не зазвучал вскорости во всех уголках западного мира, мы должны признать очевидное: перед нами величайшее сокровище Врага, таящее в себе большую часть его древней, могучей и злобной силы. Из бездны Черных Лет вернулось это заклятье, услышав которое кузнецы Эрегиона поняли, что стали жертвой предательства.

В том одном Кольце — сила всех Колец,Приведет в конце всех в один конец —В Мордор, куда сходятся Силы Тьмы несметные…

— К тому же, друзья мои, — продолжил Гэндальф, — мне удалось вытянуть из Голлума кое-что еще. С трудом, по капельке — говорить он не хотел ни в какую, — однако вытянул. У меня нет сомнений в том, что он побывал в Мордоре, а раз так, все, о чем знал он, теперь ведомо и Врагу.

Для Саурона не тайна, что Кольцо найдено, что оно долго хранилось в Хоббитании, а поскольку прислужники Врага гнались за Фродо до самых границ Разлога, Саурон скоро узнает, если уже не узнал, что нынче оно здесь.

Повисло молчание. Затем заговорил Боромир.

— Так вот он какой, Голлум этот. Мозгляк мозгляком, а пакостник великий. Ну и какую же кару понес он?

— Его держат под стражей, — пожал плечами Арагорн. — А что еще с ним делать? Мучений на его долю выпало предостаточно, палачи в Мордоре отменные. Саурон нагнал на него такого страху, какой никогда не забудется. Достаточно и того, что за ним присматривают лихолесские эльфы. Однако его одолевает неуемная злоба, придающая силы, и немалые. Даром, что с виду заморыш: окажись Голлум на свободе, он таких дел натворит… Из Мордора-то его неспроста выпустили, наверняка с каким-то гнусным заданием.

— Увы! — воскликнул неожиданно Леголас, и прекрасное лицо эльфа омрачилось печалью. — Меня прислали сюда с нерадостной вестью, но насколько она страшна, я понял только теперь. Смеагол, прозванный Голлумом, бежал.

— Бежал? — вскричал Арагорн. — Ну и новость, хуже не придумаешь! Попомнится нам этот побег, горько попомнится. Но как же случилось, что воины Трандуила так оплошали?

— Виной всему наше мягкосердечие, — отвечал Леголас, — хотя и не только оно. Что-то мы проглядели: Вражьи прислужники явно знали о наших делах больше, чем следовало. Караулили Голлума днем и ночью, как было обещано Гэндальфу, хотя радости в том было мало и роль тюремщиков нам не по нраву. Но тот же Гэндальф высказывал надежду, что Голлум еще может исправиться, да и нам не хотелось доводить пленника до полного отчаяния, держа его день и ночь в подземелье…

— Со мной, помнится, вы так не миндальничали, — буркнул Глоин, вспомнивший свое заключение в темнице Трандуила. Глаза его сердито блеснули.

— Мой добрый Глоин, — вмешался Гэндальф, — прошу тебя, не стоит поминать старое. Это досадное недоразумение давно улажено, пора и забыть. Если эльфы и гномы вновь начнут считаться обидами, нам впору распускать Совет.

Глоин встал и молча поклонился.

— В хорошую погоду, — продолжал Леголас, — мы позволяли Голлуму погулять в лесу, само собой, под охраной. Он приохотился забираться на высоченное дерево, росшее особняком от других, и подолгу сидел на самой макушке, где его ветерком обдувало. Как-то раз Голлум наотрез отказался спускаться. Лезть за ним желающих не было: он так наловчился цепляться за ветви ногами и руками, что и не оторвешь. Да и проку в этом никто не видел: под деревом стража, а Голлум не птица, чтобы улететь. Как проголодается, сам слезет, рассудили мы и остались там на ночь.

И в эту самую ночь — а она выдалась безлунной и беззвездной — на нас обрушилась орочья орда. Орков было много, сражались они как одержимые, но им, жителям гор, воевать в лесу непривычно. Положили мы их без счета, да только когда битва закончилась, оказалось, что охрана перебита, а пленник исчез. Тут уж стало понятно: набег был затеян лишь для того, чтобы отвлечь нас и освободить Голлума. Он, конечно же, знал об этом заранее. Как прознал, мы так и не выяснили, но Голлум хитрая бестия, а Вражьи лазутчики проникают повсюду. Темные твари, изгнанные после падения дракона, вновь размножились в Лихолесье, они не суются только в наши владения.

Голлум ушел с орками — их след мы подняли довольно быстро, но пока шло сражение, они успели уйти далеко на юг, к Дол-Гулдуру. Погоню пришлось оставить, в этом гиблом месте эльфам делать нечего.

— Короче говоря, он ушел, — подвел итог Гэндальф. — Жаль, но тут уж ничего не поделаешь. Ловить его снова нет времени. К тому же есть у меня чувство, что ему суждено сыграть в грядущих событиях немаловажную роль, возможно, совсем не ту, какую уготовил для него Саурон.

Ладно, тут все ясно. Однако без ответа остался еще один вопрос Гэлдора, касательно Сарумана. Почему он не с нами? Что мог бы он присоветовать? Пока я говорил об этом только Элронду, да и то вкратце, а сейчас расскажу все подробно — дело того стоит. Итак, слушайте последнюю на сию пору главу в истории Кольца.

В конце июня, когда я находился в Хоббитании, мною овладело смутное беспокойство, ощущение неотвратимо надвигающейся угрозы. На месте не сиделось, и я отправился к южным рубежам этого малого края, надеясь услышать какие-нибудь новости. Ну и услышал, причем такие, что они тяжким камнем легли мне на сердце. В Гондоре война, Тень разрастается… Подробностей вызнать не удалось: немногие встреченные мною беженцы оказались напуганными до такой степени, что толкового рассказа от них было не добиться. Подумал я и двинул на северо-восток, в Пригорье: туда всякий люд забредает и вести стекаются отовсюду. Еду себе Зеленопутьем и уже недалеко от селения гляжу — у обочины какой-то путник сидит, а конь его рядышком траву щиплет. Подъехал поближе, а это, оказывается, маг Радагаст Карий. Леголас его наверняка знает, он долго жил в Росгобеле, а это совсем рядом с Лихолесьем. Радагаст состоит в нашем ордене, но мы не встречались уже много лет.

«Гэндальф! — воскликнул он. — Тебя-то я и ищу. Совсем замаялся, в этой глуши и расспросить толком некого. Слышал я, правда, что ты часто бываешь в какой-то дыре со смешным названием… то ли Надел… то ли Задел…»

«Удел, — поправил я его. — Так оно и есть, только не вздумай назвать это место дырой в присутствии кого-нибудь из тамошних жителей. Хоббитания — Удел, да будет тебе известно, хоть и невелика, но край добрый, и ты сейчас находишься у его границ. Но я-то зачем тебе понадобился? Знаю ведь, что ты не охотник до путешествий, по пустяшному делу тебя с места не стронешь».